просто раскрыть дело и понять, что среди коллег у него нет врагов.
– Вспоминаем такой термин, как субординация, и больше не язвим, – проговорил Аксель, бросив на стажера холодный взгляд. – Я взял тебя только по просьбе Карлина. Не нравлюсь – закрой рот из уважения к нему. Не хочешь здесь работать – проваливай.
Говард внимательно на него посмотрел, воспользовавшись красным сигналом светофора.
– Простите, детектив Грин, – выдержав длинную паузу, без язвительности проговорил он. – Я не привык.
– Все приходит с опытом. Мы едем к матери погибшего мальчика. Ты должен понимать, что женщина в шоке. Но ее мнение, ее первая реакция для нас – ящик Пандоры. Если открыть его правильно, мы сможем получить те самые детали, которые нужны для раскрытия дела.
– Я понимаю, – кивнул юноша.
Говарду всего двадцать один год. Он студент университета (криминалистика, естественно), переехал в прошлом году из Гамбурга. Аксель рос без родителей и не знал, что такое пережить их смерть, но на каком-то только сиротам доступном уровне понимал, что испытывает Логан, который был вынужден поменять в своей жизни все. Говард ему не нравился. Как не нравился любой стажер, тем более такой малоопытный. Ему не нравилась его наглость, убежденность в собственной правоте, которая на самом деле была лишь защитной маской неуверенного подростка. Но в глазах стажера Аксель видел самое главное – живую глубокую мысль. Если он умеет думать, то встает вопрос исключительно о навыках. А они – дело наживное. В Треверберге огромное количество убийств. Хватит на сотню стажеров.
– Расскажи, что мы о ней знаем, – мягко попросил детектив Грин. Стажер с легкостью маневрировал в потоке. Водил он резковато, но уверенно и безопасно.
– Аделаида Броу, двадцать семь лет, в браке пять лет. Магистр юриспруденции. Закончила Университет имени Уильяма Тревера с красным дипломом. Рано начала практику. Специализируется на гражданском праве. Консультирует, в судах практически не выступает. Шатенка, глаза зеленые. Дважды в неделю посещает спортивный зал, где в основном ходит по беговой дорожке и слушает музыку. Не любит сидеть с ребенком, вышла на работу через месяц после родов, наняла няню. Судя по всему, мужу не изменяет, хотя видит его не так часто. У нее есть несколько счетов, на которых она хранит по три-четыре тысячи долларов. В долевой собственности только особняк в поселке Художников. Он построен по проекту Самуэля Муна, в первой линии. Куплен в 1994 году, перед свадьбой. Сын Хавьер родился через четыре года, в 1998-м. За счет того, что Аделаида не является адвокатом, с ходу найти врагов и недоброжелателей не удалось.
– Неплохая работа, Говард, – похвалил Аксель, удовлетворенно кивая. – Я смог себе представить женщину, к которой мы едем. Позволь, поделюсь впечатлениями.
– Конечно. – Глаза стажера вспыхнули. – Мне интересно.
– Мы едем к одинокой и несчастной в браке женщине, которая слишком занята карьерой, чтобы искать себе любовника. Сына она родила, скорее всего, по просьбе мужа, но без особого желания. Предпочитает тратить время на работу и спорт, следит за фигурой, но не настолько, чтобы подключать тренера. Зал использует, чтобы побыть одной, не заниматься ребенком. Что странно, ведь она была достаточно взрослой к моменту, когда он родился. Ее нельзя назвать успешной, скорее, бережливой. Судя по всему, она не много зарабатывает, но умеет тратить и распределять средства. Несколько счетов для безопасности, формирует заначки. Правильная, придерживается общественных норм. Возможно, боится мужа. Надо будет на него внимательнее посмотреть.
– Я уже посмотрел. – Говард кивнул на сумку на заднем сиденье. Аксель развернулся и достал из нее тонкую папку. – Решил, что будет полезно. Джон Броу, американец, начинал карьеру в качестве математика, в студенческие годы заинтересовался теоремой Пуанкаре, но бросил исследования, переключившись на микробиологию. Перевелся на соответствующий факультет. К настоящему моменту защитил кандидатскую и докторскую, что-то в сфере вирусологии и искусственных вирусов. Подозреваю, что речь о биологическом оружии, но не афишируется. Ему сорок три. В основном живет и работает в США, в Треверберг приезжает раз в две-три недели. Созванивается с женой дважды в неделю. В США в порочащих репутацию связях замечен не был, не вылезает из лаборатории. Узнал о трагедии сегодня, уже вылетел к нам. Завтра сможем с ним поговорить.
Аксель кивнул. Говард заложил крутой вираж и съехал с магистрали на неприметную чистую дорогу, ведущую к поселку Художников. Где-то справа шумела река. Снег полностью стаял, наполнив ее настолько, что уровень воды поднялся на целый метр выше обычного. К счастью, ничего не затопило. Коттеджный поселок стоял на небольшом холме, лучшие и самые дорогие дома имели выход к воде, остальные расположились ближе к дороге, но между дорогой и заборами участков находился густой еловый перешеек в пару-тройку десятков метров шириной. Это создавало ощущение, что ты далеко за городом, в лесу, все тихо и спокойно, не нужно никуда спешить. Весь поселок был обнесен невысоким забором, стояли камеры видеонаблюдения, подозрительных записей, совпадающих по времени, не обнаружили.
К сожалению, камеры были только на въезде, но не на дорогах и между домами. Полиция сделала вывод, что преступник проник на территорию не со стороны магистрали. Забор поселка был не плотным и легко преодолимым. Так что преступник пришел либо со стороны леса, либо от реки. На маленьких пристанях камеры отсутствовали. Возможных свидетелей опрашивали подчиненные. Аксель и Говард ехали к Аделаиде Броу.
Хозяйка дома ждала их в беседке. Темные очки прятали глаза. На губах – идеальный макияж. Аксель представился, показал значок, представил Говарда, который тоже вытащил удостоверение, несколько смущаясь из-за низкого ранга, хотя «офицер» для гражданских звучало гордо. Аделаида предложила детективам сесть, приготовила чай. Детектив Грин принял расслабленный вид. Но обмануться мог лишь тот, кто не знал его. Синие глаза сканировали все происходящее, подмечая мельчайшие детали.
– Соболезную вашему горю, миссис Броу, – тихим голосом начал Аксель. Аделаида кивнула. При этом несколько прядей выпали из небрежной прически и упали ей на лицо.
Говард подумал, что женщина в шоке и нельзя определить, что для нее смерть ребенка – горе или просто удар, связанный с чудовищностью воплощения. Она сняла очки. К удивлению детективов, следов слез не было видно, но зато весьма заметен макияж, который недавно подправили.
– Благодарю. Я все понимаю, задавайте любые вопросы, я готова.
* * *
18:13
Кофейня «Совушка», район Старых Мостов, Треверберг
Говард пил кофе и просматривал сделанные на допросе Аделаиды Броу заметки. Им удалось поговорить всего полчаса, потом юрист уехала на работу. Осадок остался малоприятный. Логан не имел возможности и желания задавать вопросы, но мысленно поддерживал каждое слово детектива
