- Тебе плохо, мама, - зашептал горячо. - Ты бредишь. Поспи лучше.
- Скоро я усну надолго, а перед тем все рассказать хочу, душу освободить. Ты не бойся… слушай. В ту же ночь еще одна женщина рожала… больная она была, и умерла при родах. Сердце остановилось. Ребенок остался живой, мальчик. В то время в больнице врачей не хватало, роды в экстренных случаях принимали по очереди две акушерки: Катерина и другая, постарше. Кардиолог, которого вызвали к больной женщине, ничем не смог помочь и вернулся к себе в отделение. В суматохе вряд ли он запомнил пол ребенка. В родильном отделении остались только полуглухая санитарка и мы с Катериной. Призвала я ее к себе, припугнула своими чарами, намекнула на смерть жениха… и потребовала поменять детей: мальчика умершей женщины отдать мне, а девочку - ее родственникам. Никто не мог узнать про подмену - та роженица так и не успела увидеть своего ребенка, а муж не ожидал скорых родов, привез ее и ушел домой.
- Как же ты решилась на такое, мама? - ужаснулся Ершов.
Мавра Ильинична разразилась спазматическим кашлем. Приступ закончился, и она продолжала.
- Решилась вот… Не все ты в состоянии понять, сынок, да и не надо тебе отягощать душу темным, смутным. В жизни все взаимосвязано - прошлое с настоящим и даже с будущим. Впрочем, я не о том говорю… мне торопиться надо, скоро уже… Из городка мне пришлось уехать, чтобы оторваться от слухов, сплетен и пересудов. Да и дети будут расти… может появиться сходство, вызвать опасное любопытство. И вообще… хотелось быть подальше от всего, что пришлось пережить. Я думала, если отдам девочку, то как бы выйду из круга зла. Ну, не выдержала, следила издалека за ее судьбой. Катерина тоже уехала - не только потому, что невольно погубила бывшего возлюбленного, но и из-за ужасного своего поступка. Она, как и я, питала надежду все забыть. Это - мой второй грех, за который незамедлительно наступила расплата. Я привязалась к чужому ребенку, прикипела сердцем… души в нем не чаяла, а мальчик-то оказался хворый, в мать. Уж как я его лелеяла, дышать на него боялась, все свое знахарское искусство применяла, а он… умер. Знала ведь, понимала, что он обречен… потому что занял ее место. Я должна была…
Язык и губы Мавры онемели, она едва могла говорить, надолго останавливалась, но, приходя в себя, продолжала:
- Имя той… умершей женщины… Галина Сереброва, а девочку… назвали Карина, «дорогая»: с намеком - дескать, дорогой ценой на свет появилась. Супруг Галины второй раз женился, я узнавала. Они сейчас в Москве живут, Серебровы. Карина красавица выросла - в меня и в отца. Демьян в молодости удивительно хорош собой был, настоящий принц! Прогнала я его навсегда, хоть и любила без памяти. Он же подсобил Карине невольно! Впрочем, какая она Карина… у нее магическое имя есть… из тьмы веков… тайное…
Дальше умирающая будто провалилась в беспамятство и забормотала такое, что у Григория волосы дыбом встали - он и крестился, и свечки церковные жег, и ладан курил… а все равно жуть брала. Ближе к полуночи Мавра очнулась, посмотрела на приемного сына мутными глазами, поманила пальцем… Наклонился он к самым ее посиневшим губам.
- Позвала она меня… ответа потре-бовала… каждую ночь явля-лась… Пришлось встре… встретиться, поведать все, как было, - прохрипела больная. - Тогда я и вина… вы… вы-пила… не хотела, а противиться сил не было. Знала… чем ко… кон-чится… Пыта-лась беду… о-отвести, да не смо… не смог-ла. Я… за-кон пре-ступи-ла. Не от руки до… доче-ри умираю… от руки са-мой богини Гулы. Там… - указала она перстом под подушку. - Возь-ми… Бой-ся ее… Гри… Гри-ша, остере-гай-ся…
Дрожащей рукой Григорий полез под подушку, на которой лежала голова Мавры, нащупал свернутую трубочкой бумажку, вытащил, прочитал адрес на Осташковской улице.
Так и рассказал все сыщику, стараясь не упустить ни одной детали.
- Зачем же вы статью в газету написали? - удивился тот, выслушав.
- Испугался… что она и меня отыщет! Очень испугался. А так, думаю, газета ей в руки попадется, и поймет она - никто ни о чем не догадывается. То есть я не догадываюсь, не знаю ничего. Никакой предсмертной исповеди слыхом не слыхивал! А потом… почувствовал я странное, неодолимое влечение к ней. Дай, думаю, хоть одним глазком гляну, какая она… пришелица из мрака и тьмы. Мысль эта буравила меня днем и ночью, съедая мозг. Вам не передать! Она и сейчас…
Ершов вздрогнул, поежился и оглянулся, как будто бы кто-то невидимый мог сидеть в машине позади него. Приглушенный смешок почудился ему.
- Вы… слышали? - вскинул он на Всеслава шальные, горячечные глаза.
- Воображение разыгралось? - через силу улыбнулся сыщик. - Давай, братец, возвращайся в свою редакцию. Недосуг мне тут с тобой болтать всякую чепуху!
- Полагаете, это чепуха? - затравленно озирался по сторонам журналист. - Дай-то бог! Она, получается, умерла? Не-е-ет… - поднял он вверх указательный палец. - Вы не понимаете. Никто не понимает!
- А куда ты ездил после смерти Мавры Ильиничны? - решил перевести разговор на другое сыщик. - Какую такую родню разыскивал?
- В Талицу… деревенька есть под Калугой, где моя… приемная мать родилась и росла. Сам не знаю, чего меня туда потянуло. - Ершов перешел на шепот. - А там никто никакой Мавры не помнит. Будто ее и не было. Разве может такое быть, чтобы человек появился… ниоткуда?
- Дело давнее. Какие по деревням документы? По стране война смерчем прошлась, людей раскидала, а сколько бумаг сгорело, пропало бесследно…
- Не-ее-ет! - перебил Всеслава журналист и повторил: - Вы не понимаете!
Он выскочил из машины и смешно запрыгал по лужам, забыв о дожде и зонтике. Потоки ливня не охлаждали его.
Господин Смирнов, глядя на плотную, тяжелую пелену струй небесных, осознал наконец, кого ему напомнило мертвое лицо Карины… молодую Мавру с фотографии почти тридцатилетней давности.
- Эта история была такой запутанной, а раскрывается сама собой! - воскликнул сыщик, посвятив Еву в трагические подробности происшествия на Осташковской улице. - У меня были разные предположения, но того, что мы застали в квартире, я не ожидал увидеть. Майор тоже был поражен. Бедняга!
- Ему будет проще простого представить смерть своего шефа как двойное самоубийство на почве любовно-сексуального помешательства, - задумчиво произнесла Ева.
- Пожалуй. Межинов был женат, имел сына… метался между женой и любовницей, не выдержал и… положил конец мукам. Оба выстрела - я больше, чем уверен - произведены из табельного оружия подполковника, на котором остались отпечатки его пальцев. Женщина не оказала никакого сопротивления. Все указывает на то, что по обоюдному согласию Рудольф Петрович застрелил свою возлюбленную, а потом себя. В квартире, правда, легкий беспорядок, но тоже вполне объяснимый. Решив свести счеты с жизнью, люди иногда ведут себя неадекватно. Шкатулку с ядом мы забрали. Деньги? Пачка долларов могла бы удивить сотрудников розыска, если бы отец Карины не был бизнесменом, человеком довольно состоятельным. Он мог давать дочери определенные суммы, которые та откладывала на черный день. Или копила на крутую иномарку, например. Машины у Серебровой не было? Не было. Вот и объяснение!
- Ты уверен, что в металлической коробочке яд? Ведь она не открывается.
- На девяносто девять процентов, - заявил Смирнов. - Один процент я всегда оставляю на превратности бытия и бесконечный набор сюрпризов, которые не устает преподносить нам жизнь. Контейнер с ядовитым порошком и не должен открываться по желанию каждого любопытного. Я разыщу умельца, который справится с этим хитрым устройством, и мы получим прямое доказательство!
- А где Карина брала эти… корешки?
- Мне позвонил эксперт и сказал, что вспомнил еще одно название аконита - «иссык-кульский корень». Думаю, она ездила на Иссык-Куль отдыхать, сочетая приятное с «полезным». И фотография, которую я прихватил, это доказывает. Майор, кстати, проговорился, что Межинов интересовался путевками на знаменитое озеро. Наверное, он собирался провести отпуск с любовницей.
- К сожалению, вышло по-другому, - вздохнула Ева. - Пришлось отправиться в путешествие гораздо более дальнее и долгое…
Она с интересом рассматривала ларец с изображением Анубиса. Сердоликовый глаз бога с шакальей головой жутковато поблескивал, словно подмигивая.
- У меня есть один вопрос, - с сомнением произнес Всеслав. - Откуда Карина могла знать секрет приготовления порошка? Эксперт уверяет, что способ давно и безнадежно утерян. Если верить Ершову, даже Мавра не имела об этом понятия.
- Ну… подсознание - кладезь непознанного. Что-то пробудило скрытую способность - хотя бы книги «из второго ряда». Бывают же дети, которые вдруг начинают играть на фортепиано, как виртуозы? А сколько случаев, когда после травмы или сильного стресса у человека возникают ясновидение, способность понимать несколько языков и даже говорить на них?
