узнав номер телефона Татаринова и связавшись с ним напрямую. Объяснил, зачем ему это нужно – Мила пропала. Конечно, ничего о том, что она подозревается в убийстве Ольги Загуменной, он не сказал. Но, пользуясь случаем, попытался выяснить больше о самой Миле. Характер, привычки.
Татаринов сказал, что, к сожалению, она совершенно не похожа на свою мать, «чудесную, милую женщину». Что у Милы «шило в одном месте сидит», что она конфликтный человек, эгоистичный и самая настоящая бездельница. И что он, Татаринов, тем не менее решил помочь сироте, продал (конечно же, на эмоциях, потеряв в тот момент вкус к жизни!) свою квартиру и привез ей деньги. Сделал так, поскольку чувствовал себя виноватым в том, что не уберег Алису. Попросил, когда у Косты появится информация о Миле, чтобы тот ему позвонил.
Теперь, когда у Сперанского был номер телефона родной бабушки Милы, появилась надежда найти ее саму. Номер был французский.
Он долго звонил. Много раз. Длинные гудки убивали последнюю надежду. И вот однажды случилось чудо: трубку взяли, и женский голос только и успел сказать:
– Кто это? Петр? Женя? Я все еще в Москве! Осенний бульвар… Извините… Что ты делаешь?..
И потом тишина. Словно телефон умер.
Осенний бульвар?! Она что, прилетела в Москву, к внучке? А они сняли наблюдение с дома Базаровой!
В кабинет заглянул помощник.
– Константин Родионович, мы только что узнали: Базарова, вернувшись в Москву, в этот же день снова улетела в Париж! Это точно.
– Вот как? Что ж, если она, наша птичка, вот так легко порхает из страны в страну, у нее на это есть причина… Она вряд ли теперь появится здесь. Разве что захочет встретиться с бабушкой… Хотя она же наверняка встречалась с ней в Париже! Я ничего уже не понимаю!!! Так, постой… Прошерстите все рейсы, а вдруг она уже прилетела сюда!
Коста открыл окно, достал сигарету и закурил.
Утром у нее пропало желание ехать в свою квартиру.
– Тоня, – говорила Женя за чашкой какао, – мне кажется, что если я только туда войду, то обратного хода мне уже не будет.
– В смысле? – Тоня хлопотала на кухне, готовя завтрак для семьи. Омлет, бутерброды, кофе, какао. Как же много она умеет делать? И как же надо любить мужа и детей, чтобы каждый день готовить завтрак, собирать мужа на работу, а детей – в садик. И во всем-то у нее порядок, все она успевает. – Женя, о каком обратном ходе ты говоришь?
– Если я перееду в свою квартиру, то точно уже не вернусь к Борису.
– А ты хочешь быть с ним? Ты любишь его, наконец?
Тоня поставила перед ней тарелку с дымящимся омлетом.
– Я-то люблю… Но что толку? Он меня не любит!
– Женька! Хватит киснуть! Ты уж реши, куда тебя отвезти. Тебе надо принять решение!
– Я понимаю, тебе надо на работу, а тут я со своими проблемами… Но я правда не знаю, куда мне надо. Если бы сейчас позвонил Ребров и сказал, точно ли продан дом…
– Женя, прошу тебя, не рви себе душу! Дом продан! Ты же сама все видела!
– Но я не могу не увидеть его в последний раз… Просто не могу. Я должна поехать туда. Да, я видела, что туда завозят стройматериалы, ну и что? Ты видела эту девицу? Она не наняла садовника, а там столько растений, которые нуждаются в уходе! Кто их будет поливать, пока эта Люба сообразит, что со всем этим нужно делать? Они погибнут!!! Я посадила там два новых клематиса, и если их не поливать, то они засохнут. Навсегда, понимаешь? А куст черной смородины? Он маленький, его и не видно… А новая яблоня? Их нужно поливать и поливать!
– Ты хочешь сказать, что хочешь вот прямо сейчас поехать туда и заняться садом? Ты серьезно?
– Да. Если там кто-то есть, я скажу, что им следует сделать, чтобы не погубить сад. Если же никого нет, то сделаю это сама.
– А как ты войдешь туда?
– Да не буду я никуда заходить! Я что, не знаю, где находятся садовые инструменты или шланги? Хотя бы орошение включу! А про газонную траву на лужайке даже и говорить не хочу – наверняка все засохло. Сколько же бед принес Борису этот клиент… Если он есть, конечно, если его не придумали. Так что, Тонечка, отвези меня домой. В смысле, туда… Это ведь уже не мой дом.
– Только вот не плачь! Я бы на твоем месте позвонила Петру.
– Да? Это как же? Я же забрала его телефон.
– Давай найдем телефон этого медицинского центра и позвоним. И если Петр еще там… Хотя глупость я только что сморозила. Что бы он там делал сейчас, когда тебя там нет? Думаю, он сейчас находится в квартире Бориса, больше негде.
– Знаешь что? Если бы он хотел меня найти, то догадался бы, что я у тебя. Связался бы с Ребровым, спросил у него твой номер. Думаю, у Валеры он есть (во всяком случае, у самого Петра я нашла твой номер). И приехал бы давным-давно. Как будто бы у меня много мест, где я могу укрыться. Голова-то для чего нужна? Чтобы думать, Тонечка!
– Успокойся, главное. Хорошо, я отвезу тебя. Допивай какао и одевайся.
– Мне идет белый мужской пиджак? – попробовала пошутить Женя, но слезы помешали ей. – Все, я почти готова.
И вдруг, словно до нее только что дошел весь ужас потери, она прошептала:
– А как же все наши вещи? Мебель? Картины, ковры, подушки?
Тоня, увидев ее слезы, не выдержала, подошла к ней и обняла.
– Не переживай. Просто представь себе, что у вас скоро будет другой дом, лучше этого, и вы туда все спокойно перевезете. Это не смертельно, Женечка. Многие люди переезжают. Тебе нельзя, понимаешь, нельзя нервничать!
– А отнимать мужа и дом у беременной можно?
– Женя!
– А что, если дом купили вместе с мебелью и всем остальным? С сервизами?
– Женя, это глупо! Успокойся, бери себя в руки и поехали уже!
– А как же муж, дети?
– Они сами доберутся до садика… Я предупредила.
Когда подъезжали к дому, сердце Жени колотилось до боли. Она реально чувствовала, как в груди заломило. Права Тоня, ей нельзя так волноваться.
– Тоня, ты поезжай на работу, а я тут сама… За меня не переживай. Если что, я тебе перезвоню.
– Но как ты останешься здесь? Дом заперт. Будешь на улице? Ой, подожди!
