Жизнь мальчишки - Роберт Рик МакКаммон

— Думаешь, тебе понравится быть молочником, Кори? — спросил он у меня.

Я ответил, что да, возможно, я и стану молочником.

— Миру всегда будут нужны люди нашей профессии, — продолжал мистер Бауэрс. — Разве не так, Том?

— Верно, как дождь, — ответил мой отец.

Это была одна из его фраз на все случаи жизни, которую он произносил, когда слушал разговор вполуха.

— Приходи на работу, когда тебе стукнет восемнадцать, — сказал мне мистер Бауэрс. — Мы непременно устроим тебя здесь.

Он так хлопнул меня по плечу, что мои зубы клацнули, а бутылки, которые я нес в ящике, отчаянно зазвенели.

Потом отец сел за руль с большими спицами, я устроился рядом, отец повернул ключ зажигания, и мы отъехали от погрузочной платформы, увозя молочный груз. Перед нами опускалась луна, последние звезды еще цеплялись за край ночи.

— Ну и что ты можешь мне сказать? — спросил папа. — Насчет работы молочником. Тебе действительно это нравится?

— Это было бы забавно, — ответил я.

— На самом деле не совсем так. Это хорошая работа, но каждый день это вовсе не забавно и не интересно. Кажется, мы никогда еще не говорили о том, чем ты хочешь заняться в будущем?

— Нет, сэр.

— В общем, я не думаю, что ты должен стать молочником, хотя бы потому, что я сам им работаю. Видишь ли, я вовсе не собирался заниматься этим делом. Дедушка Джейберд хотел, чтобы я стал фермером, как и он. Бабушка Сара мечтала, чтобы я выучился на доктора. Ты можешь себе это представить? — Он взглянул на меня и ухмыльнулся. — Я — и вдруг доктор! Доктор Том! Нет, сэр, эта работенка не для меня.

— А кем же тогда ты собирался стать, папа? — спросил я.

Отец некоторое время молчал. Казалось, он глубоко задумался над вопросом, который я ему задал. Мне пришло в голову, что, наверно, никто прежде не спрашивал его об этом. Отец вцепился в руль своими большими руками взрослого человека, словно вел беседу с дорогой, которая длинной лентой разматывалась перед нами в свете фар грузовика. А потом сказал:

— Первым человеком, высадившимся на Венере. Или наездником на родео. Или человеком, который способен прийти на пустырь и мысленно представить дом, который он хочет там выстроить, вплоть до последнего гвоздя и черепицы. Или детективом. — Отец издал горлом слабый смешок. — Но ферме был нужен молочник, им я и стал.

— Я не против стать гонщиком, — сказал я. Отец иногда брал меня на трассу недалеко от Барнсборо, где проходили соревнования гоночных машин, и мы сидели там, расправляясь с хот-догами и наблюдая за снопами искр, вспыхивающими при ударах металла о металл. — Быть детективом тоже неплохо. Буду разгадывать разные тайны, как в серии книг «Братья Харди».

— Да-а, неплохо, — согласился отец. — Никогда заранее не угадаешь, как пойдут дела, но такова правда жизни. Идешь к своей цели уверенно, как стрела, летящая в мишень, и тебе кажется, что твоя мечта уже почти осуществилась, но направление ветра внезапно меняется, и все рушится. Я ни разу не встречал человека, который стал тем, кем мечтал стать, когда был в твоем возрасте.

— Мне хотелось бы перепробовать все работы в мире, — сказал я. — Я хотел бы прожить на этом свете миллион жизней…

— Да. — Отец задумчиво кивнул. — Это было бы замечательным примером волшебства, верно? Ага, вот наша первая остановка.

В этом доме наверняка жили дети, потому что вместе с двумя квартами обычного молока эти клиенты заказали две кварты жидкого шоколада. Потом мы снова двинулись в путь по тихим улицам, на которых не слышалось ни звука, если не считать шума ветра и лая ранних собак, а затем остановились на Шентак-стрит, чтобы вручить пахту и творог кому-то, по-видимому любившему кислятину. Мы оставили бутылки, блестевшие от выступивших на них капель воды, почти у каждого порога на Бевард-лейн; пока отец быстро работал, я проверял путевой лист и готовил очередную порцию бутылок и упаковок, вытаскивая их из холодного кузова грузовика. Мы действовали как слаженная команда.

Отец сказал, что осталось еще несколько покупателей на южной окраине, недалеко от озера Саксон, а потом мы вернемся в этот район и закончим работу по доставке товара еще до того, как раздастся школьный звонок. Отец повел машину мимо парка и выехал за пределы Зефира. По обеим сторонам дороги вокруг нас сомкнулись лесные чащи.

Время приближалось к шести утра. На востоке над холмами, поросшими соснами и кудзу, небо начинало светлеть. Ветер пробивал себе путь сквозь плотно сомкнутые ряды деревьев, словно кулак драчуна. Мы миновали машину, следовавшую на север. Ее водитель мигнул нам фарами, а отец помахал ему рукой.

— Марти Баркли развозит газеты, — объяснил он мне.

Я подумал об особом мире, в котором работа начинается еще до восхода солнца, и о том, что люди, которые сейчас только просыпались, не являлись частью этого своеобразного мира. Мы свернули с десятой трассы и поехали по грунтовой дороге, оставляя у маленьких домиков, которые гнездились в лесу, молоко, пахту и картофельный салат, а потом вновь двинулись на юг, в сторону озера.

— Колледж, — проговорил отец. — Тебе следует поступить в колледж — вот мое мнение.

— Вполне возможно, — ответил я. Это прозвучало так, словно сам я к этому не имел никакого отношения, по крайней мере сейчас. Все, что я тогда знал о колледжах, — футбольные матчи между командами Оберна и Алабамы и то, что некоторые хвалили Медведя Брайанта, а другие поклонялись Шугу Джордану. Тогда мне казалось, что выбор колледжа зависит от того, какого тренера ты считаешь лучшим из лучших.

— Но чтобы попасть в колледж, надо иметь хорошие оценки, — сказал отец. — Придется заняться твоими уроками.

— А чтобы стать детективом, тоже надо ходить в колледж?

— Думаю, да. Если хочешь стать настоящим профессионалом. Если бы я поступил в колледж, то наверняка смог бы стать таким парнем, который знает, как выстроить дом на пустом месте. Никогда не знаешь, что тебя ждет впереди, и это истинная…

«Правда» — хотел он сказать, но так и не договорил. Мы как раз сворачивали за поворот лесной дороги, когда из чащи прямо перед нами выскочил автомобиль коричневого цвета. Отец вскрикнул, словно его укусил шершень, и резко вдавил педаль тормоза.

Отец вывернул руль влево, и коричневый автомобиль проехал мимо; я увидел, что машина съехала с десятой трассы и покатилась вниз по насыпи справа