видела, что Влад сквозь большие окна магазина наблюдает за ней. Поэтому и пошла в кафе через дорогу. Его силуэт исчез из виду сразу, как она потянула на себя дверь кафе. За столики она не пошла. Замерла в фойе, слева от входа, с телефоном. И минуты три размышляла, с чего ей начать разговор с майором полиции Милоновым. Какие подобрать слова, чтобы не показаться зловредной стукачкой, не принявшей нового хозяина с должным уважением.
Она могла бы позвонить его коллеге капитану Носову – довольно симпатичному голубоглазому парню, в меру серьезному, в меру смешливому. При их прошлой встрече он задавал вполне себе важные вопросы и выглядел компетентным. Но она решила позвонить майору, он показался ей авторитетнее.
Он сразу понял, кто ему звонит. Долго и нудно объясняться не пришлось. И это ей тоже понравилось. И не отказался встретиться. Прямо сейчас. Прямо в этом кафе, в которое она зашла якобы пообедать.
– Я тут поблизости по делам. Так что ждать меня вам долго не придется. Буду буквально через пять минут, – порадовал ее майор.
Он вошел в обеденный зал через три минуты. Словно караулил ее и ждал звонка. Сразу наговорил что-то подскочившему к нему официанту. И присел к ней за столик.
– Что-то в последнее время все важные встречи проходят у меня за едой. Не очень хорошая тенденция, – с грустью заметил он и покосился на выпирающий живот.
– А вы не съедайте всей порции, – посоветовала она.
– Шутите, Варвара? Они и так здесь с ложку.
– А вы и эту ложку по тарелке размажьте, чтобы казалось много. И от этого съешьте половину. Ощущение сытости будет. И переедания не случится.
Она указала ему вилкой на свою тарелку, где листья салата расположились по всей площади. Только что с краев не свисали.
Он кивнул. Понял. И когда ему принесли его заказ, последовал ее примеру.
– Так о чем вы хотели поговорить со мной, Варвара? – напомнил Илья Милонов, тщательно растаскивая по тарелке макароны под овощным соусом.
– Сегодня утром новый хозяин магазина Владислав велел выставить одно замечательное колье. Мы с ним определились по стоимости.
– И? – поторопил ее Илья, когда она внезапно замолчала.
– Это было то самое колье, – замявшись, произнесла Варвара. – Правильнее: его копия. Очень хорошая. Ляпову его принесли незадолго до его смерти. И мы вместе с ним его внимательно изучали.
Майор на время замолчал, сосредоточенно таская с одного бока тарелки макаронные изделия.
– Я правильно понимаю, что это копия колье, которое было похищено у убитой Илюхиной? – будто сам с собой говоря, поинтересовался майор.
– Совершенно верно. Это копия того самого колье, – сделала она ударение на двух последних словах.
– И что именно вам не понравилось, когда Владислав отдал вам копию для продажи? Следствие обладает сведениями, что копия колье на момент смерти ювелира находилась у него. Копию продал ему племянник Илюхиной.
Майор выпятил нижнюю губу, покачал головой и глянул на нее, как на человека, который отнимает у него драгоценное время.
– Племянник Зои Григорьевны не продал копию. Он ее заложил. И собирался выкупить, но не успел. Игорь Семенович погиб от рук убийц, – с намеком на раздражение пояснила Варвара. – А не понравилось мне то, что эта копия неожиданно обнаружилась у Владислава.
– А не должна была? Он же сын. Он наследует все и…
– Все так, товарищ майор, все так! – немного повысив голос, все сильнее раздражалась Варвара. – Но он достал это ювелирное изделие из сейфа!
– И что?
– А то, что Игорь Семенович забирал это колье из сейфа к себе домой. Вернул или нет, не видела. Но забирал при мне. И ключ от сейфа был только один. И он всегда находился у Игоря Семеновича. Всегда! – с тихим рокотом в голосе проговорила Варвара и отодвинула тарелку от Илюхина. – Вы съели ровно половину. Вам хватит.
Он неожиданно послушался. Потянулся к чайнику с чаем с тяжелым вздохом.
– Все брюки Игоря Семеновича были снабжены внутренним потайным карманом. Маленьким и удобным для того, чтобы носить там ключ от сейфа. Знаю, потому что он мне сам об этом рассказывал и показывал этот потайной карман. И говорил, что с этим ключом он не расстается даже ночью. Такова была привычка. А штаны, говорил он, с него могли стащить только с мертвого. На ночь он их, конечно же, снимал. А ключ вешал на шею. Тот был на прочной цепочке. Но днем…
Она умолкла, рассматривая, как майор соображает. По ее наблюдениям: соображал он туговато. И Варвара решила подсказать.
– Игорь Семенович с ключом не расставался никогда. Его мертвым обнаружили в петле в брюках. Ключа при нем не было. Я специально узнавала у вашего капитана Носова. И у патологоанатома спрашивала, когда приезжала в морг проститься с Ляповым. Ключа при Игоре Семеновиче не было! Ни на шее. Ни в брюках. И вдруг ключ обнаруживается у Влада, а колье снова в сейфе. Как такое возможно?
– Может, он сам все это ему передал накануне своей гибели? И Влад привез колье в магазин, спрятал в сейф и… – предположил озадаченный Милонов.
– Нет, не может! – слегка прихлопнула по столу Варвара. – Надо было знать Ляпова, чтобы понимать: он не мог отдать ему этот ключ и колье собственноручно. Ни сыну, невесть откуда взявшемуся. Ни своей гражданской жене. Он всегда считал, что она погубит его дело после его смерти. И даже подумывал о продаже своего бизнеса. И тут его убивают. Как удобно! И спустя время всплывает ключ в руках сына, а колье снова в сейфе. Как так? Откуда? А я вам скажу.
Она затихла на минуту, рассматривая в окно кафе витрину ювелирного магазинчика. Влад только что вышел из двери и запирал ее на ключ. Он знал, что у Варвары есть свой.
– А не могло быть копии? – проследив за ее взглядом, предположил майор Милонов.
– Нет. Не могло, и не было. Ключ всегда имелся только один. И шифр от сейфа не менялся никогда.
– Вы знали шифр?
– Нет. Он был известен только самому Ляпову. И ни с кем секретами не делился. Никогда. В этом был весь он.
Варвара отодвинула от себя ополовиненную тарелку с овощным салатом. Поднялась с места. Милонов продолжил сидеть, озадаченно на нее посматривая.
– То есть вы считаете, что Влад причастен к убийству своего отца, так?
Эльза сидела в машине на автопарковке перед рестораном и курила. Она пребывала в самом скверном за последние несколько недель настроении. Поганее было на душе лишь в один день. Тот самый! Но она над этим
