Ознакомительная версия.
А может, и вправду работала – плохо я разбираюсь в этом. Мне часто кажется, что у молодых работа на втором месте, а на первом – любовь, развлечения, танцульки.
Лиля – тоже следователь, мы делим кабинет на двоих. Это удобно – она помогает мне в расследовании ряда дел.
Ее совсем недавно утвердили в должности следователя Генпрокуратуры. Я надеялся, что этот отрадный для нее факт каким-то образом повлияет на длину ее юбок. (У меня в глазах мерцало от ее бесконечно длинных ног. Ноги у Лили красивые, и это постоянно отвлекало меня, так сказать, мешало работе.) Однажды мне даже показалось, что она вообще без юбки пришла. Но оказалось, что это были такие шорты.
Раньше, когда Лиля Федотова работала в Мосгорпрокуратуре и была временно включена в мою бригаду, это был совсем другой человек. Я даже предполагал, что она в меня влюблена: так восхищенно и преданно поглядывала она на меня. Но вот она стала работать в штате Генпрокуратуры, под моим началом – и куда что подевалось. Теперь это была уверенная в себе, независимая девушка с собственным взглядом и суждениями о многих вещах. Теперь я стал думать, как бы подкатиться к ней.
И вот предлагаю ей потолковать о деле, находящемся в ее самостоятельном производстве, решил помочь как опытный «важняк» неопытному молодому специалисту.
И что же? Просто ошеломляющий отказ получил я от девчонки, которая совсем недавно заглядывала мне в рот, едва я только его открывал.
С тех пор в свободное от следственных действий время я мечтал о том, как бы организовать нашу встречу в какой-либо пустующей квартире.
– Здрасте! – поприветствовал я ее и прошел к своему столу.
Бумаг на нем было немерено.
Лиля подняла голову и как бы только что меня увидела.
– Здравствуйте, Александр Борисович, – неожиданно приветливо поздоровалась она. – Что-то вид у вас неважный. С женой поругались?
– А что, заметно? – удивился я.
Она смотрела на меня с жалостью.
– Увы, Александр Борисович. У вас скорбное выражение лица.
Я посчитал за лучшее промолчать. Какое-то время мы сидели в полной тишине, и только изредка я ловил на себе ее косые взгляды, полные нескрываемого любопытства.
– Что у нас нового по ограблению Бета-банка? – спросил я.
Вместо ответа на мой вопрос Лиля посмотрела на свои наручные часики.
– У вас еще есть двадцать минут, – сказала она мне.
Я уставился на нее в недоумении:
– Чего?
– Через двадцать минут вас ждет к себе Константин Дмитриевич, – пояснила Лиля. – У него какое-то срочное совещание. Просил вас предупредить.
– Я давно уже в кабинете, – хмуро заметил я. – Неужели трудно было сразу сказать о совещании?
Но на Федотову моя хмурость не произвела впечатления. Она глянула на меня через плечо и ответила:
– А что случилось? До совещания еще семнадцать минут. Вы не опоздаете. И вообще – не хмурьтесь, никто не виноват, что вы с женой поругались.
– Это не ваше дело, – не нашелся я что ответить.
– Так точно, не мое, – согласилась Лиля. – Можете пренебрегать своей женой сколько вам угодно. А у меня дела. Мне нужно составить постановление о предъявлении обвинения.
Я остыл. И даже почувствовал легкие угрызения совести. И чего, в самом деле, выдумываю? Но не извиняться же теперь перед этой заносчивой дамочкой?
– Во сколько совещание?
Она снова посмотрела на свои часики:
– У вас есть еще пятнадцать минут.
Ф– фу! Вот где мне эти женщины! Как это там? «Карету мне, карету!» Только куда тебе из Москвы, Турецкий? Терпи и не бунтуй.
Чтобы не наговорить еще каких-нибудь глупостей, я встал и вышел из кабинета. За оставшееся до оперативки время можно спокойно выкурить сигарету.
А еще лучше – две.
В кабинете заместителя Генерального прокурора России по следствию Константина Дмитриевича Меркулова, моего друга и шефа Главного следственного управления, кроме хозяина кабинета и вечного врио начальника МУРа Славы Грязнова, тоже хорошего моего товарища, сидели еще трое мужчин весьма представительного вида.
С первыми двумя я, можно сказать, прошел большой и нелегкий путь: вместе мы раскрыли немало сложных и запутанных преступлений. Остальные трое были мне незнакомы. Меркулов, впрочем, быстро устранил это обстоятельство.
– Знакомьтесь, – сказал он, едва я появился на пороге. – Старший следователь по особо важным делам Александр Борисович Турецкий. – Указав на незнакомых мужчин, он обратился ко мне: – А это представители крупнейших московских банков, Саша.
Игнорируя Грязнова – успеется, еще поздороваемся, – я стал пожимать руки гостям Меркулова.
– Александр Аркадьевич Горшенев, – сказал первый из них, – представитель Бета-банка.
– Турецкий.
– Фаизов Ильдар Николаевич, – назвался второй, пожимая мне руку. – Банк «Россия».
– Цой Роберт Ильич, – сказал третий. – Банк «Ройяль».
– Турецкий, – произнес я и удивился: – «Рояль»? Почему – «Рояль»?
– «Ройяль», – нажимая на «и краткое» посреди слова, поправил меня Роберт Ильич. – Это значит – королевский.
– Ах вон оно что! – почему-то обрадовался я.
Грязнов кивнул мне и не преминул вмешаться:
– Не обращайте внимания на некоторые особенности поведения господина Турецкого. Он очень любит театр. Иногда играет и в жизни. Но подтверждаю: перед вами один из лучших «важняков» прокуратуры.
– Спасибо на добром слове, – поклонился я. – Куда прикажете сесть, господа хорошие?
Меркулов, разумеется, тут же меня одернул.
– Хватит, Саша, – строго проговорил он. – Садись куда хочешь. – Он подождал, пока я сяду, и обвел глазами всех присутствующих. Ну что ж. Пожалуй, мы можем начинать.
У мужчин из банков был непроницаемый вид. Первым начал представитель Бета-банка Горшенев. Хорошенько прокашлявшись, он начал:
– Дело вот в чем, господа. В последнее время сложилась ситуация, которая в нас, работников банковской системы, вселяет определенные опасения. Я бы сказал даже, что не просто опасения, а серьезную тревогу.
На какое– то время за столом воцарилась тишина. Горшенев словно побаивался продолжать.
Меркулов помог ему:
– В чем же заключается ваша проблема? Мы, конечно, можем кое о чем догадываться, но, видите ли, для нас в некоторой степени неожиданность то, что вы пришли сюда вместе. Насколько я понимаю, в вашем бизнесе вы являетесь конкурентами?
Вопрос был риторическим, но Горшенев счел нужным на него ответить.
– В общем-то это так, хотя представления о конкурентной борьбе между банками в сознании обычного обывателя носят, как правило, уродливые представления…
Мне пришлось вмешаться.
– Константин Дмитриевич не совсем обычный обыватель, – заявил я этому чем-то напуганному, но не потерявшему самоуверенности банкиру. – Он не из тех обывателей, которые любят рыбалку, но не ездят на нее из-за боязни подхватить простуду.
Меркулов посмотрел на меня и досадливо поморщился. И, переведя взгляд на Горшенева, мягко предложил:
– Продолжайте, пожалуйста, Александр Аркадьевич. Так что вас тревожит больше всего?
Горшенев продолжил:
– Дело в том, что происходит нечто странное. За последнее время, как вы знаете, несколько банков подверглись ограблениям.
Меркулов бросил взгляд в мою сторону: мол, не выскакивай, веди себя спокойно и внимательно слушай.
– Так вот, – продолжал Горшенев. – Сначала это… как бы это точнее выразиться… сначала это вызвало у меня одно серьезное подозрение. Особенно после того, как был ограблен наш Бета-банк. Я, как мне показалось, утвердился в этом своем подозрении. А после того, как я поговорил на эту тему с коллегами из других банков, у меня исчезли последние сомнения. Как и у моих коллег.
– Так в чем же у вас теперь нет сомнений? – терпеливо спросил у него Меркулов.
Горшенев помолчал, будто собираясь с духом, а потом вдруг как-то по-мальчишески выпалил:
– Им все известно!
Я увидел, как Меркулов и Грязнов посмотрели друг на друга. То, что они как бы проигнорировали мою особу, сильно меня озадачило. Очень интересно…
– Кому – им? – спокойно спросил Меркулов, хотя ответ на этот «оригинальный» вопрос лежал на поверхности.
– Преступникам, – ответил Горшенев. – Тем, кто грабит наши банки.
– Что, по-вашему, им известно?
– Боюсь, что все, – тяжело вздохнул Горшенев. – Наши счета, передвижение финансов, смысл договоров с предприятиями.
Фаизов и Цой смотрели прямо перед собой. По всему было видно, что то, о чем говорит Горшенев, с ними согласовано и одобрено ими. У представителя Бета-банка, говорили они всем своим видом, есть полномочия говорить и от имени наших банков.
– Откуда у вас такие сведения? – продолжал расспрашивать Меркулов.
Александр Аркадьевич поправил узел галстука и расстегнул воротник, словно ему стало душно.
– Это не совсем сведения, – ответил он, – это скорее наши умозаключения. Результат анализа наших служб безопасности.
Ознакомительная версия.
