— Я тут ознакомился с кое-какими следственными материалами. Ведь у вас там были какие-то стычки. Сейчас припоминаю… Что-то о небольшом горном пастбище, которое ваш род когда-то незаконно отнял у его рода.
— Это я сам знаю, — сказал Хубиев. — Пастбище возле Черной скалы, или, еще говорят, Каменного Барана, где Аргун вытекает из ущелья.
— Честно говоря, точно не помню, — сказал Шаравин. — Кажется, так. Мой вам совет: отдайте вы ему это пастбище! Трава там наверняка не растет, а вам своих пастбищ хватает. Зато эту обиду Могуевы будут помнить всегда. И помиритесь вы, ей-богу, что вам делить?
Когда разговор закончился, Шаравин позвонил домой Турецкому:
— Александр Борисович, извини, если побеспокоил, но в нашем деле появилось еще одно обстоятельство. И еще один фигурант. Некто Могуев, еще один тамошний авторитет.
— В каком смысле появился? — недовольно спросил Турецкий.
Кажется, не вовремя, подумал Шаравин.
— Хубиев мне только что звонил и много чего о нем спрашивал… Вроде ищет к Могуеву подход. Все время темнил, вокруг да около, и голос тревожный. Какая-то чертовщина там происходит, ей-богу! Я толком ничего не понял. Есть тут какая-то связь, как ты считаешь?
— Чертовщина номер один — эта непонятная история с похищением Хубиевой, во время которого был застрелен капитан Рощин из пистолета одного из ее охранников. Теперь остается гадать: то ли он похищал девушку, то ли, наоборот, спасал ее от похищения… То ли герой, то ли бандит.
— Сдается мне, нас хотят подвести к выводу: раз Рощин убит, значит, следствие закончено, забудьте. Кому-то ведь нужно, чтобы концы в воду?
— Мы ведем дело об убийстве журналиста Олега Бородина, — напомнил Турецкий.
— Да я помню… — вздохнул Шаравин. — Как такое забудешь. Я ведь что хочу сказать. Везде с Рощиным фигурировал еще один человек, чьи отпечатки пальцев остались дома у Бородина и его соседа Слепцова, а потом у Никодимова. Он-то жив? И на видео Рощин был вдвоем с кем-то, Люся их видела, когда они выбегали из подъезда, где жил Бородин. На видео он тоже запечатлен, хотя и плохо различим. Операторы наводили камеры на Рощина, как более представительного и телегеничного. Этот, второй, был пониже ростом, незаметный, но он же был? Он же есть?
— Отпечатки пальцев, как сказал Денис Гряз-нов — это ключи от замка, который еще надо найти, — заметил Турецкий. — Только где он? Возможно, он где-то есть. А возможно, его уже нет. Как и Рощина.
Когда стемнело, Хубиев оделся в выходной костюм, на голову надел папаху. Взял в руки наборную трость. Младший сын Новруз помог отцу сесть в семейный «кадиллак». Проехав не более сорока метров, они остановились возле особняка Тенгиза Могуева, скрытого за высоким забором с металлическими, крашенными в зеленый цвет воротами. За ними слышна была музыка, смеющиеся женские голоса, одновременно что-то напевавшие на русском языке.
Новруз вылез из машины, постучал в ворота. Залаяла собака, потом чей-то голос спросил в динамик, вмонтированный вместе с видеокамерой слежения в ворота:
— Зачем вы приехали?
— За советом и помощью, — сказал Хубиев, выбравшись из машины. — Пусти меня к себе, Тенгиз. Ты видишь, я сам к тебе пришел без оружия, но с просьбой, на что никогда бы не посмел решиться ни мой отец, ни твой отец, ни мой дед, ни твой дед. Потому что ты знаешь, какое у меня случилось горе. Давай, Тенгиз, заключим на время перемирие, а потом, если сам захочешь, мы снова начнем враждовать.
— Пусть твой сын останется в машине, а ты заходи, — сказал тот же голос. — Только я не Тенгиз, а его сын Али.
Донесся тонкий и напряженный гул невидимого мотора, ворота медленно разъехались, оттуда выглянул бородатый юнец с автоматом на плече.
Хубиев прошел во двор, бородач последовал за ним, ворота закрылись с тем же надсадным звуком.
Новруз заглушил мотор, поднял тонированные стекла машины, откинулся назад, прикрыл глаза.
— С чем ты пожаловал, Рамзан? — спросил Тенгиз, ровесник Хубиева, кряжистый сухой старик, стоя на пороге своего дома.
— С миром, — сделал поклон Хубиев. — И хочу в знак примирения возвратить тебе пастбище возле Каменного Барана.
— Кому оно сейчас нужно, — усмехнулся хозяин, только после этого поклонившись, в свою очередь, гостю. — Проходи, побеседуем, раз с добрыми намерениями пришел.
Когда они проходили мимо террасы, где веселились русские гости, Могуев кивнул в их сторону:
— У меня гостит сама Олечка Замятина со своей съемочной группой, — с гордостью сказал он. — Самая красивая диктор телевидения, наверно, слышал, кто она такая?
— Не только слышал, но и видел, уважаемый Тенгиз, — сказал Хубиев, опустив глаза.
Они проговорили до утра.
Тенгиз уезжал около шести часов. Гости Могуева еще спали. Они поднялись около двенадцати дня, долго зевали, потом искупались в горном ручье, позавтракали и поехали в сторону чеченской границы в сопровождении джипа с охраной.
Они проехали не больше двух километров, когда вдруг в лесной лощине, где они проезжали уже не раз и не два, перед первой машиной с шумом упало дерево. Потом такое же дерево упало позади джипа.
И сразу на поляну высыпали со всех сторон люди в масках, с автоматами на изготовку.
— Выходите! — закричал один из них. Это был Новруз. — Сложить оружие!
И для острастки дал очередь в воздух. Телохранители нерешительно переглянулись, потом посмотрели на побледневшую Олю Замятину.
— Ребята, только спокойно, и делайте, как вам было сказано, — сказала она. — Вы здесь ни при чем. Это по мою душу.
— Если не будете сопротивляться, никого не тронем! — добавил Новруз.
— Я должна считать себя захваченной в заложники? — спросила Оля Замятина, обратившись к нему.
— Конечно, — кивнул он. — Считайте это приглашением в гости.
— Тогда отпустите остальных, — сказала она.
— Зачем? — удивился Новруз. — Зачем вас разлучать с вашими коллегами. Мы их тоже приглашаем к себе. А остальные свободны. И пусть добираются на своих двоих…
Он выстрелил в шины джипа ее охраны, они зашипели, и машина опустилась, будто присела на корточки.
Днем Тенгиз Могуев выехал со своей охраной и сыновьями на поиски похитителей своей знаменитой гостьи из Москвы. Вернулись ни с чем, когда уже стемнело. Когда проезжали мимо дома Хубиева, они увидели главу семьи, стоявшего возле ворот вместе с сыновьями. Старики обменялись пристальными взглядами, и Могуев слегка кивнул своему закоренелому врагу.
Вечером, когда прошли уже вторые сутки и Сергей второй раз позвонил Хубиеву, тот отрешенным и слабым от пережитого голосом сообщил:
— Дело сделано, дорогой Сережа. Когда будем обмениваться девушками?
Обмен состоялся на другой день, в той же лощине. Сделали так, что джипы с тонированными стеклами, в которых сидели девушки, проехали навстречу и мимо друг друга, потом остановились в сорока метрах друг от друга. Олю Замятину и ее съемочную группу вывели с завязанными глазами. Потом вывели Людмилу Хубиеву тоже с повязкой на глазах. Их провели мимо друг друга, в противоположные стороны. Через несколько метров Людмила вдруг почувствовала, как попала в чьи-то сильные объятия, ощутила знакомый запах отцовского табака, его колющуюся бороду и наконец услышала его дрожащий, ласковый голос.
Он снял повязку, с тревогой посмотрел ей в глаза.
Олю Замятину и ее коллег привезли затемно на окраину высокогорного чеченского села. Ансар снял с ее глаз повязку, лишь когда ее одну привели в большой кирпичный дом, обнесенный высокой бетонной стеной.
Оля увидела несколько пар блестящих, как стволы их автоматов, черных глаз, бороды на молодых лицах.
— Не бойтесь, — сказал ей Ансар. — Это ваши охранники.
— А где мои сотрудники?
— Они в другом корпусе. За них не беспокойтесь.
— А за себя?
— Мои ребята поклялись на Коране, что никого не тронут. Они вас видели только по телевизору, не пропускали ни одной передачи с вашим участием, записывали их на кассеты, и потому мы могли только мечтать увидеть вас наяву.
— И что, для этого вы меня и похитили? — спросила она. — Чтобы увидеть меня наяву? И как я смотрюсь?
— Вы прекрасно, держитесь, — похвалил Ансар. — И выглядите куда лучше, чем на экране.
— Мне это, конечно, льстит, но вы позволите мне для начала сесть, раз уж не запираете меня в подвал или зиндан?
— Извините, — смешался Ансар. — Мы здесь отвыкли от появления у Нас в гостях таких женщин.
Он гневно взглянул на Мусу, развалившегося в кресле возле камина, и тот поспешно вскочил, даже сделал нечто вроде реверанса, приглашая даму на освободившееся место.
— Благодарю. Своеобразный у вас способ приглашать в гости, ничего не скажешь… — Оля села в кресло, оглядела присутствующих.
— А вы смелая девушка, — подобрал тем временем Ансар новый комплимент. — Другие на вашем месте пугались того, что с ними может случиться. И потому это с ними всегда случалось…
