Ознакомительная версия.
— Да, было время, — тяжело пыхтел толстый ветеран войск НКВД. — Не то что сейчас! Тогда всех к стенке, тогда…
Но что еще было «тогда», Сережа не дослушал. В поле его зрения попали Марина со Светой, и Нелипович тяжело задышал, обильно потея. Была в жизни Сережи, кроме стукачества и Сталина, другая страсть, самая главная, а именно женщины. Он хотел их, желал, любых, каких угодно, а они его нет! Все девушки при виде Нелиповича испытывали непреодолимое отвращение. Ради секса он был готов на все, даже жениться, но, услышав его косноязычное предложение «руки и сердца», особы женского пола бежали прочь как черт от ладана. Поэтому бедняге приходилось удовлетворяться при помощи порнографических картинок, грустно уединившись в туалете.
Увидев наших красоток, он начал дрожать как в лихорадке, исходя слюнями и нервно протирая очки.
Ветеран НКВД, заметив, что подающий надежды молодой патриот его больше не слушает, сперва удивился, затем понял причину и грозно засопел, как закипающий самовар. Закипал он минуты три и, наконец, взорвался истошным криком:
— Вот они, врагини народа, сеющие моральное разложение! В то время их бы всех за колючку, ишь размалевались, подстилки буржуйские! Мы тогда были чисты!
Ветеран возмущался абсолютно искренне, по причине склероза запамятовав, что в «то время», будучи начальником женского лагеря, он изнасиловал всех своих зэчек, которые были хоть немного симпатичнее крокодила.
— Бей буржуйских подстилок! — пискливо вторила ему седенькая старушка в красной косынке, замахиваясь клюкой.
Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Марина со Светой бросились бежать. Бежали они долго и когда наконец остановились, то поняли, что заблудились. Тяжело дыша, девушки пытались сообразить, что делать дальше. Людей вокруг видно не было. Безуспешно Марина и Света стучались в двери одноэтажных домиков (это была, по-видимому, окраина города). Никто не отзывался. Домики казались абсолютно вымершими. Красотки наши вконец отчаялись, как вдруг заметили приоткрытую дверь, к которой тянулась цепочка лисьих следов. С решимостью камикадзе они кинулись туда, плача и взывая о помощи. Из-за двери высунулась физиономия хозяина.
— Тс-с-с! — прошипел он, прижимая палец к губам и внимательно разглядывая девиц. — Евреи в роду есть? А родственники за границей? Тогда заходите, — услышав отрицательные ответы, прошептал незнакомец. — Только тихо, кругом враги!
Марина со Светой послушно прокрались вслед за ним и очутились в большой комнате, окна которой были завешаны черными шторами.
— Садитесь, — все так же шепотом предложил хозяин дома. — Но не шумите, жидомасоны подслушивают!
Это был, как вы, наверное, догадались, местный представитель министерства безопасности лейтенант Петр Сидоров, он же лиса-оборотень.
Тяжело жилось лейтенанту в последнее время, инструкции от начальства поступали какие-то туманные, уклончивые, ни то ни се. Что делать? Непонятно! Между тем лейтенант был честен и даром есть свой хлеб не хотел. Поэтому решил Петр действовать на собственный страх и риск, авось оценят потомки, может, даже звание очередное присвоят, посмертно. Долго размышлял Сидоров относительно творящихся в Кащееве гадостей и наконец понял, что виной всему жиды! Ну что, скажите на милость, кроме жидомасонского заговора, может довести людей до подобного безобразия? Принялся тогда лейтенант выискивать затаившихся гадов, на всех жителей города досье собрал, генеалогию каждого составил до седьмого колена, но, как ни старался, ни одного жида не обнаружил. Куда ни плюнь — сплошной русский Ванька, ну на худой конец мордвин или татарин. Не понимал, бедолага, что евреи-то все больше в столицах водятся или на курортных побережьях. Пригорюнился Петр, в меланхолию ударился, но недавно, когда лисой стал, вдруг догадался, в чем дело. Понял он, что жиды-то вот они, под зайцев замаскировались и оттуда, из леса, козни свои строят. До чего же хитры, сволочи!
Вот почему лейтенант каждую ночь, превратившись в лису, зайцев в лесу отлавливал и изничтожал. Совсем извелся он, исхудал, осунулся, поесть толком времени не было… А зайцы все не переводились. Плодовиты, злодеи!
Все это лейтенант вкратце поведал своим гостьям, не переставая при этом тревожно озираться и прислушиваться. Затем, вспомнив о служебных обязанностях, принялся составлять на девушек досье. Дело это хлопотное, кропотливое, государственное значение имеющее! Петр, как нам известно, офицером добросовестным являлся. Начал он с каверзно составленного вопросника (личная заслуга лейтенанта!). Там содержалось пятьдесят вопросов, сформулированных так хитро, что, будучи поочередно заданы, они превращали любого в закоренелого преступника, для которого высшая мера была еще слишком мягким наказанием. При этом Сидоров пронзал девиц таким огненным взором, что они тряслись как в лихорадке. Уличив Марину со Светой во всех смертных грехах, он малость подуспокоился, так как еврейских кровей не обнаружил.
— Да, гражданки, плохи ваши дела, — произнес лейтенант, устало зевая.
— Но как быть нам, что теперь будет?! — жалобно заскулили девицы.
— Выход только один! — сурово изрек Петр. — Добровольно содействовать органам госбезопасности в деле искоренения жидомасонского заговора!!! Вам дорога отчизна?! То-то же!!!
Еще через час, заполнив необходимые документы и дав подписку о неразглашении, наши красотки как ошпаренные выскочили на улицу. Минут пять они неслись со всех ног куда глаза глядят, пока полностью не выбились из сил. Плюхнувшись прямо на землю, девушки, тяжело дыша, ошалелыми глазами уставились друг на друга. Солнце тем временем клонилось к закату. Лейтенант, оказывается, промурыжил их целый день. Немного отдышавшись, Марина со Светой обнаружили, что находятся около уже небезызвестного читателю обшарпанного красного здания. Солнце опускалось все ниже, ниже, и внутри отделения милиции начали раздаваться какие-то странные звуки: скрип, тяжелые вздохи, кряхтение.
Это сотрудники, пробуждаясь от дневной спячки, выползали из гробов. В окно высунулась заспанная физиономия капитана Катова, с мешками под глазами и окровавленным ртом. (Пользуясь служебным положением, перепил вчера кровушки.) Заметив девушек, он жадно облизнулся длинным, тонким языком.
Взвизгнув, они снова ринулись бежать.
Бам-м-м — Марина со всего размаха врезалась в какой-то столб и уже собиралась закатить истерику, как вдруг замерла, охваченная сладостным трепетом. На столбе был прикреплен указатель с лаконичной надписью: «Музей». Где он находился, читателю уже известно, и вскоре Марина со Светой оказались перед зданием мэрии. Площадь к этому времени почти опустела. На ней осталось только несколько вусмерть пьяных патриотов, лежащих вповалку, пустые бутылки да товарищ Рожков.
Заметив девушек, он хотел что-то сказать, но неожиданно охнул и превратился в чурбан. Из здания мэрии по очереди вышли ее сотрудники во главе с Шевцовым, ехидно поглядели на чурбан, обернулись шакалами и… ну, впрочем, вы уже знаете, что они с ним делали каждый вечер.
Девицы же, охваченные золотой лихорадкой, даже не обратили внимания на эти события. Сломя голову они носились по запутанным коридорам и — о счастье! очутились вдруг прямо перед широко распахнутой дверью музея. Внутри, прямо на полу, валялись разбросанные украшения. Марина со Светой упали на них животами, причем каждая норовила подгрести под себя побольше.
— Мр-р-яу! — через некоторое время заявила Света.
— Пш-ш-ш!!! — ответила Марина, выпуская когти.
Вернемся, однако, к остальным нашим героям.
Витя, Вася и Коля, как мы уже знаем, первым делом направились опохмеляться. Какие там, к чертям собачьим, сокровища, оборотни, вурдалаки, когда башка раскалывается! Когда живот подвело, тошнотный кашель рвется из груди, а в глазах круги фиолетовые плавают! В запасах хозяина оказалась только водка. Опохмеление таким образом почти наверняка означает новую пьянку, но… Да чего уж там, сами знаете! Короче, приняли они по стакану, занюхали огурцом, и вроде полегчало ребятам.
— Да, — нарушил молчание Коля. — Дела!
— Угум, — пробурчал Светлов. — Наливай по новой!
Через полчаса новоявленные друзья были изрядно «под градусом».
— Я — и-ик — вот что думаю… — глубокомысленно подняв палец, начал было Вася, но речь его неожиданно прервал резкий звонок в дверь. Открыв ее, он впустил нового гостя, увидев которого Светлов и шофер взвыли от ярости. На пороге стоял господин Шуллерман собственной персоной!
Появлению Бориса Яковлевича в гостинице «Мечта» предшествовали следующие события…
Отправив последнюю партию облапошенных туристов, господин Шуллерман довольно хихикнул. Хихиканье, правда, получилось каким-то визгливым: здорово проклятый бандюга горло помял! Ну да черт с ним! Главное — денежки, доллары, грины!!! Пересчитав их несколько раз, Борис Яковлевич любовно поцеловал толстую пачечку и бережно положил в карман.
Ознакомительная версия.
