Ознакомительная версия.
Дворецкий открыл двойные массивные двери и объявил:
– София и Наталья.
Первое, что бросилось в глаза, – это множество портретов на стенах, явно не этого века. Они висели на всех стенах по кругу, и создавалось впечатление, что в комнате собралось много народу. Однако на обитом темном бархатом диванчике за низким кофейным столиком сидела лишь одна маленькая женщина, которая пожала руку вначале мне, потом Соне и предложила сесть напротив нее на такой же диванчик.
– Джеймс рассказывал о вас, юные дамы, – произнесла очень четким голосом леди Блэк. – Мой сын предупреждал, что вы можете приехать в гости.
У Сони от удивления открылся рот. Я же внимательно рассматривала англичанку. Если это мать Джеймса, то он на нее совершенно не похож. И как у такой маленькой женщины мог родиться такой дылда? Хотя мы еще не видели папу.
Я недавно общалась с другой пожилой женщиной, Ираидой Станиславовной, которой лучше всего подошло бы описание «светлая». Я не могла бы назвать леди Блэк «темной», но она была натянута, как струна, идеально прямо держала спину, все движения у нее были выверенными, а не естественными. Мое внимание сразу же привлек рот – такой, какой и представляешь у старых англичанок, – очень четко очерченный после правильного произнесения английских звуков на протяжении всей жизни. У наших старушек таких ртов я никогда не встречала.
– А когда мы сможем увидеть Джеймса? – спросила Соня.
– Он едет домой и просил меня пока занять вас. Чаю?
Мы согласились. Чай подали с очень маленькими печенюшками домашней выпечки. Леди Блэк говорила с нами о погоде в Петербурге, где она никогда не была, и в Лондоне, где прожила всю жизнь. Признаться, я очень быстро устала от этой светской беседы и с нетерпением ждала появления Джеймса. Я ничего не теряла, наоборот, увидела не только общеизвестные достопримечательности, но и дом настоящих английских аристократов. Я приехала сюда из любопытства. Соня… По-моему, она не очень расстроится, если с Джеймсом у нее ничего не получится, и вообще у нас еще запланирован визит к Виктору Ванидзе.
Внезапно послышался стук в дверь, через которую мы заходили, она отворилась, и появился дворецкий с трубкой радиотелефона в руке.
– Ваш сын, леди, – сообщил он и протянул трубку матери Джеймса.
– Да, Джеймс? – сказала дама, долго слушала, что ей говорят, потом добавила: – Хорошо, я им все передам.
Она отключила связь и протянула трубку стоявшему с невозмутимым видом дворецкому. Тот с легким поклоном удалился.
– К сожалению, Джеймса задержали дела, – сообщила нам леди Блэк с невозмутимым видом. – Он не сможет сегодня с вами встретиться, но обязательно позвонит вам в гостиницу.
– Он знает, где мы остановились? – спросила Соня.
– Да, конечно, – ответила леди Блэк и встала.
Аудиенция закончилась. Нас выставляли вон.
Леди Блэк позвонила в звоночек, тут же появился дворецкий и проводил нас вниз.
– Поехали к Витьке, – сказала Соня. – Тот уж если вышвырнет, то сразу же и простым пинком под зад, а не после английских разговоров о погоде. Витька точно не будет устраивать представление с чаепитием. Все-таки с нашими мужиками проще.
– И даже с их мамами, – добавила я. Я считала, что Джеймс изначально не собирался с нами встречаться и представление так и было запланировано. Интересно, а что будет, если мы не поймем намек? Соня, по ее словам, жалела, что не разбила у Блэков ни одной чашки.
Особняк Виктора Ванидзе (то есть герцога Нортумберийского) оказался не менее роскошным, чем у Блэков. А если учесть внесенные Витей Рябым изменения, то нам с Соней он понравился значительно больше.
Вместо дворецкого нас встретил качок в камуфляже и, только раз глянув на нас, спросил:
– Вас что, заказали? А почему меня не предупредили? – и потянулся к рации на боку.
– Скажи, что приехала Соня с подругой, – попросила моя соседка.
Парень что-то пробурчал в трубку, отвернувшись от нас, потом велел ждать.
Через пару минут мне показалось, что у меня галлюцинации, хотя чего ожидать в доме, прославившемся своими привидениями? По лестнице спускался Андрей Голованов, в полшаге за ним следовал незнакомый мне мужик.
– Привет, девчонки, – расплылся в улыбке Андрей.
– Сонька, отыскала меня все-таки! – раскрыл объятия Виктор.
Потом он уточнил, на самом ли деле Соня беременна от Джеймса Блэка. Я удивленно взглянула на соседку.
– Ой, это я ему лапшу на уши вешала, – отмахнулась Соня и взглянула на Андрея. – А он тебе проболтался?
Андрей кивнул, а я подумала, не это ли заявление Сони стало причиной поспешного отъезда Джеймса из Петербурга и нежелания встречаться с ней в Лондоне?
Потом мы сидели в гостиной и пили какое-то дорогое французское вино. Соня фактически висела на Викторе, орошая его слезами, я устроилась рядом с Андреем, вернее, он со мной.
– Значит, коллекции захотелось, девчонки? – спрашивал Виктор и смеялся.
– Да нет, просто любопытно, куда она делась, – ответила я и спросила, отправлялись ли в Россию хоть какие-то подлинные вещи.
– Да, кроме двух ящиков, из-за которых и начался весь сыр-бор, – сообщил Андрей. – В тех ящиках были только копии, но об этом знал лишь ограниченный круг лиц. Уже в Англии выставлялись копии. Их и собирались везти в Россию. Довезли металлические чушки.
Я спросила у Андрея про его роль в этой истории, хотя, возможно, мне и не следовало задавать этот вопрос. В наше время он иногда опасен для жизни, и, скорее всего, я не получу абсолютно правдивого ответа…
– Я – давний друг Виктора, – сказал Андрей. – Мы выросли в одном дворе.
– Дружба, та, которая с детства и на всю жизнь, – святое, – добавил Виктор, отрываясь от Сони. – Главное, что я мог доверять Андрею, а в нашей жизни, м о е й жизни, мало кому можно довериться. Кстати, у него на самом деле есть очень-очень дальнее родство с последним российским императором. Кто там у тебя из Белой гвардии? Я уж и забыл, кем он тебе приходится, Андрюха. Но когда мы родились и росли в стране Советов, следовало хвастать предками-пролетариями, участвовавшими во всех бунтах своего времени, а не офицером голубых кровей. Поэтому родственники Андрея уничтожили все документы. Кое-что, правда, удалось отыскать по архивам. Но все, кого можно было расспросить, уже умерли, а при жизни молчали. Но родство есть. Поэтому Андрюха и вступил в Общество потомков царской семьи. По моей просьбе.
– А Витькины предки работали у моих, – добавил Андрей. – Теперь я работаю на Витьку.
– Мы работаем вместе и по доброй воле! Ты же не крепостной!
– А вступил в Общество зачем? Чтобы искать коллекцию? – спросила Соня.
– Нет, чтобы держать руку на пульсе, – расхохотался Виктор. – Кто знает, что эти придурки еще раскопают? Как говорится, дуракам везет. И это в самом деле так. Андрей параллельно занимается и другими делами, но и про потомков не забывает. И ведь какое удовольствие поприсутствовать на их собраниях! Жаль, я ни разу не был!
– Да, я потом знакомых развлекаю, – усмехнулся Андрей.
– Но ты же искал пропавшую коллекцию? – посмотрела я на Андрея. – По заданию Виктора, еще чьему-то…
– Милые девочки, подлинной коллекции давно нет. Ее подменили… э-э-э… несколько лет назад. Не стопроцентно. И вы уже догадались, что часть ценных предметов оказались копиями. Подмена подлинников копиями очень сильно ударила бы про престижу англичан, в частности, английских членов Общества. Но знали про нее очень немногие. Если бы коллекция ушла в Россию или какую-то другую страну на выставку, все мировые газеты стали бы трубить о фальшивом Фаберже и все в таком роде. Английское руководство Общества решило, что лучше пусть не будет никаких экспонатов, чем фальшивые. Повезут менее дорогие вещи, которых для выставки хватит. А пропажу собирались свалить на русских. Этому все поверили бы.
– То есть ты хочешь сказать, что коллекцию украли англичане? – воскликнула я.
– Я не только хочу, я говорю, что замененные предметы – их копии – заказывали англичане. Лорд Саутгемптон и герцог Нортумберийский, ныне покойные.
– Оба?!
– Вы что, телевизор сегодня не смотрели? – удивился Виктор. – Хотя где вам было его смотреть? Сегодня герцога нашли повесившимся в своей квартире. В СМИ сообщают, что он оставил какую-то бредовую записку о преследовании его привидениями, сбежавшими из дома, который он продал. Вот из этого дома они сбежали, где мы сейчас сидим, потому что испугались моего самогонного аппарата! – Виктор захохотал, Андрей усмехнулся. – Но это, естественно, все чушь. Герцог Нортумберийский был известный в Лондоне мот и алкаш.
– Так он что, в приступе белой горячки повесился? – спросила я.
– Не исключено. А вообще его совесть мучила. Он мне часто об этом говорил. Я всегда советовал исконно русское лекарство от мук совести. И ведь и англичанину помогало! Как рванет английский герцог стакан нашего первача…
Ознакомительная версия.
