- Никак не пойму вас, отец Браун, - сказал Пейн. - У вас такой вид, словно вы давно разгадали эту загадку.
Священник удрученно покачал головой.
- В том-то и дело, что нет, - ответил он. - Должно быть, я непроходимо глуп, так как не понимаю, совершенно не понимаю одной элементарнейшей детали в этой истории. Все ясно до определенного момента, но потом. Дайте-ка мне взглянуть на фотографию. - Он поднес ее к глазам и близоруко прищурился. - Нет ли у вас лупы? - спросил он мгновение спустя.
Пейн дал ему лупу, и священник стал пристально разглядывать фотографию, затем он сказал:
- Посмотрите, вот тут книга, на полке, возле самой рамы портрета. Читайте название "Жизнь папессы Иоанны" Гм, интересно. Стоп! А вон и другая над ней, что-то про Исландию. Так и есть! Господи! И обнаружить это таким странным образом! Какой же я осел, что не заметил их раньше, еще там!
- Да что вы такое обнаружили? - нетерпеливо спросил Пейн.
- Последнее звено, - сказал отец Браун
Теперь мне все ясно, теперь я понял, как развертывалась вся эта печальная история с самого начала и до самого конца.
- Но как вы это узнали? - настойчиво спросил Пейн.
- Очень просто, - с улыбкой отвечал священник. - В библиотеке Дарнуэев есть книги о папессе Иоанне и об Исландии и еще одна, название которой, как я вижу, начинается словами: "Религия Фридриха..." - а как оно кончается - не так уж трудно догадаться - Затем, заметив нетерпение своего собеседника, священник заговорил уже более серьезно, и улыбка исчезла с его лица: - Собственно говоря, эта подробность не так уж существенна, хотя она и оказалась последним звеном. В этом деле есть детали куда более странные. Начнем с того, что, конечно, очень удивит вас. Дарнуэй умер не в семь часов вечера. Он был мертв с самого утра.
- Удивит - знаете ли, слишком мягко сказано, - мрачно ответил Пейн, - ведь и вы и я видели, как он целый день расхаживал по комнате.
- Нет, этого мы не видели, - спокойно возразил отец Браун. - Мы оба видели или, вернее, предполагали, что видим, как он весь день возился со своим аппаратом. Но разве на голове у него не было темного покрывала, когда вы заходили в комнату? Когда я туда зашел, это было так. И, недаром мне показалось что-то странное в его фигуре. Дело тут не в том, что он был хромой, а скорее в том, что он хромым не был. Он был одет в такой же темный костюм. Но если вы увидите человека, который пытается принять позу, свойственную другому, то вам обязательно бросится в глаза некоторая напряженность и неестественность всей фигуры.
- Вы хотите сказать, - воскликнул Пейн, содрогнувшись, что это был не Дарнуэй.
- Это был убийца, - сказал отец Браун. - Он убил Дарнуэя еще на рассвете и спрятал труп в темной комнате, а она идеальный тайник, потому что туда обычно никто не заглядывает, а если и заглянет, то все равно немного увидит. Но в семь часов вечера убийца бросил труп на пол, чтобы можно было все объяснить проклятием Дарнуэев.
- Но позвольте, - воскликнул Пейн, - какой ему был смысл целый день стеречь мертвое тело? Почему он не убил его в семь часов вечера?
- Разрешите мне, в свою очередь, задать вам вопрос, ответил священник. - Почему портрет так и не был сфотографирован? Да потому, что преступник поспешил убить Дарнуэя до того, как тот успел это сделать. Ему, очевидно, было важно, чтобы фотография не попала к антиквару, хорошо знавшему реликвии дома Дарнуэев.
Наступило молчание; затем священник продолжал более тихим голосом:
- Разве вы не видите, как все это просто? Вы сами в свое время сделали одно предположение, но действительность оказалась еще проще. Вы сказали, что любой человек может придать себе сходство с портретом. Но ведь еще легче придать портрету сходство с человеком... Короче говоря, никакого рока Дарнуэев не было. Не было стариной картины, не было старинной надписи, не было предания о человеке, лишившем жизни свою жену, но был другой человек, очень жестокий и очень умный, который хотел лишить жизни своего соперника, чтобы похитить его невесту. - Священник грустно улыбнулся Пейну, словно успокаивая его. - Вы, наверно, сейчас подумали, что я имею в виду вас, - сказал он. - Не только вы посещали этот дом из романтических побуждений. Вы знаете этого человека или, вернее, думаете, что знаете. Но есть темные бездны в душе Мартина Вуда, художника и любителя старины, о которых никто из его знакомых даже не догадывается. Помните, его пригласили в замок, чтобы реставрировать картины? На языке обветшалых аристократов это значит, что он должен был узнать и доложить Дарнуэям, какими сокровищами они располагают. Они ничуть бы не удивились, если бы в замке обнаружился портрет, которого раньше никто не замечал. Но тут требовалось большое искусство, и Вуд его проявил. Пожалуй, он был прав, когда говорил, что если это не Гольбейн, то мастер, не уступающий ему в гениальности.
- Я потрясен, - сказал Пейн, - но очень многое мне еще непонятно. Откуда он узнал, как выглядит Дарнуэй? Каким образом он убил его? Врачи так и не разобрались в причине смерти.
- У мисс Дарнуэй была фотография австралийца, которую он прислал ей еще до своего приезда, - сказал священник. - Ну, а когда стало известно, как выглядит новый наследник, Вуду нетрудно было узнать и все остальное. Мы не знаем многих деталей, но о них можно догадаться. Помните, он часто помогал Дарнуэю в темной комнате, а ведь там легче легкого, скажем, уколоть человека отравленной иглой, когда к тому же под рукой всевозможные яды. Нет, трудность не в этом. Меня мучило другое - как Вуд умудрился быть одновременно в двух местах? Каким образом он сумел вытащить труп из темной комнаты и так прислонить его к аппарату, чтобы он упал через несколько секунд, и в это же самое время разыскивать в библиотеке книгу? И я, старый дурак, не догадался взглянуть повнимательнее на книжные полки! Только сейчас, благодаря счастливой случайности, я обнаружил вот на этой фотографии простейший факт - книгу о папессе Иоанне.
- Вы приберегли под конец самую таинственную из своих загадок, - сказал Пейн. - Какое отношение к этой истории может иметь папесса Иоанна?
- Не забудьте и про книгу об Исландии, а также о религии какого-то Фридриха. Теперь весь вопрос только в том, что за человек был покойный лорд Дарнуэй.
- И только-то? - растерянно спросил Пейн.
- Он был большой оригинал, широко образованный и с чувством юмора. Как человек образованный, он, конечно, знал, что никакой папессы Иоанны никогда не существовало. Как человек с чувством юмора, он вполне мог придумать заглавие: "Змеи Исландии", - их ведь нет в природе. Я осмелюсь восстановить третье заглавие: "Религия Фридриха Великого", которой тоже никогда не было. Так вот, не кажется ли вам, что все эти названия как нельзя лучше подходят к книгам, которые не книги, или, вернее, к книжным полкам, которые не книжные полки.
- Стойте! - воскликнул Пейн. - Я понял. Это потайная лестница ведущая наверх, в ту комнату, которую Вуд сам выбрал для лабораторий, - сказал священник. - Да, именно потайная лестница - и ничего тут не поделаешь. Все оказалось весьма банальным и глупым, а глупее всего, что я не разгадал этого сразу. Мы все попались на удочку старинной романтики - были тут и приходящие в упадок дворянские семейства, и разрушающиеся фамильные замки. Так разве могло обойтись дело без потайного хода? Это был тайник католических священников, и, честное слово, я заслужил, чтобы меня туда запрятали.
---------------------------------------------------------
1) - Вместо отца (лат.)
2) - Гольбейн Ганс Младший (1497-1543) - немецкий
живописец и график
3) - Мир праху его (лат.)
