Его официантка, Мэнни, скользнула к нему с бокалом и бутылкой:
— Привет, босс.
— Мэнни, тут будто все вымерло.
Она кивнула в сторону бара, где сидел тощий пожилой человек.
— У вас появился новый друг, босс.
Мужчина подошел к нему, обогнув несколько стульев. Протянул Карлосу свою визитку.
— Мистер Монтойя, — произнес он, — я детектив Питер Блейк.
— Добрый вечер, инспектор.
— Давайте сразу к делу. Несколько часов назад дорожный патруль задержал двух ваших парней.
— Они ничего такого не сделали.
— Поэтому они сбежали сразу после того, как я их допросил?
— Я предложил им отправиться на поиски приключений. Они хорошие ребята, неискушенные, им полезно посмотреть нашу великую страну.
Блейк пожевал соломинку от коктейля, очевидно, напоминая себе, что он не должен спорить со столь вопиющим искажением фактов. Он при исполнении, сообразил Карлос, он не имеет права пить.
— Я могу сильно облегчить жизнь этим ребятам, — заметил Блейк.
— Если?..
— Если вы мне расскажете, что на самом деле происходит.
— Они ничего не сделали. Зачем им убивать двух славных девчонок? Чепуха какая-то.
— По правде сказать, я и сам начинаю склоняться к этому мнению.
Карлосу не нравился такой расклад. Все копы врут, напомнил он себе.
— Мистер Монтойя, — продолжал детектив, — у меня есть старые приятели в калифорнийской полиции, не говоря уж об иммиграционной службе. Мы без всяких проблем могли бы на полгода посадить этих ребят в исправительное заведение для несовершеннолетних. Либо я мог бы попросить, чтобы нам их выдали, и тогда бы я предложил им очень интересную сделку — свободу в обмен на подробное описание мексиканской сети распространения наркотиков в великом городе Нью-Йорке. Если их сведения окажутся полезными и помогут нам привлечь крупных игроков, мы даже помогли бы им в получении американского гражданства — в качестве поощрения к дальнейшему сотрудничеству. Ясно, мистер Монтойя? Адвоката у вас нет, можем считать, что этой беседы никогда не происходило, но вы ведь понимаете, что я не морочу вам голову?
Пора, решил он. Этот коп — жесткий мужик.
— Я слышал про одного типа, у которого ассенизационная станция в Марин-парке, — сказал он.
— Что?
Карлос объяснил, что там работает его молодой «кузен», который видел кое-что подозрительное. Извините, фамилию назвать не могу. Да и потом, сейчас он уже вернулся к себе в Мексику.
— Имена, мне нужны имена, — произнес Блейк.
Карлос почесал в затылке. Можно было бы пойти на сделку, получить деньги, но он этих денег не хотел. Делаешься платным стукачом, потом попадаешь в тюрьму, а там тебя в конце концов находят с заточенной зубной щеткой в горле.
— Этого типа, который занимается ассенизацией, зовут Виктор. Я сам с ним говорил.
— Говорили?
Он отхлебнул холодного пива:
— Позвонил ему. Сказал ему — я все знаю. А он стал угрожать, что расправится с моей семьей.
Блейк потрогал нос указательным пальцем.
— Послушайте, Карлос, вы бы рассказали нам подробности.
— Я мало что знаю, инспектор.
Блейк поднялся, собираясь уходить:
— Я сейчас же проверю ваши сведения, и если они не подтвердятся, то…
— …то пусть меня покарает Господь, — закончил Карлос, с облегчением чувствуя, что избавился от бремени. — Ибо эти прекрасные девушки теперь на небесах, в той специальной части рая, которая предназначена исключительно для мексиканских ангелов.
Какое ужасное место, чтобы умереть. Он согласился развязать ей глаза, и теперь она осматривалась в каморке с цементными стенами, без окон, футов пятнадцати в длину. Рядом с ней стояла старая фаянсовая ванна, к которой были подведены какие-то странные трубки. Но еще более странной была густая бурая жидкость в ванне; именно от нее исходил тот резкий химический запах, скверный запах, напомнивший ей об одной шанхайской мастерской по переработке металла, где она как-то летом занималась конторской работой, а мальчишки, только что приехавшие на поезде из сельской глубинки, часами обдирали краску со старых железных листов. Из ванны шел шланг, откуда сочилась струйка воды, уходившая в сток, расположенный в полу. Прямо над Цзин Ли невыносимо ярко сияла одинокая лампочка, она висела слишком высоко, чтобы дотянуться и вывернуть ее.
Она сидела на старом диване, лодыжки у нее по-прежнему были замотаны лентой, и запястья ей тоже снова связали. Толстая металлическая цепь была туго затянута вокруг ее пояса и заперта на замок; другой конец цепи замком прикреплялся к стальному штырю, торчавшему из цементного пола. Длина цепи позволяла ей сидеть на диване, выпрямив спину, но не позволяла встать.
Этот тип собирается изнасиловать меня и убить, подумала Цзин Ли. В таких местах психи мучают и предают смерти женщин. Она знала, что в Америке много мужчин такого сорта; впрочем, в Китае они тоже водились.
Она проголодалась, но главное, страдала от чудовищной жажды — видимо, из-за химических испарений. Ей бы выпить еще воды, но мужчина за чем-то поднялся наверх, оставив люк открытым. Ростом он почти с Рэя, только постарше и не такой крепкий. Но она его боялась, и не только из-за того, что он уже сделал, но и потому, что он, казалось, излучал злую волю. Она знала, что он внимательно ее рассматривает, как взломщик глядит на сейф, пытаясь разгадать шифр; и конечно, она не забыла его рук на своем теле, в своем теле, — тогда, в фургоне. Если он так вел себя там, на что он может пойти здесь, в этой мрачной цементной комнатке без окон, надежно укрытой от внешнего мира? Она чувствовала, что он сам думает об этом. Словно бы пробует эту идею на вкус, заранее истекая слюной.
Виктор не стал закрывать люк, но он знал, что она никуда не денется. Сейчас ему надо было сосредоточиться: он набирал номер мобильного телефона жены Тома Рейли.
Трубку взяли.
— Миссис Рейли? — осведомился он.
— Да. Кто говорит?
— Я ищу вашего мужа.
— Это не его номер.
— Я понимаю, — невозмутимо ответил он.
— Кто говорит?
— Человек, которому нужно связаться с вашим мужем.
— Я не разговариваю с людьми, которые не называют свое имя.
Она повесила трубку.
Виктор подождал с минуту. Потом позвонил с другого клонового аппарата.
— Алло? — раздался в динамике настороженный голос.
— Миссис Рейли, дайте мне телефон вашего мужа.
— Сегодня вечером он на деловой встрече.
— Мне все равно.
— А мне нет.
Она снова разъединилась. Он опять набрал ее номер, на сей раз с первого аппарата.
— Послушайте, — сказала она, — я сейчас позвоню в полицию.
— Я бы не стал, — посоветовал Вик. — Учитывая сложившиеся обстоятельства.
Повисла пауза, словно она что-то обдумывала.
— И как я ему скажу, кто звонит? — B ее голосе отчетливо слышалась язвительность.
— Передайте ему следующие слова…
— Слова?
— Да. Вот они. Запишите. Первое слово — «Корпсерв». По буквам: К, О, Р, П, С, Е, Р, В. Второе слово — «мексиканки». От слова «Мексика», такая страна. Мексиканки. Третье слово — «мертвые». Передайте ему эти три слова. Ему сразу захочется побеседовать со мной. Я вам перезвоню через три минуты.
Он отключился. Вот это должно сработать, сказал он себе.
Мы вышли далеко за пределы схемы, подумала Энн. Она посмотрела на телефон, который держала в руке. Три слова она записала на чьей-то истории болезни.
— Да, — сказал Том, когда она ему позвонила. — Энн?
— Я получила странный звонок, Том.
— Что значит — странный?
— От какого-то человека, который хочет с тобой поговорить. Не стал называть свое имя. Попросил передать тебе три слова.
— Какие?
— Что происходит, Том? У меня такое чувство, что…
— Скажи мне эти слова, Энн, а о твоих долбаных чувствах мы позаботимся как-нибудь в другой раз!
Он уже много лет не разговаривал с ней в таком тоне.
— Вот какие слова: «Корпсерв», «мексиканки», от слова «Мексика», а последнее — «мертвые».
— Хорошо.
— Хорошо? Мертвые мексиканки — это, по-твоему, хорошо? — закричала она.
— Да. Что дальше?
— Ему нужен твой номер, Том. — От волнения она заговорила громче. — Он вот-вот позвонит снова.
— Дай ему номер, — распорядился Том. — Думаю, я знаю, кто это.
Нельзя было выбрать менее удачный момент. Человек по имени Эллиот уже начал скупать акции «Гудфарм», но пока они не добились никаких сдвигов, потому что мистер Чен отказывался говорить. Том смотрел, как Марц глядит на Чена с другого конца террасы и потом переводит взгляд на Эллиота. Эта безумная попытка поднять котировки «Гудфарм» ничего не даст. Сейчас он это видел так же ясно, как видел красные и зеленые огни на верхушке Эмпайр Стейт Билдинг, несколько лет назад вернувшего себе звание самого высокого строения в этом городе.
