— Похоже, вам известно обо мне все, что только можно, — сказал Ребус. — В то время как я знаю о вас лишь то, что вы разъезжаете на крутой тачке того самого типа, который обычно предпочитают полицейские, расследующие деятельность других полицейских.
— Вы считаете, мы из отдела внутренних расследований?
— Может быть и нет, но вы, похоже, знаете, что за люди там работают.
— Знаю, — кивнул водитель. — Я сам пару раз побывал у них на крючке. Легавый, которым ни разу не заинтересовался ОВР, — плохой легавый.
— Значит, я — хороший легавый, — заключил Ребус.
— Я знаю, — тихо сказал водитель. — А теперь забирайтесь-ка внутрь, и давайте поговорим серьезно.
— Но моя машина…
Ребус обернулся и увидел, что толстяк с детским лицом ухитрился каким-то образом втиснуться в салон «сааба» и включить зажигание.
— Не беспокойтесь, — сказал водитель с неприметным лицом. — Энди разбирается в машинах…
С этими словами он вернулся за руль «воксхолла». Ребус обошел машину спереди и сел на переднее пассажирское сиденье. После Энди на подушках осталась внушительная вмятина.
Захлопнув дверцу, Ребус бегло оглядел салон в поисках подсказки, которая помогла бы ему выяснить, кто перед ним.
— Мне нравится ход ваших мыслей, — вскользь заметил водитель, — но, когда работаешь под прикрытием, стараешься ничем себя не выдать.
— Наверное, я — никудышный шпик, — вздохнул Ребус. — Вон как вы легко меня засекли…
— Никудышный, — подтвердил водитель.
— Зато у вашего приятеля Энди просто на лбу написано, что он — полицейский.
— Некоторые считают, что он похож на вышибалу.
— Большинство вышибал выглядят чуточку интеллигентнее.
Водитель продемонстрировал Ребусу зажатый в кулаке мобильный телефон.
— Хотите, чтобы я передал ему эти слова, пока он сидит за рулем вашей машины?
— Может быть, позже, — сказал Ребус. — И все-таки откуда вы?..
— Из НОПа, — ответил незнакомец, что означало — из Шотландского агентства по борьбе с наркотиками и организованной преступностью. — Инспектор Стоун.
— А Энди?
— Сержант Проссер.
— Чем могу быть полезен, инспектор Стоун?
— Для начала можете называть меня просто Калум. Надеюсь, вы не против, если и я, в свою очередь, стану называть вас Джон?
— Этак запросто, по-дружески, да, Калум?..
— Попробовать-то можно, а там поглядим.
«Сааб» тем временем включил сигнал, собираясь сворачивать с главной дороги. Вскоре обе машины выехали на стоянку казино неподалеку от морского терминала. Там Стоун остановился бок о бок с «саабом» и выключил двигатель.
— Энди, я вижу, неплохо знает эти места.
— Только как футбольный болельщик. Он ездит в Эдинбург каждый раз, когда его любимый «Данфермлин» играет с «Сердцами» или «Гибернийцами».
— Недолго ему осталось ездить. «Данфермлин» вот-вот вылетит.
— Для него это больное место, — предупредил Стоун.
— Буду иметь в виду, — пообещал Ребус.
Стоун повернулся так, чтобы лучше видеть лицо Ребуса.
— Буду с тобой предельно откровенен, поскольку любой другой подход, похоже, бесполезен. Ты только когти выпускаешь… — Он немного помолчал. — Скажи, почему ты так интересуешься Кафферти и русским?
— Они связаны с делом, над которым я работаю.
— С убийством Федорова?
Ребус кивнул:
— Последнюю рюмку, которую русский поэт выпил в своей жизни, поднес ему не кто иной, как Кафферти. А Андропов при этом фактически присутствовал.
— И ты считаешь, что эти двое о чем-то сговорились?
— Уверен. Только раньше я не знал о чем.
— А теперь знаешь?
— Сдается мне, что Андропов намерен приобрести изрядный кусок Эдинбурга, — пояснил Ребус. — И Кафферти готов ему в этом помочь.
— Что ж, это не исключено.
Стоун кивнул, а Ребус поглядел в окно на свою машину. На стоянке было довольно темно, но ему все равно показалось, что Проссер пинает ногой закапризничавшую колонку.
— Мне что-то не верится, что тебя послали выслеживать Кафферти в одиночку, — сказал он. — Неужели в вашем отделе настолько не хватает людей?
— Не всем нравится работать по ночам.
— Мне можешь об этом не рассказывать. Когда время от времени я все же появляюсь дома, у моей жены делается такое лицо, будто в платяном шкафу у нее сидит пара мужиков.
— Я не вижу у тебя обручального кольца. Ты его не носишь?
— Нет, не ношу. Зато я знаю, что ты, Джон, разведен и у тебя взрослая дочь.
— Можно подумать, на самом деле вас интересую я, а не Андропов.
— На Андропова мне плевать. По нашим данным, московские власти находятся на волосок от того, чтобы обвинить его во всех смертных грехах: взяточничестве, мошенничестве, финансовых махинациях…
— Ему, похоже, тоже наплевать. Чувствует он себя, во всяком случае, довольно свободно. Может быть, это потому, что он задумал поменять место жительства?
— Поживем — увидим. Во всяком случае, в Эдинбург он прибыл, похоже, совершенно легально. Тут к нему не подкопаешься.
— Даже несмотря на то, что сразу после приезда сюда он начал общаться с Кафферти?
— Ты, возможно, не в курсе, Джон, но девяносто процентов всех дел, которыми ворочают крупные мафиозные главари, абсолютно законны.
Ребус на минуту задумался, потом кивнул.
— Значит, вас интересует вовсе не Андропов…
— Ты прав, Джон. Наше сугубое внимание привлек твой приятель Кафферти, и можешь не сомневаться — на этот раз он таки отправится за решетку. Ну а поскольку за прошедшие годы ты не раз с ним сталкивался, вполне естественно, что и твое имя встречается в наших досье сравнительно часто. Но Кафферти наш, Джон, имей это в виду! Последние семь или восемь месяцев шестеро ребят из нашего отдела работали не разгибая спины, чтобы загнать его в ловушку. У нас есть и записи его телефонных разговоров, и заключения экспертов-налоговиков, и много чего еще, и мы намерены в самое ближайшее времени отправить Кафферти в тюрьму и обратить полученные им средства в доход казны. — Стоун снова улыбнулся, но его взгляд был холоден как лед. — И единственное, что нам может помешать, — это кто-то, зациклившийся на своих высосанных из пальца версиях и к тому же питающий к Кафферти давнишнюю неприязнь. — Он покачал головой. — Я не могу этого допустить, Джон.
— Иными словами — отойди в сторону и не мешай, так, что ли?
— Если бы я велел тебе «отойти», — негромко продолжал Стоун, — ты поступил бы как раз наоборот. Просто из упрямства.
Проссер в «саабе» совершенно исчез из вида. Похоже, здоровяк что-то делал с дверной панелью.
— Что вы намерены предъявить Кафферти?
— Может, торговлю наркотиками, может, отмывание денег. Уклонение от уплаты налогов тоже хорошая статья. Бедняга понятия не имеет, что нам известно обо всех его офшорных счетах.
— Это поработали те самые эксперты-налоговики, о которых ты упоминал?
— Они самые. Им приходится скрывать свои имена — настолько они хороши. В противном случае на них бы началась самая настоящая охота.
— Могу себе представить… — Ребус ненадолго задумался. — А что может связывать Кафферти и Андропова с Федоровым?
— Пожалуй, только то, что эти двое русских знали друг друга еще в Москве.
— Андропов знал Федорова?
— Это было давно. Они вместе учились, то ли в школе, то ли в институте.
— Я вижу, ты кое-что знаешь об Андропове. Скажи, что все-таки связывает его с Кафферти? Ведь как ни крути, эти двое не одного поля ягоды…
— Послушал бы ты себя, Джон!.. Тебе сколько? Под шестьдесят, наверное, а ты все никак не угомонишься! — Стоун рассмеялся, на сей раз, похоже, совершенно искренне. — Ты твердо решил отправить Кафферти за решетку, это я уже понял, но и ты пойми — если тебе так хочется сделать себе к пенсии этот подарок, ты должен предоставить нам с ним разобраться. И слежкой тут ничего не добьешься. Покончить с Кафферти можно только одним способом: пройти по следу, который он оставил на бумаге, или, вернее, бумагах… Тут тебе и нефтяной бизнес, и сокрытие прибыли, и банки на Бермудах и в Литве, и взятки, и отступные, и махинации с балансовой отчетностью…
— И сегодня вы отправились на улицы именно затем, чтобы, как ты выражаешься, пройти по этому «бумажному» следу?
— Мы слышали, как Кафферти разговаривал по телефону со своим адвокатом. Он сказал, что ты задержал его для допроса. Адвокат хотел подать на тебя официальную жалобу по обвинению в произволе и превышении полномочий, но Кафферти не согласился. Он сказал, что ему лестно подобное внимание. Но нас это обеспокоило, Джон. Пойми, меньше всего нам хочется, чтобы какая-то случайность испортила нам всю малину как раз сейчас, когда мы готовимся к решительным действиям. Кстати, нам известно, что ты следишь за домом Кафферти, мы-то тебя видели, а вот ты нас — вряд ли…
