Любе показалось, что Громов свихнулся, он все факты вывернул наизнанку. Но Витепаж не удивился его вопросу.
— Как только Наташа переехала жить к Алексею, Тая начала под нее копать. Я этого не знал. На Таисию работал полк сыщиков. Через месяц она знала о нас все и однажды пришла ко мне в церковь, у нас состоялся большой разговор. Тогда она мне сказала:
— Не мечтай получить мои деньги. Твоя афера с подстилкой не пройдет. Я знаю о тебе и твоей стерве все. И о шофере знаю. Он уже работает на меня. Стоит мне подать сигнал, и все вы очутитесь за решеткой. На свет выползут все ваши тверские дела. Это ты и она сдали бандитам Наташиного мужа и по вашей наводке была устроена резня в городе. Вы же и ментов вызвали, чтобы никто не выжил ни из тех, ни из других, а потом хапнули все деньги убитого кандидата в мэры и смылись. Вот только погибли в резне не все, остались и живые, они теперь правят Тверью. А если им рассказать, кто все подстроил? Вас же на ремни порежут.
— Что ты от меня хочешь? — спросил я.
— Сдашь мне Наташку. Я хочу открыть Алексею глаза на эту шлюху.
— И что ты с ней будешь делать?
— Засажу ее лет на двадцать. Пусть живет и мучается. Если когда-нибудь выползет из зоны, то старухой с первой группой инвалидности. А тебя за твой неуемный пыл я вознагражу. Бедняга. Десять лет я тебе спать не даю. Получишь полмиллиона долларов. Сегодня открою счет на твое имя в оффшорном банке Кипра. Как только твоей стерве вынесут приговор, ты сможешь поехать и забрать деньги. Там и оставайся, в России тебе делать нечего, ты в полном дерьме. Со дня на день твой наркобизнес лопнет.
— Почему только мой? И твой тоже.
— Если ты втянул Стрешнева в грязные дела, то это его проблемы, меня они не заденут.
— И что я должен делать?
— Ничего. Мне ваши планы известны.
— У меня нет планов, я не собираюсь тебя убивать.
— Я собираюсь себя убить. Облегчу всем жизнь. Знаешь, как можно избавиться от пауков? Посадить их в одну банку. Они сами пожрут друг друга. А я посмотрю на бойню со стороны. Это очень большое заблуждение считать меня главной помехой. Меня не будет, и все станут счастливыми. Хорошо. Уважу. Я отойду в сторону. Хочу увидеть ваши счастливые лица. Посмотрим, долго ли вы будете радоваться. На моей могиле не успеют завянуть цветы, как ваши тела окажутся в морге.
Тогда я понял, что с Таей воевать бесполезно и согласился сдать ей Наташку. Возможно, она об этом догадалась. По плану Наташи я должен был убить Таисию. Но она знает, что я этого не сделал. Все получилось не так, как задумывалось. В день убийства я не ездил к Чертову копыту, был там за день до событий и видел репетицию. Мне в ней роли не нашлось. Балом командовала Тая. И только потом я узнал о ее гибели и до сих пор не понимаю, как это произошло. В пропасть хотели сбросить Киру.
— Да. По плану Таи должна была погибнуть Кира. Но смерть Киры ничего не дает остальным. План был известен Наташе. Она оглушила Таю бейсбольной битой, а Седлак сбросил ее с обрыва. В одном только план Таисии сработал — Наташу посадили, — подвел итог Громов.
— Ну а теперь перейдем к наркотикам, — заговорила Люба. — Ты решил по-быстрому слить весь груз. Тебя ждали деньги на Кипре, и ты начал пороть горячку.
— Не так это просто. Бармен крепко вцепился в бизнес. Его можно было остановить только одним способом — убить. И я это сделал. Услышав шаги, я побежал к своей машине и тут же рванул с места. Наташа сидела рядом. Я бросил ей на колени пистолет и сказал: «Поедем мимо канала, выкинешь его в воду». Как теперь я понимаю, пистолет она выбрасывать не стала.
Допрос продолжался еще четыре часа.
* * *
Если Витепаж не был крепким орешком и легко читался, то фигура Павлика для Громова оставалась загадкой. Давить на парня не имело смысла, он ни в чем не виновен. Скрыл факт убийства шофера? Но он мог и не признаваться в этом.
Павел появился в управлении как обещал и принес заявление. Он подписал все протоколы и ни о чем не спрашивал. Похоже, он знал гораздо больше, чем Громов, но отвечал только на те вопросы, на которые хотел.
Из управления они вышли вместе.
— Следствие закончено. Материалов вам хватит на новую книгу, — улыбнулся Павел.
— Ты знаешь, кто я?
— Земля слухами полнится. Будете собирать чемоданы или покупаетесь недельку?
— Я хочу найти одну женщину. Меня беспокоит ее судьба.
— Кажется, вы всех уже нашли и вывели на чистую воду.
— Меня интересует Марина Прилепская. Двойник Таи.
— Не ищите. Она мертва. Ее сбросили с обрыва Чертово копыто.
Громов остолбенел.
В окно постучали. Алексей вздрогнул и проснулся. Он стал очень плохо спать, ему все время снился один и тот же сон. За ним приходят люди в форме и надевают наручники. Алексей никогда не паниковал, а в последнее время нервишки стали сдавать. Он забрался в такую таежную глушь, где его никто не отыщет. Так ему казалось. Устроился на бензовоз и перевозил бензин с нефтеперерабатывающего завода к нефтехранилищу, расположенному у железной дороги, где этот бензин перекачивали в цистерны. Путь его бензовоза — огромный стокилометровый крюк через глухую тайгу с кошмарной извилистой дорогой, множеством обрывов, бесчисленным количеством горных рек и шаткими мостами. За смену удавалось делать не больше двух рейсов, а сейчас, когда в Сибири лег снег и дорога стала скользкой, смена растянулась на двенадцать часов. Шоферам платили хорошие деньги, жаловаться не приходилось, но риск остаться без головы был велик.
Стук в окно повторился. Алексей встал с кровати, накинул полушубок и вышел в сени. В дом вошел Яшка, бригадир с автобазы.
— Собирайся, Леха.
— Куда? Ночь на дворе.
— Менты на базу приехали. Допрашивают всех без исключения. Ребят собираю.
Впервые Угрюмов пожалел, что устроился на работу под своим именем, имея на руках запасной паспорт. Кто мог представить, что милиция доберется до этой дыры, где пять поселков на сотню верст и кругом непролазная тайга. Он в розыске, любая встреча с представителями закона может стать роковой. Бежать поздно. До «железки» тридцать километров, поезда ходят раз в сутки. До Красноярска двести километров. Нет, побег его не спасет, надо идти ва-банк.
Он оделся, и они вышли на улицу. Фонарь у дома понапрасну жрал электричество, метель белой стеной заслоняла дорогу. Грузовики были оборудованы дополнительными фарами: четыре над кабиной и две на переднем бампере. Не помогало. Дальше десяти метров в такую погоду ничего не видно. Приходилось ездить на малых скоростях, но рейсы никто не отменял, бензин на заводе скапливаться не должен. Поезда повязаны с городами и бензохранилищами, бензохранилища с перевозчиком, перевозчик с нефтезаводом. Перережь в одном месте артерию, и сердце остановится. В системе работают тысячи людей, а потребителей миллионы. Угрюмов был одной из песчинок в системе перевозок и добросовестно делал свою работу, за что пользовался большим уважением у коллег и начальства. У него были золотые руки, он заводил мертвые машины в сильнейший мороз. Ребята удивлялись — такой спец и похоронил себя в сибирской глуши, такие везде на вес золота.
Ехали медленно, дорога едва просматривалась. Алексей сидел в кабине рядом с бригадиром. В кузове под брезентом сидели еще восемь шоферов. Вдоль трассы, где проходят столбы электропередач, каждый строил себе свой сруб или платил шабашникам, если были деньги. Общего поселка не получилось, интервал между некоторыми домами составлял около километра. Народ на базе собрался нелюдимый, даже в огромной пивной, построенной специально для шоферов, люди сидели по одиночке и тихо напивались «сами с собой». Никто друг о друге, кроме имен, ничего не знал, никто не задавал вопросов. Каждый имел свое прошлое, в которое вход посторонним был закрыт, но никто не имел будущего. Они причалили к своему последнему острову, где их ждала могила. Одних раньше, других позже.
Машина приползла на базу. Огромная территория с десятком ангаров для бензовозов. Пятьсот семьдесят две машины. С сегодняшнего дня на одну меньше.
— Кто? — спросил Алексей.
Это был единственный вопрос, который он задал за всю дорогу.
— Кирилл Бочаров, — ответил бригадир.
Административного здания у автобазы не было, начальство работало тут же, в ангарах, отгородившись фанерными стенками. У одной такой комнатушки остановился «ЗИЛ» бригадира, ребята спрыгнули с кузова, растирая замерзшие руки.
— Иди ты первым, Алексей, ты самый грамотный. Мы ментов не понимаем, умничают, остолопы.
Алексей зашел за перегородку. На деревянных самодельных табуретках сидели майор милиции, капитан и начальник колонны Севрюгин. Все мужики крепкие, курящие и в шапках. В этих местах не принято снимать головной убор в помещении. Оно понятно, если при разговоре идет пар изо рта. Но в каморке работал масляный обогреватель. Севрюгин лет десять как не сидел за баранкой. Ему глаз выбили. Говорит, попал в аварию. Врет наверняка. С черной повязкой он походил на бывалого пирата, а еще этот прокуренный махрой хриплый бас. Командовать умел, ума не надо, важен авторитет и понимание людей. Севрюгин знал людей. Майор тоже был личностью примечательной. Валенки, цигейковая безрукавка поверх кителя, трубка во рту, зажатая желтыми лошадиными зубами, усы и приподнятая левая бровь. Морж, не выносящий холода.
