— Ты чего мелешь? Я тут ни при чем.
— Я тоже. Но доказать это очень трудно. Девушка перестала вырываться и на секунду задумалась.
— Что нам делать?
— Для начала надо выбраться из капкана.
— Ты урка?
— Нет. Я детектив. Но об этом потом. Сейчас о другом думать надо.
— Тогда пошли отсюда.
— Не так это просто. За окнами ищейки, а железная дверь закрыта с другой стороны.
Девушка встала на ноги. Вид у нее тоже был не из лучших. Только в отличие от Журавлева на лице отсутствовала щетина.
— А где моя туфля?
Журавлев только сейчас заметил потерю.
— Скорее всего, осталась на крыше. Извини, но обратного пути у нас нет.
— А как же мне ходить? Это мои единственные туфли. Причем дорогие. Обувь для меня — самое главное. Я не могу разгуливать в таком виде.
— В тюрьме тебе выдадут казенные. Не Бог весть что, но с портянками ходить можно.
— Я не хочу в тюрьму.
— Тогда придется на время забыть о некоторых неудобствах. Ближе к вечеру я найду тебе подходящую одежду. У тебя еще и рукав порван. Лучше забыть об одежде, а думать о той шкуре, которая находится под ней.
Девушка подошла к двери и внимательно ее осмотрела. Потом прошлась по залу и остановилась у штанги. Журавлев не спускал с нее глаз.
— Иди сюда, Дик. Он подошел.
— Снимай «блины». Мне нужна железяка, на которой они сидят.
— Хочешь ею выбить дверь?
— Еще чего! Посмотри, какая огромная щель снизу. Просунем лом, приподнимем, и она соскочит с петель.
— Хорошо соображаешь.
— Конечно. Я же не детектив, а здравомыслящий человек.
Это было произнесено с особой гордостью. Журавлев принялся за работу.
— Как тебя зовут, здравомыслящий человек?
— Улика.
Детектив засмеялся.
— Это точно. Подходящее имя. Ты и впрямь опасная улика.
— Не Улика, а Улика. Ударение на «у». Полное имя Ульяна. Что, никогда не слышал? В какой деревне ты jродился?
— В Москве. Там такие имена не в ходу.
— Имя мне бабушка давала, согласно святцам. Она у нас набожной была. Настоящей хозяйкой в доме. А родители мои квашней были. Я в бабку пошла.
— Значит, свою дочь назовешь Криминалистка? С ударением на первом слоге. Девочка Крими.
— Я смотрю — тебе весело? Тащи лом к двери, и давай работать. Остряк!
— Ладно. Называть тебя Уликой у меня язык не поворачивается. «У» мы отбросим. А Лика звучит довольно сносно.
Они принялись за дело. Лика все точно рассчитала. Дверь соскочила с петель и завалилась набок, держась на висячем замке. Скорее всего они попали на черный ход.
Спустившись, Журавлев выглянул из подъезда на улицу. К сожалению, черный ход выходил на ту же улицу, что и двери офиса адвоката. Их разделяло метров сорок. Возле соседнего дома стояло несколько патрульных машин и разгуливали милиционеры.
— Сними ты наконец вторую туфлю. Выйди на улицу и останови такси или любую машину. Подгони ее к подъезду, а я постараюсь незаметно проскочить на заднее сиденье. Дверцу приоткрыть не забудь.
— Босиком?
— Это же Сочи, а не зал Эрмитажа. Действуй.
Несколько секунд Лика прощалась с туфлей и, наконец, вышла на улицу. Она была такой хорошенькой, что машины останавливались в ряд, и никого не смущал оторванный рукав у платья и отсутствие обуви.
Спустя несколько минут они уже ехали в машине, удаляясь все дальше и дальше от места происшествия. Журавлев спросил:
— Ты знала адвоката Садальского? Какое у тебя к нему было дело?
— Очень важное. Черт! И кто мне теперь заплатит? Связалась сдуру и все потеряла. Может человек за один день потерять все на свете плюс любимые туфли?
— Поверь мне, может. Но, теряя одно, человек находит другое, и не всегда жалеет об этом. А почему тебе должны были заплатить? Обычно платят адвокатам, а не наоборот.
— Один придурок обещал мне сто долларов за то, что я отнесу адвокату конверт. Его тоже убили у меня на глазах. Прихожу по указанному адресу, а там еще пара трупов. И все это вместо денег. Я выполнила поручение, пусть даже покойника, и хочу, чтобы мне заплатили за работу. Я же не виновата, что они мрут как мухи.
— Сто долларов за почтовые услуги? Неплохие тарифы. Я о таких не слыхал. Может, это шутка?
— Шутник уже в морге. Думаю, ему было не до шуток. Страшный тип. Видел бы ты его глаза!
— Расскажи-ка об этом поподробнее.
— Зачем?
— Может, я помогу тебе получить твои деньги.
— Правда?
Девушка оживилась и рассказала Журавлеву обо всем, что с ней стряслось в это утро.
Нетрудно было догадаться, что оба убийства — на шоссе и в кафе — звенья одной цепи. И Садальский имел к этому самое прямое отношение, а потому и стал следующей жертвой. Значит, камнем преткновения являются злополучные голубые конверты.
— Конверт при тебе?
— Конечно. Кому же я могу его отдать?
— Найдем и адресата.
— Если только он заплатит мне обещанную сотню. Такси свернуло к морю.
— Куда мы едем? Какой-то глухой район, — поинтересовалась девушка с некоторым опозданием.
— Для начала нам надо найти тебе туфли.
— Хорошая мысль.
Такси остановилось на тихой городской окраине.
— Подождите нас здесь, — попросил Журавлев шофера. — Мы скоро вернемся.
Водитель недоверчиво осмотрел пассажиров и произнес:
— Неплохо бы расплатиться. Я, конечно, подожду, но…
Вадим снял с руки часы и подал таксисту.
— Пойдет в качестве залога?
Шофер осмотрел внушительный хронометр, повертел в руках и прочел гравировку на задней крышке: «Майору юстиции Журавлеву за доблестную службу от Генерального прокурора России».
Протянув часы обратно, таксист покачал головой.
— Ладно, приятель, я ничего плохого не подумал. Бери свой будильник назад. Мне спешить некуда, я подожду.
— Мы недолго.
Он вышел из машины и подал руку даме. Лика ступила босыми ногами на раскаленный тротуар.
— Ты мне так и не ответил, куда мы приехали, — жалобно протянула она, переминаясь с ноги на ногу.
— Судя по тому, что ржавая «копейка» стоит на месте, мы не промахнулись.
Он указал на стоящий у подъезда перекошенный драндулет, цвет которого одним словом определить было бы невозможно.
— Хочешь возить эту штуковину за собой на веревочке? Мне казалось, ты уже взрослый.
— Не уверен. Но туфли мы тебе раздобудем.
Они вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. На облезлой двери, под звонком на пожелтевшей картонке было написано: «Светлана Ильина». Журавлев, скрывая свое волнение, нажал на кнопку.
Лика чувствовала себя не слишком уверенной и старалась спрятаться за его широкую спину. Дверь им открыла рыжеволосая высокая женщина лет тридцати с небольшим, красивым, но очень властным лицом. Шелковый халат обтягивал ее соблазнительные выпуклости. Сплошные кривые линии и изгибы, только руки казались ровными. «Шикарная баба, — подумала Лика. — Вот бы мне такую фигуру. Мужики небось падают при виде ее».
— Привет, Светик. Извини за беспокойство. Случайным ветром занесло в Сочи, вот и нарисовался.
— Понятно. А я должна прыгать от счастья. Зачем ты приволок с собой этого чумазого звереныша? На помойке познакомились?
— Не будь занудой. Это мой боевой товарищ. Мы попали в небольшой переплет.
— Когда тебя подстрелили в первый раз и ты пролежал на больничной койке три месяца, ты тоже назвал это «небольшим переплетом».
— Может, впустишь нас? Кафель в подъезде холодный.
Светлана опустила взгляд в пол.
— Как тебя зовут, звереныш?
— Ульяна Адаева.
— Слишком пышно для клопа в банке. Своих туфель ты лишилась, запуская ими в этого негодяя? Но он увернулся, и они вылетели в окно. Угадала?
Лика немного освоилась.
— И как вы догадались? Вероятно, не одну пару потеряли?
— Ха! Все правильно. Прожила бы ты с этим типом целых три года, посмотрела бы я на тебя.
С этими словами хозяйка провела непрошеных гостей в квартиру. «Можно подумать, она стала жить лучше после развода», — решила Лика, оглядывая облезлые обои.
— В какое дерьмо ты опять влип? — спросила Светлана. — Боже, скоро на пенсию, а он все приключения на свою задницу выискивает. Такой тихий город был! Журавлев приехал в Сочи, значит, покоя не будет. Всех на уши поставит.
Голос Светланы Лике понравился. Хоть и резкий, но очень приятного тембра.
— Пустяки, — оправдывался Журавлев. — Заварушка в центре города, а мы под горячую руку попали. Так, задело слегка взрывной волной.
— Понятно. Гора трупов, а вами помыли полы в катакомбах и выбросили. У этого Гавроша есть мама с папой?
— В Ростове-на-Дону, — ответила Лика.
— Далековато. А в Сочи ты нашла себе нового папочку. — Женщина кивнула на Вадима. — Бедняжка: У него и на Рождество не бывает больше десятки в кармане. Следующая взрывная волна снесет тебе голову, а ему хоть бы хрен. Он на серфинге по взрывным волнам катается. Жить-то тебе не надоело?
