— Просто она ещё очень молода, — добродушно сказала миссис Лейси. — Вы уже идёте спать, мсье Пуаро? Доброй ночи, приятных снов.
— А вы, мадам? Вы ещё не ложитесь?
— Пока нет. Я должна положить молодёжи подарки в чулки. Все они, в общем, уже не дети, и, тем не менее, им приятно находить эти подарки. Я кладу разные мелочи, разные глупости для смеха. Всё это просто для веселья.
— Вы тратите много сил, чтобы сделать этот дом счастливым, — заметил Пуаро. — Я восхищаюсь вами.
И он почтительно поднёс её руку к губам.
— Гм, — проворчал полковник Лейси, когда Пуаро вышел, — ну и цветистый язык у этого парня. Но он сумел тебя оценить.
Миссис Лейси улыбнулась ему и на щеках её появились ямочки.
— Разве ты не видишь, Гораций, что я стою под омелой[3]? — спросила она застенчиво, как могла бы спросить девятнадцатилетняя девушка.
Эркюль Пуаро вошёл в свою спальню, просторную комнату, хорошо обогреваемую центральным отоплением. Приблизившись к большой старинной кровати с пологом, он увидел на подушке какой-то конверт; открыв его, он вынул оттуда листок бумаги, на котором было начертано кривыми печатными буквами следующее послание:
НЕ ЕШЬТЕ НИ КУСОЧКА РОЖДЕСТВЕНСКОГО ПУДИНГА.
ВАШ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ.
Пуаро вытаращил глаза. Поднял брови.
— Загадочно, — пробормотал он, — и в высшей степени неожиданно.
За рождественский обед уселись в два часа дня. Это был настоящий пир. Огромные поленья весело потрескивали в широком камине, но ещё громче был шум множества голосов, говоривших одновременно. Суп из дичи был уже съеден, за ним две гигантские индейки, а оставшиеся от них кости убраны. Наступил торжественный момент: внесли рождественский пудинг! Восьмидесятилетний Пиверелл, несмотря на дрожащие от слабости руки и ноги, не захотел уступить этой чести никому другому. Миссис Лейси, полная опасений, нервно сжимала руки. Она не сомневалась, что когда-нибудь, во время такого рождественского обеда, Пиверелл упадёт замертво. Поставленная перед альтернативой: способствовать его гибели или оскорбить его чувства до такой степени, что он сам предпочтет умереть, — она до сих пор всякий раз выбирала первое.
Рождественский пудинг красовался на серебряном блюде во всём своем великолепии: настоящий футбольный мяч, а не пудинг. В центре его, как победный флаг, возвышались веточки и ягоды остролиста, а вокруг плясали красные и синие язычки пламени. Все дружно приветствовали появление пудинга радостными криками.
Миссис Лейси добилась одного: она сумела убедить Пиверелла не обносить сидящих за столом, а поставить блюдо перед ней. Когда пудинг в целости и сохранности был водружён на столе, у неё вырвался вздох облегчения, и она стала быстро передавать тарелки, на которых язычки пламени всё ещё лизали внушительные порции.
— Загадайте желание, мсье Пуаро, — крикнула Бриджит, — поторопитесь, пока огонь не погас. Бабушка, дорогая, скорей, скорей!
Миссис Лейси удовлетворённо откинулась на стуле. Пудинг удался на славу. Перед каждым стояла всё ещё пламенеющая порция. На минуту вокруг стола воцарилось молчание: все торопились загадать желание.
Никто не заметил странного выражения на лице Пуаро, когда он посмотрел на кусок пудинга, поставленный перед ним. «Не ешьте ни кусочка рождественского пудинга». Что, ради всех святых, означало это мрачное предостережение? Его порция пудинга не могла ничем отличаться от любой другой! Со вздохом признавшись себе, что он озадачен, — а Эркюль Пуаро не любил делать подобных признаний — он взял в руки вилку и ложку.
— Немного соуса к пудингу, мсье Пуаро?
Пуаро с признательностью полил свой кусок соусом.
— Опять позаимствовали мой лучший бренди, а, Эм? — добродушно спросил полковник с другого конца стола. Глаза миссис Лейси блеснули.
— Видишь ли, дорогой, — сказал она, — миссис Росс настаивает на этом. Она говорит, что качество соуса зависит именно от сорта бренди.
— Ничего, ничего, — успокоил её полковник. — Рождество бывает только раз в году, а что касается миссис Росс, то это прекрасная женщина. Прекрасная женщина и великолепная кухарка.
— Вот это правда, — подтвердил Колин. — Потрясающий пудинг. — И он с удовольствием продолжал есть.
Осторожно, почти с опаской, Пуаро принялся за свою порцию. Он съел одну ложку. Пудинг был восхитителен! Он съел вторую. Что-то звякнуло на его тарелке. Он проткнул пудинг вилкой. Бриджит, сидевшая слева от него, пришла к нему на помощь.
— Вам что-то досталось, мсье Пуаро, — сказала она, — интересно, что это?
Пуаро отделил маленький серебряный предмет от приставших к нему изюминок.
— О-о! — воскликнула Бриджит. — Это «пуговица холостяка»! Мсье Пуаро досталась «пуговица холостяка»!
Пуаро положил серебряную пуговку в чашу для ополаскивания пальцев, которая стояла рядом с его прибором, и смыл с неё крошки.
— Очень хорошенькая, — отметил он.
— Это означает, что вы останетесь холостяком, мсье Пуаро, — услужливо объяснил Колин.
— Как и следовало ожидать, — серьёзно сказал Пуаро. — Я был холостяком много долгих лет, и маловероятно, чтобы это положение изменилось теперь.
— О, никогда нельзя зарекаться, — заметил Майкл, — я на днях только читал в газете про одного мужчину девяноста пяти лет, который женился на двадцатидвухлетней девушке.
— Значит, я не должен терять надежды, — заключил Эркюль Пуаро.
В этот миг полковник внезапно издал какое-то восклицание. Лицо его побагровело. Он поднёс руку ко рту.
— Проклятье, Эммелина, — прогремел он, — почему ты разрешила кухарке класть стёкла в пудинг?
— Стёкла? — удивлённо переспросила миссис Лейси. Полковник извлёк изо рта предмет, вызвавший его негодование.
— Я мог сломать зуб, — проворчал он, — или проглотить эту проклятую штуку и получить аппендицит.
Он опустил кусок стекла в чашу с водой, ополоснул его и показал всем.
— Господи, помилуй! — воскликнул он. — Это красный камень от наших щипцов для орехов.
Пуаро проворно перегнулся через свою соседку, взял камень из рук полковника Лейси и внимательно его осмотрел. Камень был огромный и по цвету напоминал рубин. Когда он повернул его, свет отразился на его гранях и они засверкали. Неожиданно раздался какой-то стук. Кто-то из сидевших резко отодвинул свой стул, потом снова придвинул его.
— Фью! — присвистнул Майкл. — Вот было бы здорово, если бы он оказался настоящим.
— А может быть, он в самом деле настоящий, — сказала Бриджит с надеждой в голосе.
— О, не будь дурочкой, Бриджит. Рубин таких размеров стоил бы много тысяч фунтов. Разве не так, мсье Пуаро?
— Да, действительно.
— Но для меня совершенно непонятно, — сказала миссис Лейси, — каким образом он попал в пудинг.
— О! — воскликнул Колин. Что-то в последнем кусочке пудинга, который он ел, привлекло его внимание. — Мне досталась «свинья». Это нечестно.
Бриджит тут же начала распевать:
— Колин получил «свинью»! Колин получил «свинью»! Колин — жадная, прожорливая свинья!
— Мне досталось кольцо, — сказала Диана ясным, высоким голосом.
— Это хорошо, Диана. Ты выйдешь замуж раньше всех.
— А я нашла напёрсток, — простонала Бриджит.
— Бриджит останется старой девой, — забубнили мальчишки. — Вот это да! Бриджит останется старой девой.
— А кому досталась монета? — спросил Дэвид. — Миссис Росс сказала мне, что в пудинг положили настоящую золотую монету в десять шиллингов.
— Я этот счастливец, — сообщил Десмонд Ли-Уортли. Сидевшие рядом с полковником Лейси услыхали, как он пробормотал:
— Как и следовало ожидать.
— А у меня тоже кольцо, — объявил Дэвид. Он посмотрел через стол на Диану. — Удивительное совпадение, вы не находите?
Все продолжали смеяться и никто не заметил, что мсье Пуаро, как бы задумавшись, небрежным жестом опустил красный камень в карман.
За пудингом последовали пирожки с миндалём и изюмом, потом рождественский десерт. После чего хозяин и хозяйка пошли прилечь перед вечерним чаем, во время которого должны были зажечь свечи на ёлке. Эркюль Пуаро, однако, и не подумал отдыхать. Вместо этого он направился в огромную старинную кухню.
— Будет ли мне позволено, — спросил он, осматриваясь и лучезарно улыбаясь, — поздравить повара с приготовлением чудеснейшего обеда, какой мне когда-либо доводилось отведать?
После минутной паузы миссис Росс торжественно вышла ему навстречу. Это была крупная женщина величественного телосложения, двигалась она с достоинством театральной герцогини. В буфетной, примыкавшей к кухне, были ещё две женщины, худощавые и седоволосые, которые мыли посуду, а также девушка с волосами цвета пакли, сновавшая между кухней и буфетной. Но все они были явно всего лишь на положении подручных. Несомненной королевой этого кухонного царства была миссис Росс.
