Екатерина вдруг подумала, что действия Карины настолько логичны и решительны, что, быть может, она и на самом деле не настолько больна, чтобы переживать за ее здоровье. Деньги и помощь пусть даже посторонних людей вполне могут сотворить чудо и спасти эту молодую и красивую женщину.
Они пересекли сад, вышли за ворота на дорогу, сели в машину и спустя несколько минут уже мчались на огромной скорости в сторону Адлера.
После горячей ванны и сытного ужина, которым ее накормил Лопатин, Изольда почти сразу же уснула, едва только ее голова коснулась подушки.
Снов не было, она словно куда-то провалилась вместе со своими страхами и проблемами, поэтому утром, на свежую голову, ей было уже куда проще проанализировать все то, чем вчера ночью ее огорошил Иван.
Исчезновение золотой зажигалки, которому она поначалу не придала никакого значения, уверенная в том, что просто оставила ее в кармане одного из своих жакетов или брюк, теперь, в свете кажущихся абсурдными подозрений, воспринималось как часть плана, злого умысла, направленного на то, чтобы подставить Изольду по-крупному, с размахом. «Это же надо, – не переставала она удивляться, – чтобы кто-то так сильно захотел избавиться от меня?! И кому вообще в голову-то могло прийти подкинуть зажигалку, да еще такую приметную, на место преступления, и где? На Черном море, в тысячах километров от моего дома?!»
Не верить Лопатину она не могла, потому что уже утром, лежа в постели, вспомнила, как не досчиталась на кухне пары хрустальных рюмок, причем последних из набора, так что ей теперь будет сложно доказать, что эти рюмки были украдены у нее. Другое дело, если бы у нее дома их было, к примеру, шесть, две из них украли и отвезли в Адлер или куда там еще, а четыре бы остались и явились вещественными доказательствами. А так… Кто-то явно знал, что рюмок всего две, а если и не знал, то уж, во всяком случае, догадался взять единичные, разрозненные…
Она не могла сейчас с точностью вспомнить, каких именно вещей она не досчиталась, поскольку отнесла все эти мелкие потери к своей рассеянности или забывчивости… Но так ли уж и забывчива она? Или же тот, кто успел побывать в ее доме ДО МАЯ ИЛИ В МАЕ, когда она отдыхала на своей даче, просто оказался очень хитер и взял те предметы быта, которые незаметны, но несут на себе отпечатки ее пальцев. Это могло быть все, что угодно, вплоть до щипчиков для бровей, которых у Изольды было пять штук и все тоже куда-то подевались. Хотя навряд ли злоумышленник польстился на щипчики, он мог взять пепельницу, которых в доме тоже много, потому что при каждом удобном случае курящей женщине вместо духов почему-то дарят именно пепельницу…
Но кто же этот человек, кто?
Она промаялась все утро, прикидывая, кому бы ее арест принес наибольшее удовольствие, но кандидатур было так много, и все они были такие разные, что, решив ни на ком не останавливать свое внимание, она выбросила всех их разом из головы, встала, умылась и вышла к столу, где ее уже поджидал хозяин дома – «преступник номер один» Иван Лопатин собственной персоной.
– Доброе утро, Иван.
– Доброе. Проходи, садись. Вообще-то у нас сегодня блины с медом и со сметаной. А лично для тебя – с хорошими новостями.
– Неужели с меня сняли подозрение?
– Наоборот – за твоим домом установили наблюдение, твой домашний телефон прослушивается. Но вернулась твоя племянница, Валентина. Ей из Туапсе вчера звонила Смоленская.
– Вот это действительно прекрасная новость! Куда ей звонила Смоленская? Ей домой?
– Нет, на квартиру ее матери, которой сейчас нет в городе…
– Их прослушивали?
– Безусловно. Смоленская, понимая, что их могут прослушивать, передала информацию по всем убийствам, которые произошли на побережье между Адлером и Сочи, с расчетом, что эти сведения помогут снять с тебя подозрение или обвинение… Валентина попросила ее приехать, а Смоленская, в свою очередь, намекнула ей на то, что племянница должна найти тебя, чтобы передать весь их разговор… Вот и получается, что стоит сейчас Валентине выйти из дома, чтобы попытаться тебя найти, как за ней сразу же будет установлена слежка.
– Это я понимаю. Но она же все равно не найдет меня, ей и в голову не придет ехать сюда… Я что-то не понимаю, к чему ты клонишь…
– У тебя же был конкретный план действий ДО ТОГО, как ты узнала от меня, что на тебя началась охота. Я предлагаю тебе помощь… Что ты собираешься делать? Искать женщину, которая убила Блюмера?
– Иван, есть у меня одно дело. Важное. И без твоей помощи мне, безусловно, не справиться. Но лучше было бы, если бы при этом присутствовала и Катя. У меня есть все ее телефоны, ты не мог бы связаться с ней и организовать нам встречу здесь? В Москву я теперь, понятное дело, не поеду… И еще, конечно, хорошо бы привезти сюда Валентину…
– Все это реально и выполнимо.
– Вот пока и все. Если бы поскорее вернулась Неля, мне было бы проще. Кроме того, сама Валентина может многое знать, ведь она тоже была на море, встречалась с Екатериной, да и с Варнавой, который тоже мог ей рассказать что-нибудь новое о Пунш…
– Я обещал тебе помочь с этой Пунш, но пока ничего не получается, так что – извини… Но определенные ассоциации в связи с этим именем возникают…
– Ассоциации? У меня они тоже имеются: брызги шампанского!.. – усмехнулась Изольда. – Много теплого, пенящегося шампанского и красивая девушка, танцующая на столе и показывающая свои стройные обнаженные ноги… Вот кто такая Пунш!
– Да, ты, пожалуй, права, именно такие ассоциации… Пунш! Шампанское! Изольда Павловна, что-то ты плохо ешь, тебе не понравились мои блины?
– Блины отменные, я и не предполагала, что ты так хорошо готовишь, но мне что-то не по себе. У меня не такие железные нервы, как у тебя… Да и с Валентиной надо что-то делать…
Она осеклась, забывшись на минуту: кто ей Лопатин, чтобы раскрываться перед ним? Ему, мужчине, не расскажешь о причине, заставившей Валентину сорваться из города и махнуть на юг, подальше от тетки, которая польстилась на ее парня… Какой стыд! И ведь ни одной живой душе не расскажешь о таком… И как это вообще могло случиться, что она позволила Варнаве…
Она закрыла лицо руками. Ей казалось, что ее пылающие щеки выдадут ее. И тем не менее она осознавала, что ей приятно вспоминать Варнаву, его горячие и крепкие объятия, когда он, очнувшись от беспамятства, вызванного увиденной фотографией «девушки с Набережной», посмотрел Изольде в глаза и сказал, что она красивая и что он хочет ее…
Самое ужасное заключалось в том, что они ни разу не вспомнили о Валентине, которая находилась всего в нескольких шагах от них, безумных, потерявших всякий стыд и рассудок…
– Что-то ты, мать, покраснела… Уж не давление ли у тебя? Дай-ка померю…
* * *
Варнава уже два дня как пил.
Это началось в тот день, когда Валентина, оставив его, чтобы сходить в магазин за маслом и сахаром, вышла из квартиры, куда спустя несколько минут ворвалась, как фантом, как призрак, Елена и бросилась на своего бывшего возлюбленного с кулаками, злобно рыча при этом, словно тигрица…
Она грубо обзывала его, била, называла предателем, упоминая в каком-то истеричном, захлебывающемся крике имя Валентины, хлестала его по щекам и могла бы вообще убить, окажись у нее под рукой что-нибудь тяжелое, как вдруг, что-то услышав, остановилась, взмокшая и растрепанная, с помятым лицом и какими-то красными потеками на нем, напряглась и, не сказав ни слова, сорвалась с места, выбежала из квартиры так же неожиданно, как влетела, громко хлопнув напоследок входной дверью…
Варнава, держась за лицо, которое в последнее время превратилось в боксерскую грушу и еще не успело зажить после коготков прелестной и суровой Изольды, подбежал к окну, чтобы понять, что происходит, но увидел лишь удаляющуюся от дома черную машину и стоящую на тротуаре со сжатыми кулаками Елену Пунш, красавицу Елену с развевающимися на ветру волосами, притоптывающую от злости и досады каблучками туфелек…
Она махнула рукой, остановила первую попавшуюся машину, села в нее, сказав что-то водителю, после чего укатила, даже ни разу не обернувшись. Словно и не было только что в ее жизни встречи с Варнавой, которого она, по ее страстным словам, боготворила, любила, обожала, и вообще жить не могла без него…
"…или без моих денег?..» – подумал он, направляясь в ванную комнату, где долго остужал холодной водой лицо и прижигал царапины найденным на полочке йодом.
Елена Пунш – кто она? Призрак или просто ненормальная девка, мошенница, обманувшая его, кинувшая с помощью Блюмера, а теперь еще посмевшая упрекнуть в предательстве?.. Но так не бывает!..
И куда исчезла Валентина? Ну не могла же и она вот так запросто сесть в машину и уехать, бросив любимого мужчину, который приехал сюда только ради нее и всю ночь доказывал ей свою любовь… Она непременно вернется – с сахаром или без него, и спокойно объяснит, почему задержалась…
