– Послушайте, мистер Крид, – сказала Элли. – Хотите вы этому верить или нет, но Кен – порядочный человек. Он всегда был готов помочь своей жене, поддержать ее. Он предпринимал все возможные меры, чтобы убедить Кэтлин пройти лечение.
Я снова поглядел на фотографии и заметил:
– Как мне кажется, он весьма убедительно действовал в этом направлении.
Элли хотела было что-то сказать, но не стала, а вместо этого отправила в рот еще супу. Потом взглянула на меня и покачала головой. Кажется, ей было сейчас вполне комфортно в воцарившемся молчании, но мне-то было еще более удобно. Когда она наконец заговорила, то голос ее звучал твердо и спокойно.
– Вы можете решить, что я глупая, мистер Крид. Или слишком легковерная. Но все дело в Кэтлин, не в Кене. Вы бы и сами это поняли, если бы были с ним хорошо знакомы.
Что я теперь знал – благодаря Элли, – так это то, что именно Кен Чапмен может сказать Джанет, если я предъявлю ей эти фотографии и полицейские рапорты. Не мог я поверить в то, что этот подонок сумел состряпать такую историю, чтобы выставить жертвой самого себя! И более того, я не только не мог поверить его версии, но не мог поверить и в то, что она все же сработала. Но она таки сработала, и это поставило меня в затруднительное положение. Если я не могу воспользоваться полицейскими рапортами, то как мне не допустить, чтобы Джанет вышла замуж за этого мерзавца?
Конечно, я могу просто его убить, в любой момент. Но я же не могу его убить! Я что хочу сказать, мне бы очень хотелось его убить, но Джанет сразу поймет, что это сделал я, и никогда мне этого не простит. Нет, надо скомстролить иначе. Печенка подсказывала мне, что именно Джанет должна все узнать насчет этого Чапмена. Ей придется все это узнать таким образом, чтобы он уже никоим образом не мог ее потом провести, как провел Элли Дэйвид.
Официантка принесла заказанные нами основные блюда. Элли хитренько улыбнулась и промурлыкала:
– Ну, давай, врубайся, Спайдермен! Покажи всем, какой ты крутой!
Я посмотрел на стряпню, лежавшую в моей тарелке. Все ее отдельные компоненты были весьма ярких цветов, но эти цвета смотрелись в тарелке совершенно неуместными и некоторым образом напоминали мне боевую раскраску Тэмми Фэй Беккер[2]. Я повозил палочками какие-то кусочки по тарелке и, кажется, заметил слабые следы дыма. И решил вместо этого сосредоточиться на супе.
Когда мы вышли из ресторана, Элли сказала, что мне вовсе нет никакой необходимости провожать ее обратно, до этой их ротонды. Я уселся на ближайшую лавочку и долго смотрел ей вслед. Шагов через двадцать после того, как мы расстались, она, не оборачиваясь, подняла руку и помахала мне. Интересно, что это придало ей такой уверенности считать, что я все это время буду продолжать пялиться на ее задницу?
Некоторое время я сидел там и думал о свой бывшей, о Джанет. Было ясно, что мне придется придумать что-нибудь новенькое, дабы помочь ей понять, какую огромную ошибку она собирается совершить, решив выйти замуж за Кена Чапмена. У меня была одна смутная идея, и я обыгрывал ее в уме, но прежде чем изложить все это на бумаге, мне придется потратить некоторое время на бывшую супругу Кена Чапмена, на Кэтлин.
Кэтлин в настоящее время проживала в Норт-Бергене, буквально рядом с городом Нью-Йорк. Лу Келли проверил ее кредитную историю и выяснил, что она недавно подала в местный банк заявку на кредит с целью покупки дома или квартиры. Заявку в банке пока что не рассмотрели и никакого решения не приняли, и Лу предложил мне выступить в роли сотрудника этого банка, занимающегося займами и кредитами, и использовать этот предлог, чтобы встретиться с нею и побеседовать. Конечно, я могу просто пригрозить ей, сказал Лу. Я поблагодарил его за совет и объяснил, что мне вовсе не нужно пользоваться какими-то угрозами или убогими легендами прикрытия. Правда, честность и пропасть внешнего обаяния – вот мои верные союзники.
Я набрал ее номер.
– Хэлло, – ответила Кэтлин Грэй.
– Кэтлин, меня зовут Донован Крид, я сотрудник Департамента внутренней безопасности из Бедфорда, штат Вирджиния. Мне бы хотелось побеседовать с вами о вашем бывшем супруге, Кеннете Чапмене.
Связь оборвалась.
Ну, это не проблема. Я в любой момент, хоть прямо завтра, могу полететь в Нью-Йорк, высадиться в аэропорту Ла Гуардия и нежно уговорить ее поужинать со мною. Поскольку телефон уже был у меня в руке, я решил позвонить этому таинственному незнакомцу, этому надоедливому типу, у которого никак не должно было быть моего номера.
Я набрал цифры и стал смотреть на экран, наблюдая за тем, как осуществляется связь, – не испытывая при этом никаких предчувствий того, какое влияние это простое действие окажет на мои жизнь и судьбу.
«Ми…стер Крид… спа…сибо, что… отве…тили… на мой зво…нок».
Сперва я решил, что это шутка. Голос на том конце был металлический, прерывистый, словно у этого парня на лице был респиратор или, может быть, он недавно подвергся трахеотомии и теперь был вынужден с усилием пропихивать воздух сквозь клапан, вшитый ему в гортань.
– Откуда у вас мой номер? – спросил я.
– Саль…ва…то…ре Бон…а…делло, – ответил он.
– И сколько он с вас за это содрал?
– Пять…де…сят ты…сяч дол…ла…ров.
– Слишком много за один телефонный номер.
– Сал… гово…рит, что вы… самый луч…ший.
В этом тонком металлическом голос не слышалось даже намека на какие-нибудь эмоции. Каждый обрывок каждого слова произносился с жуткой монотонностью, и это дико меня раздражало. Я даже обнаружил, что мне здорово хочется его передразнить, но я подавил это желание.
– И что вам нужно? – спросил я.
– Я хочу… на…нять вас на вре…менную ра…боту, как это де…лает Сал.
– Каким образом я могу убедиться, что могу вам доверять?
– Вы мо…жете ме…ня пы…тать, если хо…тите.
Он предложил мне назвать ему определенные имя и фамилию, и снова сообщил, что я могу пытать его, пока не смогу убедиться, что он никогда и никому их больше не сообщит. Это вроде как должно было доказать, что он впоследствии никому меня не продаст, даже если что-то в нашем с ним деловом предприятии пойдет не так. Парень был явно не в себе, съехал с катушек, а это означало, что он в весьма значительной мере такой же, как все другие, с кем я имел дело.
– Прежде чем пойдем дальше, – сказал я ему, – скажите, как мне к вам обращаться.
– Вик…тор.
– В вашем плане имеется одна неувязочка, – сообщил я ему. – Пытка это лишь один из многих способов заставить вас говорить. А что, если кто-то похитит вашу жену или детишек или вашу герлфренд? Если некто пригрозит взорвать детский садик, в котором трудится ваша сестрица? Поверьте мне, Виктор, это очень трудно – позволить, чтобы ваши родные и близкие погибли ужасной смертью, когда вы можете спасти их, просто выдав чье-то имя.
Возникла длинная пауза. Потом он сказал:
– Я при…кован к ин…ва…лидному кре…слу. У ме…ня из близ…ких ни…кого нет. Ког…да мы вс…третим…ся, вы все са…ми пой…мете.
Я обдумывал это с минуту, после чего решил, что я уже все понял, и сказал:
– Я бы предпочел пока что ограничить наши взаимоотношения телефонными переговорами. Я вообще-то и впрямь верю, что вы никому ничего не расскажете. У меня есть серьезные подозрения, что вы будете лишь приветствовать пытку и, возможно, даже смерть.
– Вы очень про…ни…ца…тель…ны, мис…тер Крид. Итак, ког…да вы мо…жете на….чать?
Я не очень беспокоился насчет того, можно ли мне свободно говорить по моему мобильному телефону. Те немногие люди, что способны пробить защиту моей сотовой связи, уже давно знают, чем именно я зарабатываю на жизнь.
– У меня сейчас три клиента, – сообщил я ему. – Если хотите меня нанять, можете стать четвертым в этой очереди. Каждый контракт стоит пятьдесят тысяч долларов, плюс расходы. Оплата авансом.
– Мо…гу я сам ре…шать, ка…ким обра…зом бу…дут вы…пол…няться мои за…казы?
– В пределах разумного.
Виктор сообщил мне детали касательно первой цели. А после этого поразил меня условием, с которым я никогда раньше не сталкивался: он желал переговорить с жертвой за пару минут до ее смерти, до убийства. Я заявил ему, что для этого жертву придется сперва похитить, а это для меня дополнительная нагрузка и трудность. Это означает, что придется взять с собой еще одного человека, это займет больше времени и увеличит риск быть опознанным. И пытался отказаться от этого условия до тех пор, пока Виктор не предложил удвоить мое вознаграждение.
Виктор продолжил объяснять, что именно ему требуется, чтобы я сделал. И почему. И пока он продолжал говорить этим своим скрипучим металлическим голосом, я все больше осознавал, что, несмотря на то, что не раз встречался лицом к лицу с самыми мерзкими, самыми гнусными проявлениями зла, какое только может родить этот мир, я все же никогда прежде не сталкивался с человеком, столь же чудовищно низким и отвратительным. И в итоге пришел к мысли, что мне пришлось бы выскрести зубной щеткой все самые темные и скверные закоулки ада, если бы мне выпало разоблачать план, такой же чудовищно злобный и порочный, как этот.
