- Не сметь со мной разговаривать таким тоном! - ещё более рассвирипел Бархан. - Перед тобой, гаденыш, чрезвычайный полномочный представитель ада, а не какой-нибудь шишли-мышли на фиг вышли. Понятно, змей ты подколодный?!
- Но я ничего такого. Извините! - вконец растерялся правитель, не зная, как ему себя вести с демоном.
- Молчать, огрызок!! - затопал ногами демон. Ему доставляло огромное удовольствие издеваться над Пантокрином. - Ишь разговорился, "Цицерон", слова не дает сказать. Зачем вызывал, негодяй? Опять Таньку свою потерял? Забудь её, душегуб. Не для тебя девка. Она Грише Орлову предназначена.
- Помоги, Бархан! Спаси город, - униженно попросил Пантокрин.
Статс-секретарь с ответом не спешил. Сел в кресло, достал сигару, раскурил и, с удовольствием затянувшись, сказал:
- Если бы я даже мог, то не стал бы этого делать, Иуда ты Искариот. Потому, как надоел ты мне и твой гнусный городишко хуже горькой редьки. Но, к счастью, я этого не могу, не в моей это компетенции.
- Но почему?! - чуть не плача, проговорил правитель. - Вы ведь старший демон, вы все можете.
- Дурак ты, Пантокрин, и не лечишься. У Орлова слишком прочная связь с Космосом, порушить которую даже сам сатана не в состоянии.
- У этого парня? Шутите?! - усомнился правитель.
- Поверь мне на слово, огрызок. За ним стоят такие силы, что одного их желания достаточно, чтобы от нас с тобой лишь мокрое место осталось.
- Но почему?! Чем это он заслужил подобного покровительства?
- А тем, параноик, что парень знает о жизни такое, чего нам с тобой никогда не узнать. Потому, ему покровительствует сам Создатель, а нам с тобой - всего навсего сатана. И вообще, притомил ты меня, Пантокрин. Век бы тебя не видеть. Я очень рад, что все так случилось. До встречи, злодей! Лелею надежду, что ты попадешь ко мне на пятый уровень. Вот там я тебе и покажу, где раки зимуют. Впрочем, за все свои мерзости, ты достоен большего - минимум, третьего уровня.
И демон исчез. А Пантокрин окончательно понял, что это конец. Больше ему уже никто не в состоянии помочь.
10. Конец города-призрака.
Свобода! Нет, что ни говорите, а в этом слове есть какая-то особая прелесть, можно даже сказать - магическая, завораживающая сила. И что с того, что свободы, в прямом смысле этого слова, никогда не было и быть не должно, что слово это чаще использовалось подлецами в борьбе за место под солнец, нежели - романтиками. Что с того. Уж больно красивое слово! Оно поднимало людей на баррикады. Оно заставляло их идти прямиком в пасть дракона. Вот такое это слово, такая могучая сила заключена в нем.
Григорий с Таней ступили наконец-то на твердую землю, которая если и плавала, то вместе с этой симпатичной и такой родной планетой в нескончаемом и мудром Космосе. Но к такому положению вещей, к такому путешествию люди уже давно привыкли. Орлов оглянулся. Город постепенно погружался в болото. С него с радостными улыбками на лицах бежали люди. Много людей. Сотни, а может и тысячи, таща за собой нехитрый скарб. А хлюндявые... Простите великодушно. Рабочие так вообще шли налегке. Как некогда говорил классик марксизма - им нечего было терять. Среди них Орлов увидел рослого Астахова. Тот издали помахал ему рукой, что-то прокричал. Но Григорий не расслышал и, сцепив руки, поднял над головой, приветствуя Астахова.
Березин опустился на колени и поцеловал землю.
- Здравствуй, Матушка! Кормилица ты наша! Заждалась, голубушка, сынов своих! - говорил он ей ласково. По лицу его струились обильные счастливые слезы. Но он не замечал их.
На востоке медленно карабкалось на небосклон вялое ото сна, ещё дремотное солнце. Зачинался новый день. Это будет самый замечательный день в жизни Григория с Таней и их многочисленных друзей.
И здесь Орлов увидел стоящего неподалеку вихрастого подростка лет двенадцати. Он с удивлением смотрел на невесть откуда взявшиеся толпы людей. Он, вероятно, и о городе-то слыхом не слыхивал. Григорий с Таней подошли.
- Привет, приятель! - поздоровался Орлов.
- Здравствуйте! А откуда их столько? - спросил он, кивая на беженцев. На симпатичном широкоскулом лице его было написано любопытство.
- Долго, парень, рассказывать. А ты куда это такую рань собрался?
- На рыбалку.
- На рыбалку? А где же удочка?
- Здесь, - он потряс большой матерчатой сумкой. - А удилище я на берегу срежу.
- Ясно. Тебя как звать-то?
- Григорием, - солидно ответил парнишка.
- Правда что ли?! - удивился Орлов.
- Ну.
- И меня Григорием. Первый раз тезку встречаю. А фамилия твоя случайно не Орлов?
- Не-а. Соколов.
- Тоже неплохо. А как нам, Гриша, добраться до маршрутного автобуса?
- Здесь автобусы не ходят. Только электрички.
- Постой-постой, а ты ничего не путаешь? Не должно здесь быть никаких электричек.
- Ну как же нет, когда есть! - возмутился парнишка недоверию Григория. - Вот по этой дороге, - он указал рукой, - через полкилометра будет станция. Сколько сейчас времени?
Орлов посмотрел на часы.
- Половина седьмого.
- Ровно через час будет электричка.
- Спасибо тебе. Ну, будь здоров, Григорий Соколов! Удачи тебе на рыбалке!
- Спасибо. До свидания!
Парнишка повернулся и споро зашагал своей дорогой.
Григорий недоуменно пожал плечами. Электричка? Гм. Похоже, город этот, как блуждающий форвард, появляется то в одном , то в другом месте. Может быть они сейчас вообще где-нибудь в Подмосковье? Ничего, Орлов очень надеялся, за время его пребывание в городе-призраке Россия ещё не распалась окончательно. А если так, то они с Таней доберутся и до дома.
В толпе Григорий заметил Кулинашенского. Он обнимал стройную смуглую и красивую женщину за плечи. Рядом стояли их дети - девочка и мальчик. Вероятно почувствовав на себе взгляд Орлова, бывший шеф полиции повернул голову, разулыбался, подошел.
- Со свободой вас, Григорий Александрович!
- Спасибо. А вас вроде поздравлять не с чем. Вы больше потеряли, чем приобрели.
- Зря вы так, Григорий Александрович! - обиделся Кулинашенский - Мы с женой очень даже рады, что все так кончилось. Очень! Я всю жизнь мечтал кроликов разводить. Вот и предоставилась такая возможнеость.
- А где же Пантокрин и вся его команда?
- Их город не отпустил.
- Как так - не отпустил?
- Очень просто. Они побежали было, а он не отпустил, сковал их тела и баста.
- Так, вероятно, и должно было случиться. Нечистой силе нужны лакеи. Все справедливо.
- Да, - согласился Кулинашенский. - Меня бы ждала та же участь, если бы я не помог вам. Это меня и спасло.
- Григорий Александрович!!! - услышал, вдруг, Орлов за спиной могучий рев.
Обернулся. На него на всех порах как два тяжелогрузных локомотива летели Толя и Коля. Их лица ещё можно попробовать "вырубить топором", описать же их невозможно. Столько в них было щенячей радости и восторга.
- Григорий Александрович, вы видите?! - воскликнул Толя, отанавливаясь перед нами, как вкопанный.
- Гришуня! Друг! - заорал более эмоциональный Коля и бросился к Орлову обниматься. - Ты видишь?! Видишь?!!
- Ну, вы. ребята, даете! - Григорий был поражен ни менее их. - Это значит...
- Мы снова стали людьми! - рассмеялся счастливый Коля.
- Положим, чтобы ими стать нам с тобой ещё предстоит потрудиться, возразил умный Толя. - Кстати, мы не одни, Григорий Александрович. Все кто нам помогал тоже здесь.
- Я очень рад за вас, ребята! Поздравляю!
- Спасибо! - ответили они одновременно.
- Невероятно! - воскликнул Кулинашенский. - Чтобы куклявые?!... Нет, в это невозможно поверить.
- Все правильно, Василий Петрович, - возразил Орлов. - Эти славные ребята уже давно стали людьми. А вот Пантокрин и вся его свора - самые настоящие куклявые. Потому-то город их и не отпустил.
- Гриша, а можно мне поцеловать руку Тане? - смущаясь проговорил Коля. - Я давно об этом мечтал. Но когда был куклявым, не решился об этом попросить.
- А что ты меня спрашиваешь? У неё самой и спроси.
- Можно, можно, Коля, - ответила Танюша, улыбаясь. Она подошла к Коле, а затем и к Толе и троекратно рацеловала каждого в щеки. - Спасибо вам за все! Вы замечательные ребята!
Коля был на седьмом небе от счастья.
- Теперь я неделю умываться не буду, - сказал он.
И тут Орлов увидел метрах в двадцати Максима в сопровождении своих помощников. Строгие, целеустремленные, сосредоточенные, они молча пробирались сквозь толпу.
- Я сейчас вернусь, - сказал Григорий Тане и направился навстречу Максиму. Орлов не мог сказать - почему, но ему чем-то нравился этот молодой проповедник. Может быть своей убежденностью и желанием сделать добро людям? Может быть.
- Здравствуй, Макс!
Максим остановился, внимательно и серьезно посмотрел на Григория. Сильный встречный ветер развивал его длинные шелковистые кудри.
- Здравствуйте, брат Григорий! Все это, - он махнул рукой в сторону уже почти утонувшего в болоте города, - ваших рук дело?
