Она, видимо, уловила мой взгляд и обернулась с таким видом, будто искала у меня сочувствия. Я отвёл глаза.
— Часовой ушёл, — негромко сказал Майкрофт Холмс.
— Часовой? — переспросил я, вновь почувствовав себя дураком.
— Парень, сидевший на дереве, — пояснил Холмс, указывая на большой дуб поблизости. — Его оставили, чтобы посмотреть, не появится ли кто-нибудь ещё. Похоже, он поверил, что мы ушли. — Он плотнее завернулся в пальто. — Пойдёмте. Нужно действовать быстро. Теперь они начеку.
Я попытался выбраться из чащобы, не повредив одежды, и почти преуспел в этом. Лишь один клок всё-таки зацепился за длинный шип и оторвался.
— Если они обнаружат этот лоскут, то можете считать, что всё пропало. Мы скорее остались бы незамеченными, если бы шли с зажжёнными факелами и гремели в литавры, — остановил меня Холмс. — Немедленно уберите это.
Я, не раздумывая, повиновался и лишь после того как убедился, что на кустах не осталось ни ниточки, последовал за Холмсом и Пенелопой. Мы пробирались сквозь чащу, стараясь держаться в стороне от двух узеньких тропинок, которые обнаружили по пути, и перебегая от куста к кусту, чтобы не оставаться на открытом пространстве. Было очень холодно, и не лесная тень была тому виною.
В конце концов я увидел впереди каменные стены старинной башни, приземистого мрачного укрепления, воздвигнутого во времена царствования Фридриха II Гогенштауфена, когда германское королевство простиралось от Вердена на западе до Бреслау на востоке. Это был ослепительно яркий период истории, но сейчас вид этого сооружения наполнил меня страхом. Я ничего не мог поделать с собой и всё время думал о штурмовавших свежевозведенные стены полчищах закованных в железо ратников, ощущая себя одним из них.
— Полагаю, рассчитывать на то, что перед нами откроют калитку, будет слишком наивно, — задумчиво сказал Холмс.
— Только не здесь. Это не просто замок, а чисто боевое укрепление, — понизив голос, сообщила Пенелопа Хелспай. — Но в таком случае что же нам делать?
— Вы уверены, что Макмиллана доставили сюда? — Я не смог удержаться, чтобы не задать этот вопрос.
— Мой мальчик, — несмотря на то, что Холмс говорил шёпотом, его слова звучали отчётливо и ясно, — это одна из тех цитаделей, что принадлежат Братству; я рассказывал вам о них. В одной из них, в Баварии, вам уже довелось побывать. Сейчас, когда немецкая полиция разыскивает Макмиллана, возвращаться туда было бы для бандитов величайшей глупостью. У них есть ещё опорные пункты в Австрии, близ Зальцбурга, и на Балканах, недалеко от Загреба. Но этот замок сейчас устраивает их больше всего. У них просто нет другого места, где они были бы в состоянии быстро спрятать Макмиллана.
— Ясно, — согласился я. — Я лишь подумал, что они могли отвезти его куда-нибудь ещё.
— Они не догадываются, что нам известно это место, — напомнил Холмс, вытаскивая пистолет из кармана. — Хорошо было бы разжиться одним из их арбалетов; пистолет всё-таки слишком шумная вещь. Надеюсь, попав внутрь, мы сможем обзавестись этим оружием. — Он кивнул в сторону башни; — Если мы обойдём её сзади, то, наверно, сможем найти подходящую лазейку.
Пенелопа Хелспай подняла свой ридикюль.
— У меня здесь револьвер, — сообщила она, — и моток проволоки. — Она была бледна, но держалась спокойно, приняв смерть Гийома со стойкостью профессионала. Это спокойствие сказало мне о её опыте гораздо больше, чем любые слова о ненависти к Братству.
— Прекрасно, — одобрил Холмс и, снова жестом призвав нас к молчанию, кивнул на окружавший нас густой кустарник. — Нужно выбраться отсюда, кусты слишком громко шуршат, — предупредил он почти неслышным шёпотом.
И мы продолжали путь вдоль стены, прячась в тени деревьев и избегая цепких кустарников, которые громким шорохом и треском могли выдать наше движение. Это ужасно нервировало. Делая очередной шаг, я каждую секунду ожидал, что в моё тело вонзится короткая оперённая стрела. Но, по крайней мере, мне не угрожало падение в пропасть.
В конце концов мы оказались в тылу строения, на узком крутом склоне, заросшем ежевикой, сливавшейся ниже с лесным кустарником. Пробираясь по склону, все мы очень скоро были облеплены колючками этого ягодного кустарника.
— Именно на это я и надеялся, — прошептал Майкрофт Холмс, указывая на загончик, в котором копошилось с полдюжины свиней. — Где кухня, там обязательно будет и дверь. — Он улыбнулся Пенелопе и мне, взмахнул рукой, и мы двинулись вперёд.
Одна из свиней дружелюбно захрюкала при нашем приближении, видимо подумав, что мы принесли корм. Это было крупное животное, весом не менее двухсот фунтов; маленькие глазки светились хитростью.
— А вот и вход, — негромко сказал Холмс, указывая на полуоткрытую узкую дверь, за которой виднелась безлюдная на первый взгляд не то пекарня, не то маслобойня. — Нужно соблюдать предельную осторожность. Уверен, что они ожидают от нас попытки проникнуть внутрь.
Но не успели мы сдвинуться с места, как дверь старинной пекарни распахнулась полностью и на пороге появился герр Дортмундер в сопровождении двоих мужчин в тёмной одежде.
— Он лжёт. Ему известно, где находится Соглашение. Поторопитесь, фон Метер и, кстати, скажите ему, что иначе нам придётся снова остановить поезд, чтобы привезти сюда его оставшийся багаж.
— Он не перенесёт ещё одного длительного допроса, — сказал один из подчинённых Дортмундера с белокурыми волосами. Я заметил, что рукава и грудь его мундира покрыты тёмными пятнами. — Если он снова потеряет сознание, то боюсь даже предположить, через сколько времени он придёт в себя.
— Дайте ему нашатырный спирт, — велел Дортмундер и, резко повернувшись, скрылся в кухонной двери. Его огромные шпоры громко звенели на каменном полу.
— Вы думаете, что они держат Макмиллана здесь? — шёпотом спросил я Холмса.
— Или держат здесь, или хотят, чтобы мы так считали, — так же чуть слышно ответила Пенелопа.
— Вы совершенно правы, — похвалил Холмс. — И нам предстоит выяснить, как на самом деле обстоят дела. Хотя мне кажется, что они допустили распространённую ошибку и охраняют только главные подходы к башне, позабыв о тыле, поскольку уверены, что сюда никто не сможет пробраться. Я не ожидал от бандитов подобной наивности. Но всё же лучше не тешить себя надеждой, что они пребывают в безмятежности. У них тело Гийома, и они знают, что он был не один, и это должно навести их на мысль о нашем неожиданном визите. — Он нахмурился. — Если Макмиллан сильно избит, то вытащить его отсюда будет нелёгким делом. — Тут он с трудом сдержал кашель. — Но сначала нужно установить, действительно ли Макмиллан находится здесь.
— Я пойду, — сказал я, испытывая жгучую ненависть к самому себе за то, что вызвался идти в разведку.
— Они знают вас в лицо, — возразил Холмс, покачав головой. — А вы, мисс Хелспай, в вашем платье не сможете лазить по крышам. — Он прищурился, глядя в небо. — Так что, получается, это моё дело. К тому же мою фигуру не спрячешь за деревьями. Лучше я буду действовать. — В его глазах блеснуло мрачное удовольствие. Он жестом велел нам лечь на землю у самого подножия двух больших вязов. — Здесь вы будете хорошо укрыты. Если я попадусь им, сразу же уходите. Спасти меня вы не сможете, а только понапрасну погубите свои жизни.
Я кивнул, хотя у меня и в мыслях не было исполнять этот приказ. Зная, какая участь ждёт его в случае неудачи, я даже на мгновение не мог подумать бросить его одного перед лицом такой опасности. И, глядя вслед Майкрофту Холмсу, перебегавшему через лужайку к крошечному огородику, я пытался решить, как спасти его от этих людей, внушавших ужас уже одним фактом своего существования.
— Ну и что вы об этом думаете? — шёпотом спросил я Пенелопу, когда истекли две бесконечно долгие минуты.
— Думаю, что мы все погибнем, — с удивительным спокойствием ответила она.
— Помилуй Бог, леди! — беззвучно воскликнул я.
— Но если это поможет остановить Братство, то за это стоит отдать жизнь. — Выражение её лица было столь безмятежно, что мне тоже стало спокойнее. — Этот оплот зла имеет длинную историю, и каждое следующее событие в ней отвратительнее предыдущего. Если никто не выступит против них, то они смогут и дальше неспешно накапливать силы. И со временем осуществится их главная мечта: завладеть всем миром, поскольку никто уже не будет способен отказать им в чём бы то ни было. — Её глаза сверкали фанатичным блеском. — Ну а я не собираюсь спокойно ожидать их триумфа.
— Но если они так сильны, то какой смысл от того, что мы втроём попытаемся преградить им дорогу?
— Смысл в том, что если сейчас на это решились трое, то через некоторое время может найтись уже шестеро смельчаков, а потом и двенадцать. Если же против них не выступит никто, значит, они действительно являются хозяевами Европы. И всё, что мы сделали, погибнет втуне. — Она прикрыла глаза рукой; это было первое проявление чувств, которое она себе позволила. — Гийом…
