- Что случилось? - набычился дядя Коля. С жильцами окрестных домов он держался очень строго, давал почувствовать свою незаменимость.
- У меня дверной звонок сломался, а я сегодня жду гостей.
- А постучать слабо твоим гостям? Или тоже сломаются? - Николай Степанович запросто переходил на "ты" с незнакомыми людьми и ни с кем особо не церемонился.
- Не достучатся. Дверь тамбурная, да еще железная. Да вы не сомневайтесь, не обижу. На две поллитровки хватит.
- Валяй, Степаныч! - бросил один из коллег.
- Принеси нам в клюве добычу!-поддержал Другой.
Дядя Коля пробурчал что-то малоцензурное, однако оторвал седалище от гудрона и побрел за незнакомцем.
Все шло по Аидиному плану, хотя Марк и сомневался в его целесообразности Он мог бы сам поговорить со стариком. Прямо на крыше. И тот а вряд ли отказался бы от денег. От денег никто не откажется.
- Далеко живешь, парень?- поинтересовался Николай Степанович, когда они спускались вниз
- Через три двора.
Дядя Коля присвистнул.
- А это разве наше РЭУ?
- Да вы не волнуйтесь, я-на машине. И обратно могу вас доставить...
Электрик плюхнулся на сиденье рядом с водителем, зацепив краем глаза девушку в глубине салона и пробурчав что-то типа: "Здрэст".
Аида действовала молниеносно, заблокировала дверцу и приставила к уху дяди Коли пистолет.
- Поговорим по душам, старый козел!
Майринг, вряд ли ожидавший такого поворота, хотел сказать: "Аида, мы так не договаривались", но успел произнести только имя девушки и услышал в ответ: "Заткнись!"
- Надеюсь, ты не сомневаешься, что я могу вытряхнуть все твое маразматическое дерьмо?
У Николая Степановича что-то громко засвистело внутри, пожилой электрик явно страдал одышкой. Он только кивнул в ответ, растеряв от страха все слова.
- Хорошо, - довольствовалась она произведенным впечатлением. Дядю Колю трясло как в лихорадке. Майринг, положив голову на руль, отключился, предоставив ей полную свободу действий. - Тогда напряги остатки своих высохших мозгов. В мае ты гостил у брата в Бабаеве, так?
- Леха... брат... - Дар речи постепенно возвращался к Николаю Степановичу. - Молодец! Делаешь успехи, маразматик,-похвалила Аида. - А племянницу как зовут?
- Люда.
- А сына племянницы? Вспоминай быстро! Ведь ты снимал копию с его свидетельства о рождении!
- Ничего я не...
- Склероз? Ах ты, дерьмо! - Она ударила Чернобровкина рукояткой пистолета. - Вспомнил?
- Аида, прекрати! - встрепенулся Марк.
- Успокойся, Марик. С такими иначе нельзя. Я тебя предупреждала...
- Беда с этими бабами, молодой человек, - пожаловался Майрингу дядя Коля, вытирая кровь с поцарапанной щеки, - одна другой чище! А я ведь, между прочим, под Сталинградом врукопашную...
- Кому ты заливаешь, мудило? - засмеялась девушка. - Да в сорок третьем тебе еще и пяти лет не было! Иначе сидел бы на пенсии, а не лазал по крышам! А что ты там насчет баб проблеял? "Одна другой чище?" Тебе баба заказала эту копию? Ну что, в рот воды набрал? Еще раз врезать?
- Так я и говорю, что баба.
- Уже теплее, дядя Коля. Как зовут бабу?
- А я почем знаю? Она не называлась. Нож к горлу приставила, езжай, говорит, и привези, а иначе хана. Правда, оплатила поездку и на вознаграждение не поскупилась. Пятьсот "зелененьких" на дороге не валяются!
- А она говорила, зачем ей понадобилась эта копия? - вмешался Майринг.
- Не-ет! Ни хрена! Будет она со мной делиться своими секретами!
- Какая она? Описать можешь?
- Молодая, шустрая... Не сестричка ли твоя? - Николай Степанович повернул голову и впервые как следует рассмотрел Аиду. - О! Даже похожи чем-то! Хотя мне нынче все девицы на одно лицо! А потом, та была иностранка. Финка, скорее всего. Правда, финки в основном страхолюдные, а эта красавица. Глаз не оторвешь. Глазища у нее зеленые! Я раньше думал, таких в природе не бывает. Видать, ошибался.
- Блондинка? - опять спросил Марк.
- Я же говорю, финка.
- Как ты это понял?
- Акцент. Очень сильный акцент.
- Ты можешь отличить финский акцент от эстонского или от шведского? продолжала донимать его Аида.
- Куда уж мне! Но на вид финка. Точно, финка. Даже не сомневайтесь. Я их за свою жизнь много повидал.
- Так сам же говоришь, они - некрасивые, а эта - раскрасавица.
- Природа шутит иногда. А еще у нее вот тут родинка! - вспомнил дядя Коля и ткнул себя пальцем в правое крыло увесистого, горбатого носа.
- Ладно, дай ему денег, - обратилась Аида к Марку, - и пусть проваливает!..
Сначала ехали молча, потом Майринг поинтересовался:
- Откуда у тебя пистолет?
- Подарок поклонника.
- Я не знал, что у тебя есть поклонники. - И после паузы добавил: - Я вообще про тебя ничего не знаю.
- А нужно ли?
- Мне кажется, твой брат о тебе тоже ничего не знает.
- Мой брат живет в иллюзорном мире. Он - идеалист, а это очень опасно и для него самого и для окружающих. Он даже ни разу не поинтересовался, откуда я взяла столько денег на покупку квартиры в центре Питера. Его вообще деньги не волнуют. Он может обойтись и без них.
- Родион действительно не придает значения деньгам, - согласился Марк. - Может, так и надо?
Аида ничего не ответила и предложила:
- Поговорим о деле. Похоже, ты оказался прав. Твоего кузена и вправду убили. И я бы на твоем месте не лезла в это дерьмо. Какой из тебя сыщик? Только нахватаешь проблем на свою задницу!
- Да, я пожалел, что взял тебя в помощники, - признался Майринг. Такие методы мне не подходят. Уголовщина какая-то!
- Хочешь все-таки найти эту бабу? Разве не достаточно того, что уже знаешь? Разве твоя совесть до сих пор не успокоилась?
Он молчал, пристально глядя на дорогу.
- Хорошо, давай рассуждать логично, - вздохнула Аида, всем своим видом показывая, что ей надоел этот разговор и она продолжает его толь- " ко из уважения к Марку - Не думаешь же ты, что эта финка была любовницей Виктора? И наняла Дядю Колю, преследуя какие-то личные, корыстные цели. Убийство на почве ревности, в состоянии аффекта, тоже надо сразу отмести. Все было тщательно продумано. Скорее всего, Виктор оказался втянут в какую-то нечистую игру, и в нужный момент его убрали. Пожертвовали пешкой. Как тебе моя версия?
- Вполне.
- В таком случае, начиная расследование ты попадаешь на ту же шахматную доску. И для деловых, солидных игроков ты тоже не более, чем пешка.
- Я люблю шахматы,-упрямился Марк.
- Но, наверное, не такие, где под каждой клеткой заложена взрывчатка. Высади меня на площади Восстания, - без перехода попросила она. - И давай не будем ссориться. Я просто хотела тебе показать, что ты не владеешь правилами игры, а я их знаю с детства. Зай гезунд*, дорогой Марик!
* Будь здоров (идиш).
- Я не понимаю по-еврейски, - ухмыльнулся Майринг. Он видел, как она старается не портить с ним отношения, и поэтому немного смягчил тон. - Родион рассказывал мне, что ты владеешь многими языками. Как это тебе удается? И, черт возьми, кто ты, в конце концов, по национальности? Я давно над этим ломаю голову! - Подобные вопросы у Марка были не в ходу, но сегодня он решил отбросить всякие приличия.
- Я тебя разочарую, - предупредила Аида. - Я даже не полукровка. Если не считать прабабку-цыганку, я - русская до мозга костей. Правда, не православная и не патриотка, а волей судеб католичка и космополитка. Поэтому люблю изучать языки. Это мое хобби, если хочешь. Даются они мне легко, на слух. В грамматику стараюсь не вникать. У меня это получается быстрее, чем у многих известных миру полиглотов. Как? Не знаю сама, это выше моего понимания. Говорят, талант. Прощу тебя, Марк, оставь эту дерьмовую волокиту с кузеном!..
В здании гостиницы "Октябрьская" укрылся маленький, уютный китайский ресторанчик. До него не так уж легко было добраться. Сначала следовало пройти через ливанское кафе со специфическими запахами и засаленными столиками, а потом по причудливо изогнутому коридору попасть в обитель света и тьмы, с красными фонариками и золотыми драконами на черных шелках.
Посетителей не было, а русские официантки и китайские повара увлеченно смотрели телевизор и время от времени смеялись. Это было празднование Нового года на пекинском телевидении, веселое, разноцветное шоу. Рядом с поварами сидел старичок в шляпе, с узенькой бородкой. Он сжимал коленями трость и прятал в кулачок свои старческие, скромные смешки. Он-то, видимо, и привез видеокассету с далекой родины.
Аида незаметно прошмыгнула за спинами зрителей к установленной в нише стены чугунной статуэтке Будды. У него в ногах возвышалась груда монет, привезенных со всего света. Она добавила к ним русскую рублевку, зажгла ароматные палочки и уселась за один из пустовавших столиков. Зал постепенно наполнялся запахами лаванды, лилии и сандала. Кое-кто из зрителей обернулся. Китаец средних лет, в довольно потрепанном пиджачке встал со своего места и приблизился к Аиде.
Дальнейшая беседа происходила на китайском языке.
