- Так что ключ к тайне пропавших орхидей - куда они делись, зачем они были спрятаны - лежит через Садовникова. Сейчас я отправляюсь к нему. Мне надо выяснить, что за иностранец - то ли из Англии, то ли из Бельгии побывал у него незадолго до всех событий, и где сейчас находится коллекция. Оттуда я отправлюсь в Шереметьево-2 - мне хочется лично увидеть развязку и узнать, насколько я был прав в своих догадках. Сам понимаешь, как это важно для нас, для нашей судьбы, для нашей жизни.
- Ты поймешь, почему я не стал заранее тебя посвящать. Я догадался слишком о многом - непозволительно о многом. Повару нужно, чтобы никто не знал, что настоящий объект охоты Курослепова и связанных с ним чеченских группировок целым и невредимым добрался до Парижа - никто, даже такие надежные и проверенные люди, как мы с тобой. Лишняя голова - лишняя опасность того, что тайна выплывет наружу. Да есть и другие подводные камни, опасность которых для тебя, надо полагать, очевидна. Словом, если я не вернулся из аэропорта к крайнему допустимому сроку и ты теперь слушаешь эту кассету - ты будешь знать, что делать, куда нельзя соваться, как обезопасить себя и наши семьи. В таком случае, я сделал, что мог, чтобы хотя бы ты остался в живых. Кто знает правду - тот не слеп и сумет обойти волчьи ямы. Это все, что я мог для тебя сделать.
- Напоследок скажу, что мне кажется: в центре всего, где-то в самой потаенной глубине - все-таки орхидеи, яростные войны вокруг редчайших цветов, и эти войны важнее даже сложной чеченской интриги, из-за которой столько людей сложили головы. Я надеюсь получить ответ, кто участники этих войн... Да, кажется мне, этот ответ может оказаться ещё страшнее и опасней, чем знание правды об интриге Повара. Что-то есть за этим... Мнимо украденная коллекция, визит иностранца... Еще кой-какие мелочи... Орхидеи вот истинные герои этой истории. Истории, в которой мы с тобой оказались пешками, передвигаемыми чужой рукой - а ведь мы этого очень не любим, так? Будем считать, что мы с честью вышли из этой ситуации. Я чувствую себя обязанным получить все окончательные ответы, чтобы никто не держал нас за пешек.
- Только одна просьба. Никогда и ни за что не говори никому, даже Повару, и в первую очередь Повару, что я взялся искать окончательную разгадку в мире орхидей. У меня ощущение, что он не обрадуется. Что-то там есть такое... Что-то, начавшееся с того момента, когда "орхидея-призрак" попала в букет Богомола. Та сквозная линия, присутствие которой я всегда чуял. Но ты, что бы ни было, не суйся в эту область.
- Пока.
Дослушав послание, Игорь выключил магнитофон и некоторое время сидел молча, куря сигарету за сигаретой. Потом он перемотал кассету, извлек её из магнитофона и убрал обратно в конверт, а конверт аккуратно заклеил и пришпилил записку на прежнее место.
- Скотина!.. - пробормотал он сквозь зубы.
И ведь давно обо всем догадался, сволочь, но с Игорем делиться не стал.
Так он и даст Андрею погибнуть, чтобы прикрыть его, Игоря...
Игорь снял трубку с телефона и решительно набрал номер.
- Будьте добры Григория Ильича... Да, неотложно... Григорий Ильич? Мы все знаем. Я имею в виду, о чеченцах-"двойниках", которые сейчас должны вылететь из Шереметьева с разрывом в полчаса-час. Знаем, кто из них настоящий, а кто - та обманка, за которой должны погнаться охотничьи псы. Андрей уже в Шереметьево, а я выезжаю его прикрыть. Вы можете гарантировать, что до моего прибытия с ним ничего не случится?.. Да, спасибо вам.
Он задумчиво положи трубку. "Любые гарантии, - сказал Повар. - Вам беспокоиться не о чем. Если хочешь, можешь и в Шереметьево прокатиться, хотя, я надеюсь, там обойдется без проблем. Там кое-кто будет, для подстраховки. Так что лучше жди Хованцева в офисе."
И все-таки Игорь решил лично прокатиться в аэропорт.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
- Эй!.. - тихо позвал Андрей. - Эй!..
Никто не отвечал. Да и глупо, наверно, было ожидать, что кто-то ответит. Нехорошее предчувствие возникло у Андрея ещё тогда, когда он обнаружил, что дверь квартиры Садовникова чуть приоткрыта. Ведь это, скорее всего, означало, что...
В этот момент заработал лифт, и в Андрее ожила надежда, что он не столкнется с самым худшим. Садовников мог выйти за утренними газетами многие, выходя, не запирают дверь - и, поскольку в подъезде было два лифта, и оба работали, они с Андреем запросто могли разминуться: пока Андрей поднимался на одном лифте, Садовников опускался на другом...
Но лифт затих, остановившись двумя этажами ниже, и надежда умерла, не успев расцвести. Выждав для порядка ещё минут десять - вдруг Садовников все-таки появится со свежими газетами или из двери соседской квартиры? Андрей заглянул в приоткрытую дверь и тихо позвал. Уходя больше, чем на десять минут, люди двери запирают...
На первый взгляд, в квартире был полный порядок, все на своих местах, никаких следов борьбы или чрезвычайного происшествия. Андрей осмотрел все помещения: комнаты, кухню, ванную, туалет... Не меньше Богомола был потрясен и восхищен комнатной оранжереей Садовникова - и совершенно особенными, изысканными лелиями, растворяющимися навстречу взору синеватыми языками бледного пламени (даже Андрей понял, что эти лелии - не из обычных), и "драгоценными орхидеями" с их золотым и серебряным тончайшим шитьем - куда там кафтанам французских Людовиков, над которыми трудились величайшие золотошвеи; разве что, брюжское кружево могло бы с ними сравниться... Обратил внимание на три больших ящика, в которых были аккуратно размещены псевдоклубни орхидей, высаженные в особую питательную среду; к ящикам была пришпилена карточка с аккуратной, крупными буквами выведенной, надписью "Для Людмилы Семеновны" - выходит, именно эти орхидеи были заказаны и оплачены Богомолом, и Садовников успел честно доставить и приготовить товар, перед тем, как таинственно исчезнуть... В туалете Андрей обратил внимание на мелкие клочки бумаги, плавающие в унитазе. Расстелив газету на кухонном столе, он выловил эти клочки и, сделав ещё один круг по всей квартире, в ожидании, пока они просохнут (ничего примечательного он больше не нашел), попытался сложить обрывки, чтобы прочесть, что было записано на изорванных бумажках.
Он обнаружил, что в унитаз были отправлены две записки - и от обеих сохранилась примерно половина. Видимо, изорвав записки, Садовников спустил воду - и часть клочков утянуло вниз, а часть - как это нередко бывает всплыла на поверхность, покрутившись в центре возникшего водоворота. Не проследил Садовников... А ведь, судя по состоянию квартиры, он был большой аккуратист, и не очень на него похоже, чтобы он не нажал на рычаг спуска воды вторично, увидев, что часть обрывков осталась плавать на поверхности воды... Такое можно объяснить лишь одним: он очень спешил. Куда, вот вопрос? И мог ли он спешить настолько, чтобы не запереть дверь? Или незапертая дверь объясняется другим: Садовникова увели насильно?
Если дверь оставлена приоткрытой не случайно, то... Андрей поежился. ...То, да, квартира превращается в мышеловку. Поставленную на конкретного человека или на авось? Если на конкретного человека - то, значит, на Богомола. Или на её посланца - каковым является Андрей. Потому что только у Богомола была твердая договоренность с Садовниковым, что сегодня она заедет к нему, забрать цветы. И кому-то это стало известно...
Андрей поглядел на наполовину восстановленные записки.
"орноорловски... ...илий Мар... ...улица, дом 5... тел. 495-..."
Вторая была вырванной страничкой из дневничка:
"5 апр. Джон Ста... ,судья ...ого жюри... успокоил насчет цены, что... ...случайность, и..."
Этих кусочков текста было достаточно, чтобы Андрей сделал несколько выводов:
Во-первых, с Садовниковым ничего страшного не стряслось. Он в полной безопасности и, скорее всего, находится на пути в Европу.
Во-вторых, дверь оставлена приоткрытой для того человека, которого Садовников попросил взять на попечение свои орхидеи. Ключей у этого человека нет, а передать ему ключи Садовников не успевал. И он рискнул...
В-третьих, для неких заинтересованных лиц не стоило труда предположить, что, спешно уезжая, Садовников не оставит орхидеи в запертой квартире, обрекая их на гибель. И что, следовательно, квартиру можно использовать как ловушку для Богомола или её посланца.
В-четвертых, и Богомолу, и Повару, желательно, чтобы Андрей попался в эту ловушку - из которой они его благополучно вытащат. Поэтому Андрею надо оставаться здесь, как бы его ни подмывало немедленно сбежать.
В-пятых, никто не должен знать, что Садовников не очень аккуратно уничтожил записки. Особенно нежелательно, чтобы кто-нибудь когда-нибудь догадался, что Андрею удалось прочесть кусочек второй.
В-шестых, нет никаких сомнений, что "Черноорловский" (только так можно прочесть оборванную фамилию) - это Беркутов. Со всеми вытекающими отсюда выводами...
Собрав ещё влажные бумажки, Андрей вновь отправил их в унитаз - и, в отличие от Садовникова, спускал воду до тех пор, пока последняя бумажка не исчезла в глубине.
