Виталий Дёмочка - Строгий режим

Наконец корпусные пришли заканчивать проверку и сразу открыли дверь его камеры. Оказывается, до него не дошли буквально метра, когда донёсся шум и они убежали на старуху. Но Дунаева с ними не было, и Солома сразу спросил у заступающего корпусного, который даже ещё не до конца отдышался, считая их.

— Чё там случилось, командир?

— Малолетки стену разломали в один девять.

— Бежали?

— Да нет, — ответил корпусной и улыбнулся. — Девок залезли потрахать. Скоро, наверное, придётся тебе пообщаться с ними, а то щас начнут жалобы строчить. Сами же должны были понимать, что их за это по головке не погладят.

Солома сразу опустил голову и прикрыл глаза рукой. Ему было всё равно, что там побили малолеток, которых даже в карцер нельзя было сажать, не то что бить. Тем более что досталось им действительно, оказывается, за дело. На самом деле, ему стало даже плохо от того, что с один девять малолетки могли пробить кабуру только в один восемь.

— Вот дают, пиздюки! — восторженно воскликнул Паха, когда дверь закрылась.

— Ну ни х…я себе, малолетки, бля! — оживились остальные, и все принялись живо обсуждать эту новость.

Один лишь Солома не раскрывал от восхищения глаза, как остальные, и не улыбался. Он один угрюмо молчал. Сама мысль о том, что Ольга даже просто находилась там, сдавливала ему лёгкие и ему было больно дышать. А подумав, что она могла ещё и заниматься с кем-то сексом, он даже зашатался и сел на шконку, чтобы не упасть. Голова немного кружилась.

— Ты чё, Сань, — спросил Паха, заметив его состояние.

Солома ничего не мог сказать, только отрицательно покачал головой.

— Из-за пацанят, что ли? — пытался ободрить его Паха. — Да брось ты, этих хоть бей да забейся, для них это только приключение. Потом ещё хвастаться этим будут. Молодые. Это тем, кто здоровье по лагерям оставил, это чувствительно, а этим…

Солома с трудом понимал, о чём говорит Паха. В голове крутилось только одно: «Не трахалась ли ни с кем Ольга?» У него самого даже мыслей не было похотливых начёт неё, чему он и сам даже удивлялся. К ней тянулась его душа. А свои интимные потребности он удовлетворял как обычно, вручную. Причём представлял при этом даже не Ольгу. Она казалась ему таким хрупким и нежным существом, что максимум, что мог позволить он пока себе в своих мыслях, это обнять её, легонько поцеловать и потихоньку прижать к себе.

Он не выдержал и написал ответственной за их хату Косе, чтобы рассказала подробно обо всём, что происходило. Он, конечно, понимал, что она не расскажет ему, кто и с кем трахался. Но была большая надежда, что она хотя бы его успокоит.

— Пусть отправят по срочной, — сказал он, сунув малёк в кабуру.

В камеру один шесть Ольга попала вместе с Верой, Тамаркой Богадулкой и ещё двумя швабрами, которые и на свободе жили в подвалах. Из блатной семейки она была единственной, и это сразу поняли её новые сокамерницы по её одежде и «приданному». Она была в хорошем махровом халате и мягких пушистых тапочках, и помимо целой сумки вещей принесла ещё два полных пакета продуктов. А когда она вышла ещё раз на продол и вернулась с телевизором, по тюремным меркам считавшимся большим, и к тому же он был цветным, то сразу же стала в камере самой желанной. Ей тут же выделили приличное место. Правда, здесь тоже камера была переполнена и ей сразу сказали, что спать будут по очереди, так как цивильных арестанток здесь было вдвое больше, чем спальных мест в блатном углу.

— Да нормально, в тесноте да не в обиде, — с улыбкой ободрила её Настя, которая здесь рулила. — Ну, что там у вас случилось?

Ольга посмотрела на своих новых семейниц, которые её встретили и во все глаза смотрели на неё, ожидая услышать из первых уст причину этого шума. Одна из них, которая представилась Мамой и сейчас переливала из кружки в кружку заваренный для встречи чай, остановилась, чтобы звук льющейся воды не мешал рассказу.

— Да лучше вон у них спросите, — кивнула Ольга на свою первую семейницу Веру и на Тамарку. — Они лучше знают.

— Не поняла, — удивлённо произнесла Настя. — Там что, без вашего ведома что-то делалось?

— Да потрахаться девчонкам захотелось, — вместо ответа сказала Ольга. — Малолетки дырку проковыряли и залезли к нам. Я просто не участвовала в этом, поэтому впечатлениями лучше они поделятся, чем я.

Все сразу повернулись на вновь прибывших, которые тоже изрядно потеснили другую половину камеры. Вера пристроилась к более-менее чистым девушкам третьей на их шконке и уже рассказывала им обо всём происшедшем. А Тамарка хоть и была хороша лицом и фигурой, но прозвище Богадулка дали ей не зря. Она сидела на шконке с тремя настоящими богадулками и восторженно рассказывала им и ещё двум любопытным, как приятно провела время.

— Оль, вы пока чаю попейте, я щас, — сказала Настя и пошла к Вере. Слова Ольги так взбудоражили и возбудили всех сидящих вокруг неё, что они округлили свои глаза и пошли вслед за не выдержавшей Настей, чтобы тоже услышать рассказ об этой оргии от тех, кто в ней участвовал.

— Мы щас, Оля, — извиняющимся тоном сказали они.

Девушка, пытавшаяся выйти последней, всё же решила соблюсти правила приличия и гостеприимства и осталась пить чай с Ольгой.

— Меня Катя зовут, — представилась она, протягивая ей кружку и восхищённо добавила: — Ну вы даё-о-те…

— Да я ж говорю, я не давала, — не поняла её Ольга. — Они вон трахались.

— Да-а, — качала головой Катя, с завистью смотря на Веру и даже на Тамару. — Вот повезло, блин, кому-то. А Коса трахалась?

Ольга утвердительно кивнула головой, отпивая глоток чая.

— А Звезда? — глаза Кати были раскрыты почти так же широко, как рот.

— Тоже, — просто ответила Ольга. — Наши все там кувыркались. Слушай, это же угловая камера.

А как вы тут связываетесь? Ну-у, малявки как отправляете?

— Да вон, — махнула рукой на окно Катя, которой было не до этого и она во все глаза смотрела на сидящих вокруг Веры своих подруг, — дорога с пятнадцать А, а они дальше отправляют. А ты чё не трахалась-то, Оль? Месячные?

Ольга вздохнула, поняв, что в тюрьме все женщины одинаковы и её здесь просто не поймут, если будет говорить о своей порядочности.

— Да я только с воли, — сказала она, покачав головой, чтобы не вызывать недоумение. — Не голодная ещё.

— А-а, — протянула Катя. — Тебе легче. А когда смотрела на них, не хотела?

— Нет, — ответила Ольга и попробовала ещё раз уйти от этой темы. Прекрасно зная, куда перекинули Косу и остальных, кроме Ленки, которую распределяли уже когда дверь за Ольгой закрыли, она спросила: — А как сейчас узнать, куда девчонок закинули наших? Косу, Звезду?

— Это уже вечером, когда дорогу запустят. Или после ужина попробуем покричать, когда всё уляжется. А малолетки какие были, не по пятнадцать лет хоть? У них там хоть выросло всё?

— Да я не видела, — сказал Ольга, уже замучившись от этих вопросов и, чтобы окончательно уйти от них, спросила. — А в пятнадцать А сейчас можно отправить? А то мне написать тут нужно, где я.

— Да-да, конечно. У нас с ними постоянная дорога натянута, — ответила Катя и, видя, что Ольга раскрыла тетрадь и начала сразу писать, сказала: — Ну ты пиши пока, я пойду послушаю.

Ольга облегчённо посмотрела ей вслед и, подумав, всё же решила написать Соломе сейчас, а отправить вечером, чтобы первой рассказать ему о случившемся. Ей уже не хотелось, чтобы он сам первым узнал об этом и думал об Ольге плохо. Она чувствовала, что начинает испытывать к этому человеку какие-то чувства. Ни перед Шаповаловым, ни даже перед Юркой, про которого уже почти не думала, ей не было так неудобно за то, что про неё могут подумать, будто бы она тоже принимала участие в этой оргии с малолетками.

— Ну рассказывай, — зло бросил Шаповалов сидящему напротив него Игорю Короткову, тому самому Игорьку, которого приказал допросить Дунаев.

— Что рассказывать? — со страхом взглянул на него уже почти восемнадцатилетний парень.

— Всё рассказывай, — процедил сквозь зубы Шаповалов и вдруг вместо того, чтобы спросить, кто был инициатором пробития дыры и этой вылазки, спросил: — Кто кого трахал? Рассказывай. Ну?!

Игорёк втянул голову в плечи после последнего «Ну?!», выкрикнутого опером со злостью во взгляде. После проведённой экзекуции он ещё не отошёл и, поняв, что их могут бить, и даже очень сильно, испуганно затараторил, со страхом глядя на Шаповалова.

— Я… я не знаю… я… Я с Томкой был… только с ней… а кто там ещё с кем был… я не видел…

— Вот с этой кто был? — глядя ему в глаза спросил Шаповалов, сунув ему под нос фотографию Ольги, которую специально заказал для себя у тюремного фото — графа, сказав ему, что в деле испортилась.

— Я не знаю… честное слово не знаю… — испуганно таращился на фотку Игорёк. — Я не видел… Славка кажись… Они там менялись ещё…