сочетаем зрелищность огня с элементами классического танца. Этакий огненный балет с трюками и сложными танцевальными этюдами. Для празднества я сняла пансион на турбазе между Тарасовом и Покровским. Будут выступать ученики моей школы, а в финальном номере приму участие я сама. Этот последний номер – самый сложный, участвует пятеро актеров. У нас не будет права на ошибку. И мне нужен опытный телохранитель – мне кажется, что кто-то хочет сорвать выступление. И это – в лучшем случае.
– А с этого места, пожалуйста, поподробнее, – попросила я. – Что с вами произошло?
– В последнее время мне неоднократно посылают письма, – пояснила Инга. – Страшные письма. К счастью, Вадим о них не знает, иначе он запретил бы мне выступать. Поначалу я думала, что это чья-то неудачная шутка, но шутник, видимо, человек с черным чувством юмора. Эти письма – они письма ненависти. Я понимаю, что к знаменитым людям невозможно относиться равнодушно – их или обожают, или ненавидят. Мне могло бы польстить подобное отношение, если бы все не было так… так серьезно. Мне уже кажется, что меня попросту собираются устранить. Думаю, вы понимаете, о чем я.
– У вас есть эти письма? – поинтересовалась я.
Инга кивнула и вытащила из своей сумочки от «Lana Marks» несколько белых конвертов. На конвертах были напечатаны только фамилия и имя получателя. Естественно, текст набирался на компьютере, а потом распечатывался. Я и не надеялась, что отправитель окажется настолько глупым человеком и решит написать текст письма от руки.
Я взяла в руки первый конверт, достала оттуда свернутый в четыре раза белый лист бумаги.
Текст письма был небольшим – всего-навсего пять слов. Слов, источавших ненависть и мрачную злость:
«Гори в аду, мразь. Расплата близка».
– Весьма лаконично, – заметила я.
Инга безмолвно указала на второе письмо.
Следующая записка оказалась интереснее – хотя бы потому, что написана она была в стихах.
Я прочла:
Я проснулась в темноте, В голове вопрос «Я где?» Почему же я лежу? Неужели… я в гробу?! Я рыдаю, я ору, Стенки я ногами бью. Мало воздуха осталось. Помогите, задыхаюсь!
– Это письмо было первым, – пояснила Инга. – Я тогда и решила, что кто-то пошутил, но весьма неудачно. Никому, естественно, ничего не сказала, но было неприятно. Скоро мой день рождения, а тут такое… Но на следующий день пришло второе письмо, то, которое вы прочли первым. Тогда мне уже не казалось, что это шутки. А потом пришло вот это…
И она указала на третий конверт.
Третье послание тоже было в стихах:
Ты умрешь в страшных муках, моя дорогая, Ты подохнешь, о смерти меня умоляя. Ты сгоришь в адском пламени страшных страданий, Смерть станет твоим самым страстным желаньем.
Я перечитала письмо несколько раз.
Да, на шутку все эти послания явно не были похожи. Кто-то желал зла Инге, причем очень сильно. Кому она перешла дорогу? В принципе, женщина права – у знаменитых людей полно врагов. Да и не только врагов. Известно немало случаев, когда обезумевший фанат какой-нибудь звезды убивал своего кумира или наносил тяжкие телесные повреждения. Быть может, у Инги тоже имеются подобные поклонники, один из которых и шлет ей эти послания?…
– Когда пришло последнее письмо, я не на шутку перепугалась, – призналась Инга. – Игнорировать эти угрозы я уже не могла. Я ведь не только за себя боюсь – мало ли что придет в голову этому безумцу! Вдруг он покалечит Вадима или моих родителей? Или сожжет мою школу? Я не могу закрыть на это глаза! И если за Вадима я относительно спокойна – у него есть личный водитель, который заодно выполняет роль телохранителя, то за школу я очень сильно переживаю. Родители мои сейчас живут в столице – они давно собирались переехать, поэтому я надеюсь, что до них преступник не доберется. Но если он решит ударить меня побольнее, то сотворит что-нибудь со школой и с моими учениками. Я очень этого боюсь!
– Давайте проясним ситуацию, – проговорила я. – Вы хотите, чтобы я охраняла вас или вашу школу? По-моему, записки были адресованы вам лично. В письмах ни слова не говорилось о вашей школе.
– Это уже мои домыслы, – тихо произнесла Инга. – Я уже не знаю, что думать… Просто мне очень страшно – и за себя, и за своих близких. Но и отменить праздник я тоже не могу – ведь он был запланирован давно, и я столько сил вложила в осуществление своего проекта! Да и не поймут меня ни участники выступления, ни приглашенные. Вы ведь согласитесь мне помочь?
– Хорошо, я возьмусь за ваше дело, – кивнула я. – Только я должна буду находиться в непосредственной близости от вас постоянно и сопровождать вас во время ваших занятий и передвижений по городу, чтобы предотвратить возможное покушение на вашу жизнь.
– Дома со мной муж, да и замки у нас кодовые, – проговорила Инга. – Письма приносили курьеры в школу, где я преподаю. Я спрашивала, кто передавал письмо на мое имя, но, естественно, ни один из курьеров ничего не смог ответить по существу. Заказов у них много, поэтому отправителей в лицо они не могут запомнить. Даже кто послал мне письма – мужчина или женщина – я не знаю.
– Может, вы кого-нибудь подозреваете? – спросила я. – Наверняка у вас есть явные недоброжелатели. Вспомните – кому вы перешли дорогу? Может, в Тарасове есть другая конкурирующая школа, занимающаяся файер-шоу?
– Конкурентов у меня предостаточно, – кивнула женщина. – Хорошо это или плохо, сама уже не знаю. Вроде как я гордилась, что стала лучшей из лучших в городе, но сейчас я этому уже не радуюсь. В Тарасове есть и другие команды файерщиков – например, «Танец Огня», «Волки Одина»,
