Ушаков вдруг нахмурился и, повертев в руках авторучку, спросил:
— Зачем тебе это все? По крайней мере, сейчас? Мы разберемся, а потом, когда закроем дело, то я все тебе сообщу. Из-за хорошего отношения к тебе. Или, как ты говоришь, по старой памяти.
— Павел Петрович!
— Что Павел Петрович? — повысил голос Ушаков. — Мы здесь тоже, кстати говоря, работаем. Между прочим, в более жестких условиях и за меньшую плату, в отличие от вас, частных детективов. Кто его знает, может, там действительно не самоубийство, а может быть, этот самый тип, которого она любила, ее прикончил. Пока следствие не закончено, я и этого не исключаю. Нет, Танечка, мы сами разберемся. А потом встретимся с тобой за чашкой чая…
Ушаков ударил руками по столу, как бы давая мне понять, что разговор по принципиальному вопросу окончен, и с не лучшим для меня результатом.
— Хорошо, Павел Петрович… Убедил ты меня насчет самоубийства. А теперь послушай меня, — я неожиданно перешла с ним на «ты». — Вот эту интересную вещицу я обнаружила в квартире своей подруги.
И положила перед ним полиэтиленовый пакетик с белым порошком. Ушаков хмуро смотрел на пакетик где-то с полминуты, потом поднял на меня глаза.
— И еще, — добавила я. — Сегодня при выходе из подъезда, где она проживала, на меня напали. Еле-еле сумела уйти.
Ушаков нахмурился пуще прежнего и уставился в стол.
— Приметы нападавших помнишь? — мрачно спросил он.
— А! Что приметы! — в сердцах воскликнула я и махнула рукой. — Таких, как они, целая куча бродит, особенно в вашем Заводском районе, где любой пацан стрижется под лысого и воображает себя крутым. Типичное гоблинье с голдовыми цепями на шее, в майках и тренировочных штанах. Совершенно незапоминающиеся личности… Ко всему прочему, я уж совсем не ожидала, что такое может случиться, и поэтому не сумела поступить как обычно. Едва успела от них удрать, честно говоря. И сразу к вам, между прочим…
— Угу, угу… — майор кивал, по-прежнему рассматривая пакетик с порошком.
Он медленно протянул руку к селектору и нажал на кнопку.
— Фокин, зайди ко мне! — резко произнес Ушаков.
Почему-то я уже почувствовала себя лишней.
Спустя некоторое время в кабинете появился невысокого роста крепыш с каким-то пуленепробиваемым лицом. По крайней мере, мне так показалось.
— Сергей, это надо проверить, — сказал майор, подвигая к нему пакет с порошком.
— Угу, — коротко ответил Фокин, взял пакет и вышел из кабинета.
Спустя полчаса, в течение которых я безуспешно пыталась вытянуть из майора какую-нибудь информацию по делу, Фокин явился обратно и коротко доложил:
— Героин. Очистка средней паршивости. Возможное происхождение — Чечня. В прошлом месяце была партия с грозненского заводика младшего Басаева. Очень похоже…
Что ж, ничего удивительного в этом не было. Я с самого начала подумала именно так. Странно было другое — личность Ирины и содержимое этого пакетика у меня в голове стыковались плохо. Хотя, с другой стороны, много времени утекло с тех пор. Многие вполне могли за эти годы поменять свои ориентиры. Что касается Ирины, она всегда стремилась к красивой жизни. А стремление это иногда может привести на такую скользкую дорожку.
— Ну что, получается, что наркоманкой-то была твоя подружка, — вдруг почти весело сказал Ушаков, прерывая мои мысли.
— Почему это получается? — с вызовом спросила я.
— А как же пакетик? Сама знаешь, что в состоянии наркотического опьянения любое возможно. Обколются, обкурятся, испугаются жизни — и в петлю сразу, чтобы больше не бояться никогда и никого…
И тут до меня дошло, что по весу героина было явно многовато, чтобы просто держать его для себя. Слишком уж большая доза, такая обычно проходит в милицейских протоколах как «в особо крупных размерах».
Я прикинула возможную стоимость героина. Под две штуки баксов тянет, не меньше. Поэтому под категорию простого наркомана Ирина уже не подходила. Если это, конечно, пакетик был ее.
— Так что, Таня, спасибо тебе, что называется, за сигнал, — снова вывел меня из задумчивости майор Ушаков.
Этой фразой он сразу низвел меня до какого-то активиста добровольной народной дружины. Видеть во мне коллегу он почему-то отказывался.
— Тем более что я отвечаю в отделе за борьбу с наркотиками, — продолжил майор. — Поэтому мне тоже надо как-то продвигаться по служебной лестнице и раскрывать преступления. Тебе-то, я так понял, за это дело никто не заплатит? А я с твоей подачи сейчас получил, возможно, очередной «висяк» и большущий геморрой.
Взгляд майора стал жестким.
— Ну ладно, мне не заплатят, — согласилась я. — Но разве все можно мерить деньгами? Не всегда же мы работаем только ради них!
Майор ухмыльнулся и не нашелся что ответить. В этот момент активизировался селектор, и вялый женский голос сообщил, что майора Ушакова срочно просят зайти к начальнику отдела.
— Извини, Танечка, дела. Я на службе, — тут же поднялся он с места. — По окончании расследования все материалы тебе предоставлю. Но сейчас — извини…
— Хотя бы протокол вскрытия тела можно посмотреть? — попробовала еще подергаться я, хотя было ясно, что разговор закончен.
— А это не ко мне. Это в судмедэкспертизу обращайся, разрешение я тебе выпишу, — равнодушно сказал майор, приглашая меня жестом к выходу.
Весь его вид говорил о нервозности и нетерпении. Разумеется, служебное рвение прежде всего, но почему-то меня это привело в состояние крайнего раздражения, и я вышла из кабинета, даже не попрощавшись с Ушаковым.
Впрочем, он не особенно расстроился из-за этого и заспешил по направлению к кабинету начальства. Даже не спросил, буду ли я писать заявление по факту попытки нападения на меня.
Я вышла из здания РОВД в еще более поганом настроении, чем когда туда заходила. Слишком уж много разных бед свалилось на мою бедную голову этим днем: информация о смерти подруги, обнаружение наркотиков и оружия, нападение на меня в подъезде ее дома и, наконец, очень «радушная» встреча в РОВД.
Уже было слишком поздно предпринимать еще что-либо, относящееся к делу. Решив, что с утра завтрашнего дня я отправлюсь в судмедэкспертизу, я направилась к Кате Семеновой, чтобы рассказать ей о событиях, о которых сама узнала утром. Разумеется, я рассчитывала одновременно вытянуть из нее какие-нибудь неизвестные мне подробности из жизни Ирины Лейкиной за последние годы. Ведь именно Катя сообщила мне о ее приезде и дала адрес.
Катя встретила меня крайне удивленно. Мне даже показалось, что она не особенно рада меня видеть. Впрочем, это легко объяснилось: в гостиной на диване перед телевизором сидел молодой симпатичный парень, который при моем появлении сделал движение бровями вверх и с акцентом сказал:
— Здравствуйте…
Я сразу поняла, что это и есть тот самый Вацлав, который в настоящее время усиленно обрабатывается белокурой пышно-грудой Катей с целью создания прочной выездной семьи, основывающейся на нерушимом славянском братстве русских и чехов.
Поздоровавшись с ее избранником, я потрясла Катю новостью, сказав ей о том, что Ирки Лейкиной больше нет. У Кати округлились глаза, отвисла нижняя губа, а сама она прислонилась к косяку двери. Наверное, и я выглядела не лучшим образом, когда сегодня утром узнала об этом.
Дав ей опомниться после первоначального шока, я взяла ее за плечи и повела в другую комнату.
Катя устало опустилась на кресло и как-то нервно меня спросила:
— Как это случилось?
— Сама пока точно не знаю. Но вроде бы все говорит за самоубийство из-за какой-то неразделенной любви.
— Ее уже похоронили?
— Да, наверное. Она умерла четыре дня назад.
— У вас бе-да? — вмешался в разговор Вацлав. — Кто-то умер?
— Да, — ответила я. — Наша с Катей институтская подруга. Покончила с собой из-за какого-то мужчины.
— Странно… — тихо сказала Катя. — Никогда Лейкина не давала повода думать, что из-за какого-то мужика может потерять голову, а тем более удавиться.
— Я того же мнения. Но факты налицо. Завтра поеду в судмедэкспертизу, может быть, что-то выясню дополнительно…
— Ты что, думаешь, что… — лицо Кати стало напряженным, — что ее могли убить?
— Катя, ты же знаешь, что меня профессия обязывает, — вздохнула я. — Потом еще кое-что, — вспомнила я о предостережении гадальных костей, — заставляет меня придирчиво отнестись ко всем этим версиям…
— Что именно? — с любопытством посмотрела на меня подруга.
— На меня напали, когда я выходила из подъезда, где жила Ирка, — нашлась я с ответом, не желая распространяться о своих паранормальных советниках.
Катя прижала руки к лицу и с ужасом посмотрела на меня.
— Нет, не пугайся, ничего страшного не произошло. Я часто попадала в такие передряги. Сделай лучше кофе с бутербродами, а то мозги уже совсем не варят после всех этих событий.
