Ознакомительная версия.
— Ужей и резиновых змеек ты подбрасывала им?
— Ну не вам же, — рассмеялась Ася. — Это была моя шутка. Знаешь, смотреть, как твари дрожат от страха, тоже кайф. Клара просто в комок ужаса превратилась. Мне никак не удавалось поймать ее одну, у нее появился мужик, и моя Клара нечаянно влюбилась. Очень смешно. Мне надоело ее караулить, я надумала открыто к ней зайти, она знала меня как спесивую жену Энса, но не узнала во мне Асю. А тут вдруг Клара выносит мусор, я прошмыгнула в квартиру, а она не услышала. О, какое незабываемое впечатление произвело на нее мое появление. Я открылась ей, потом выстрелила и ждала, когда она подохнет. Странно, они все, терзая других, сами не хотели умирать, представляешь? Ну, все, Гитис, мне пора.
Ася повесила через плечо сумку, открыла окно.
— Погоди, — остановил ее Валдис. — А Бамба?
— Бамба — отморозок, как Канарейка и прочие. Приближенное лицо к Махмуду Бекову. А Махмуд — главарь, который косит под бизнесмена и даже любит играть в благородство. Он забирает львиную долю всех доходов, все у него в подчинении, даже Энс. Был. Но Мирон наивно считал себя свободным и независимым. Последние полгода Махмуд облюбовал загородный дом, в котором мы с тобой встретились. Дом они тоже отняли, есть подставной хозяин. Не знаю, может, Махмуд решил себе его забрать, может, намерен продать, а может, это будет новая пресс-хата.
— Твой сын знает, что ты его мать?
— Нет, конечно. Я просто добрая тетя. Меня могут убить, зачем же мальчику наносить травму? Да, чуть не забыла! Не трогай Варвару Даниловну. Она ничего не знает, но, думаю, догадывается. К тому же Варя — замечательный человек, ей и без вас досталось, дайте женщине пожить спокойно. Пока, Гитис. Ключик вот, а твой ствол там. — Она указала на порог. — Удачи тебе в моей поимке.
Рассмеявшись, Ася выпрыгнула в окно, а Валдис остался один. До ключа дотянуться не смог, присел на плиту и ждал минут десять. Наконец разлаялась соседская шавка. Послышался скрип входной двери. Распахнулась дверь — оттуда высунулись два дула.
— Вы из Африки добирались? — громко возмутился Валдис. — Я же говорил: срочно на дачу!
Вошел Адам, за ним еще двое, шарили глазами по комнате, словно попали в темный лес, ничего не понимая.
— А ты что тут делаешь? — задал дурацкий вопрос Адам.
— Отдыхаю, не видишь? — шмыгнул носом Валдис.
— А где… — Конечно, его интересовало, где Илона.
— Сбежала.
Вдруг Адам, рассмотрев, что Валдис прикован наручниками к трубе, начал неудержимо хохотать, он икал от хохота, ему вторили два милиционера.
— Придурки, — обозлился Валдис. — Ключ дайте!
За неделю история с Валдисом обросла анекдотами. Ну как же: такой крутой опер, а его приковали наручниками к газовой трубе. И кто? Баба! Приковала и сбежала! Один дурак из новичков рассказал Валдису сплетню, как это якобы происходило. Будто Гитис ворвался в дом, завязалась ожесточенная борьба, Илона скрутила его, потом приковала. Повествование перемежалось типично ментовскими шуточками, над которыми сам же рассказчик и хохотал. Валдис слушал его спокойно, скрестив на груди руки, а потом всего один раз заехал в пятак рассказчику. Тот, эдак красиво взмахнув конечностями, как в балете, отлетел назад и больше не повествовал о дачном инциденте. Но Валдис разозлился. Разозлился и залег дома, мол, заболел. Что, нельзя болеть? Он обиделся.
Поиски преступницы продолжались, но велись уже не так активно, ведь Платона Холода вытащили, и это было главным. Подали в розыск, фотографии Илоны с мобильника увеличили, там она была снята в профиль. Следователи продолжали вычислять, где она может находиться, оперативники носились по городу, в общем, жизнь и работа вошли в обычный режим.
Поймали Ричарда — «поклонника» Эли, показаний он не давал, явно кого-то боялся. Все брал на себя, мол, с дружками решили развлечься, но и дружков не сдавал. Сама же Эля шла на поправку, Яша обещал устроить ей отдых, но когда у него выдастся время, значит, это будет не скоро.
Мартына Ягудина взяли на сочинском пляже в обществе одинокой и богатой дамы. Даме повезло, иначе пылкий влюбленный поехал бы за ней на край света и обчистил бы ее до нитки.
Ника звонила Валдису и слышала в трубке: «Абонент временно недоступен». Она перестала ему звонить, в конце концов, к ней какие у него претензии? А то получится, будто она навязывается — еще чего!
Ротвейлер пребывал в скверном настроении, наезжал на подчиненных. Убийства раскрыты, преступница на свободе, еще остался Махмуд Беков, на котором одна вина — похитил следователей с оперативником и держал Платона в заложниках. Но это же мелочь, ведь никто не пострадал. А у него высокие связи, к тому же он депутат областной думы. Главарь бандитской группировки? А где доказательства? Выяснилось, что загородный дом он не снимал, усадьба принадлежала Кривуну, что несказанно обрадовало Тамару, об этой собственности мужа она понятия не имела. В общем, получилось, что похищение и заложник были, перестрелка, в результате чего убит человек, тоже была, а Беков бессовестно открещивался от этих фактов. Арестованные охранники клялись, будто работали на Кривуна, а Бекова в глаза не видели. Получалось, что господина депутата и бизнесмена оболгали, грубо сляпали компромат. Последовало выступление Бекова в прессе. Мол, пороча честного человека, прокуратура вымогает взятку. Что ж, всем известно, что лучшая защита — нападение, а побеждает сильнейший, к сожалению, сильнейшими сейчас оказываются далеко не самые хорошие люди. От дикой, беспрецедентной наглости Владимир Васильевич и прокурор, да и все остальные, кто работал по змеелову, только руками разводили. Владимир Васильевич грыз ногти и думал, каким образом скрутить Бекова.
— Ничего, — ворчал он без обычной агрессии, — сколь веревочке ни виться, а конец всегда придет. Беков попадется. Я постараюсь, чтобы попался.
Во всей этой истории выиграл один Платон, можно сказать, он стал героем: добровольно оставшись в заложниках, спас Нику. Разумеется, он рассчитывал на ответную благодарность. Поскольку Валдис повел себя не лучшим образом, не отвечая на ее звонки, Ника переключилась на Платона из вредности. Хотя почему из вредности? Платон — человек с высоким уровнем культуры, не наорет, как Гитис, сдержан, внимателен, тактичен. Ника несколько вечеров провела с ним, не допуская вольностей. Впрочем, Платон и не наглел. Она старалась, очень старалась увлечься им назло грубому, невоспитанному, взрывному дураку Гитису. Правда, эффект был обратным — почему-то! Она поймала себя на том, что иногда ей хочется шокировать Платона какой-нибудь выходкой. Разве это справедливо? Просто у нее, как у всех людей, есть недостатки, и с ними надо бороться, вот и все.
От Платона поступило очередное предложение, которое Ника не отвергла, — поужинать после работы. Летом глупо сидеть под крышей, поэтому они устроились под навесом.
— Что будешь пить?
— Водку, — сказала Ника. Платон поднял брови и вытаращил глаза, наконец-то она его шокировала, правда, слабенько. Валдис не воспринял бы всерьез ее желание пить водку. — Я пошутила. Вино, конечно. Дождь собирается.
— Нам не страшен дождь. Или ты замерзла?
— Нет, мне тепло.
Началось. В смысле — обольщение началось. Платон взял ее руку, поцеловал пальцы, вернее, прильнул к ним губами и не отрывался. Валдис так никогда не делал, он сразу в койку тащил — грубиян несчастный. Пожалуй, Платон слишком долго задержал губы на ее пальцах. Ника высвободила кисть, повернула голову на шум:
— Дождь пошел.
Зачем она это сказала? Разве Платон глухой и слепой?
— Знаешь, а я в заточении мечтал, что мы вот так с тобой будем сидеть одни, вокруг покой и дождь. Я люблю дождь.
— Угу, — произнесла Ника явно своим мыслям.
— О чем ты думаешь? — Его ладонь легла на ее руку.
Она думала о многом. О том, что не показала себя с лучшей стороны, хотя дело было сложным, в сущности, его не завершили, ведь убийцу не поймали. Думала, что надо меняться, только не знала, как это делать. Пока она ни то ни се — тюха. Надо еще терпеливо работать, просаливаться, как сказал Валдис. Но Платону Ника ответила:
— Ни о чем.
— А я там все время думал о тебе.
— Да? — удивилась Ника.
И вдруг поняла, почувствовала, что сейчас произойдет объяснение в любви. Она мечтала услышать от мужчины слово «люблю», ей казалось, что тогда наступит праздник, вокруг все изменится, она ощутит себя настоящей женщиной. И не важно, кто это скажет, потому что в слове «люблю» таится глубочайший смысл, открывающий целый мир для двоих. После этого два человека становятся неделимы, их объединяет таинство данного слова, ведь «люблю» является и клятвой «я твой». Платон готов объединиться с ней, но она же тоже должна будет что-то сказать. Как только Ника поняла это, до нее дошло, что она не хочет никаких объяснений. Ника подскочила.
Ознакомительная версия.
