— Слушаюсь, сэр. Непременно, сэр, — ответил констебль и, вытащив из-под форменной куртки наручники, закрепил их на костлявых запястьях старьевщика.
— А теперь, мистер Вигг, прошу за мной, и даже не пытайся сбежать. Предупреждаю заранее, со мной шутки плохи. Ну как, договорились?
Вигг испуганно взвизгнул. Констебль в свою очередь довольно бесцеремонно подтолкнул его к лестнице. Питт остался в подвале один. Внезапно ему показалось, будто сам воздух здесь давит на него — кисловатый, пропитанный запахом бесчисленных крошечных тел, нашедших свой конец в раскаленной печи. Ему сделалось так дурно, что едва не вырвало.
Взяв в ближайшем участке еще пару констеблей, инспектор отправился в дом на Тортес-лейн. Кто знает, вдруг миссис Мейпс будет в доме не одна и, возможно, придется применить силу. Но даже если одна, все равно она женщина крупная и наверняка умеет постоять за себя. Так или иначе, с его стороны было бы безумием вернуться на Тортес-лейн в одиночку, если он хотел осмотреть весь дом. Кроме хозяйки, там наверняка есть кто-то из мужчин — например, сторож — и также с полдесятка девочек, не считая неизвестного количества маленьких детей.
Шел восьмой час, когда Питт вновь оказался перед домом номер три и постучал в тяжелую дверь. Один из констеблей притаился за углом, в соседнем переулке, второй занял позицию на параллельной улице, куда, по мнению Питта, мог выходить черный ход.
Инспектор поднял руку и постучал раз, другой. Прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась, вернее, приоткрылась на щелочку. Однако стоило детскому личику увидеть, что это тот самый джентльмен, что уже приходил утром, как дверь распахнулась, впуская Питта в дом. Он в свою очередь отметил, что перед ним та самая девочка, которая утром кормила на лестнице детей.
— Могу я видеть миссис Мейпс? — спросил Томас, решительно входя в дом, но тотчас же остановился, напомнив себе, что ни в коем случае не должен выдать своих истинных намерений. — Я по делу.
— Да, сэр. Сюда, сэр.
Девочка повернулась и зашагала по коридору. Питт обратил внимание, что она босиком, а пятки грязные. Она даже не обернулась и потому не заметила, как вслед за Томасом в дом, закрыв за собой дверь, проскользнул другой констебль. В конце коридора располагалась дверь в гостиную, в которой Питт успел побывать сегодня утром. Девочка робко постучала.
— Входи! — раздался из-за двери голос Кларабеллы Мейпс. — В чем дело?
— Миссис Мейпс, мэм, к вам пришел джентльмен с деньгами. Хочет видеть вас, мэм.
— Пусть войдет, — голос хозяйки заметно смягчился. — Впусти его.
— Спасибо, — произнес Питт, шагнув мимо девочки в комнату и быстро закрыв за собой дверь, чтобы миссис Мейпс не заметила констебля, который в этот момент направлялся в кухню и к черному ходу, чтобы пустить в дом напарника. Они уже получили приказ обыскать дом.
На миссис Мейпс было бордовое платье, лиф которого трещал по швам, едва вмещая пышный бюст, а не менее пышные юбки наполняли собой все кресло, шелестя тафтой при каждом ее движении. Было уму непостижимо, как она умудрялась запихнуть свои роскошные формы в столь тесный корсет, но, по всей видимости, тщеславное стремление к шику было для нее гораздо важнее, чем постоянный дискомфорт. Пальцы Кларабеллы Мейпс были унизаны кольцами, в ушах болтались золотые серьги.
Стоило ей увидеть Питта, как лицо ее просияло восторгом. В свою очередь, инспектор краем глаза заметил, что на комоде, с которого было убрано все лишнее, стоял поднос, а на нем графин с вином — судя по цвету, мадерой — и два дорогих фужера. Насколько Питт мог судить по их виду, они стоили столько, что на эти деньги можно было бы кормить всех обитателей дома в течение двух недель, причем не одной только водянистой кашей.
— Что ж, мистер Питт, вы меня не обманули, — произнесла Кларабелла Мейпс, сияя улыбкой. — Сдается мне, вам не терпелось вернуться сюда. Ну как, принесли деньги?
Ее жадность была такой неподдельной, такой искренней, что Томасу потребовалось усилие воли, чтобы выбросить из головы кровавые свертки, упакованные ее руками. А ведь Кларабелла Мейпс занималась этим регулярно: заворачивала в коричневую бумагу детские трупики, после чего отправляла их Септимусу Виггу, чтобы тот сжег их в печке. Сколько их, несчастных крошек, умерло от естественных причин, а сколько — от недоедания и болезней, которые никто даже не думал лечить? А скольких она убила в буквальном смысле этого слова? Этого он никогда не узнает и тем более не докажет. В общем, перед ним, облаченное в шелк и тафту, сидело настоящее чудовище.
— Я только что посетил одного вашего знакомого, — уклонился он от прямого ответа. — Я бы даже сказал, делового партнера.
— У меня нет деловых партнеров, — осторожно возразила миссис Мейпс, и улыбка ее слегка потускнела. — Хотя есть немало желающих ими стать.
— Это тот, кто время от времени оказывает вам, скажем так, некую услугу, за которую — в этом я ничуть не сомневаюсь — получает от вас вознаграждение.
— Если я и плачу, то из своего кармана, — осторожно согласилась Кларабелла Мейпс. — В этой жизни просто так ничего не делается.
— Это некий мистер Септимус Вигг.
На какой-то миг хозяйка дома остолбенела. Однако быстро пришла в себя и продолжила речь как ни в чем не бывало:
— Даже если я что-то и купила у него, то честно, за свои деньги. А краденое оно или нет, меня не касается. Откуда мне знать, где он берет эти вещи?
— Я имел в виду не вещи, миссис Мейпс, а некую услугу, — четко произнес Питт.
— Вигг никому не оказывает услуг! — Кларабелла Мейпс брезгливо сложила губы.
— Никому, кроме вас. Вам он их оказывает, — поправил ее Питт, по-прежнему стоя между ее креслом и дверью. — Он подвел вас лишь один раз.
Толстые кулаки, лежавшие на шуршащей тафте, сжались еще сильнее, но в глазах по-прежнему читался вызов. Кларабелла Мейпс злобно посмотрела на Питта.
— Он не стал сжигать тело женщины, которое вы отправили ему, завернутое, как обычно, в коричневую бумагу. Поначалу он решил, что это тельце очередного мертвого младенца, которых он во множестве сжигал для вас в печке. Увы, к тому моменту, когда нужно было отправлять сверток в печь, бумага насквозь пропиталась кровью. И тогда он ее развернул и увидел, что внутри. Взрослые кости, миссис Мейпс, горят плохо, не то что младенческие. Чтобы уничтожить бедренную кость или череп, требуется сильный жар. Вигг это знал и потому не хотел, чтобы они оставались в его печи. Вот он и решил разбросать эти свертки подальше от его дома, насколько ему хватит сил избавиться от них в одиночку в течение одной ночи. Он думал, что тем самым обезопасит себя, и в принципе был почти прав.
Лицо Кларабеллы Мейпс под слоем румян сделалось бледным, как мел. Впрочем, она еще не догадывалась, сколь многое ему известно. Ее пышное тело напряглось в тесном корсете, руки подрагивали — впрочем, едва заметно.
— Если он кого-то убил, то при чем здесь я? А если он так говорит, значит, врет как сивый мерин! Идите и арестуйте его, а меня нечего запугивать! И вообще вы не слишком-то похожи на легавого, а я их, уж поверьте, чую издалека. В этом доме никто никого не убивал, так что, если у вас ко мне больше нет дел, я требую, чтобы вы немедленно покинули его. Только не забудьте отдать деньги, которые мне оставила миссис Марч. Надеюсь, они при вас.
— Никаких денег нет.
— Врешь, ублюдок! — взвизгнула Кларабелла Мейпс и подалась вперед, чтобы встать с кресла. Теперь она стояла перед ним, гневно сверкая глазами. — Ты вонючий лживый ублюдок. Грязная свинья! — она замахнулась, как будто намереваясь его ударить, однако сдержалась. Это была крупная женщина, пышнотелая и тяжелая, но вот ростом не вышла. Питт был намного выше ее, да и сил ему тоже было не занимать. Вступать с ним в драку — себе дороже.
— Лжец! — повторяла она. — Гнусный лжец!
— Верно, — согласился Питт. — Сначала мне нужно было выяснить, что вам известно про миссис Марч. Затем я увидел на кухонном столе сверток и узнал бумагу и узлы. Те свертки, в которых были обнаружены куски человеческого тела, были завязаны вашими руками, а не руками Септимуса Вигга. Он утверждает, что получил их от вас, и я склонен ему верить. Кларабелла Мейпс, я должен арестовать вас по подозрению в убийстве женщины, чьи изуродованные останки были найдены на кладбище церкви Святой Марии в Блумсбери. И мой вам совет — не пытайтесь оказывать сопротивление. Помимо меня, в доме присутствуют еще два констебля.
Хозяйка не сводила с него глаз, и на ее лице сменялись самые разные чувства — страх, ужас, недоверие и, наконец, решимость. Она все еще не желала сдаваться.
— Ну, хорошо, допустим, — нехотя призналась миссис Мейпс. — Она здесь умерла. Но ее никто не убивал. Я пыталась защитить себя, а это вы никак не поставите мне в вину. Ведь что еще мне, бедной женщине, оставалось! — Ее голос постепенно обрел былую уверенность. — Я не намерена выслушивать ваши обвинения в свой адрес и в адрес того, что я делаю. А я делаю доброе дело — беру на себя заботу о детишках, от которых отказались собственные матери, потому что они либо не замужем, либо у них и без того полно голодных ртов. Так что с вашей стороны просто некрасиво бросать мне в лицо обвинения, и это при том, что я делаю для этих малюток! — Заметив на лице Питта скептическую улыбку, она поспешила сменить тактику. — Но у меня не было выбора. Иначе бы на полу лежала бы я, помоги мне Господь! Набросилась на меня, как тигрица… — Кларабелла Мейпс снова посмотрела на Питта, сначала слегка прищурившись сквозь ресницы, затем смело открыв глаза. Питт, не промолвив ни слова, ждал. — Хотела забрать одного малыша. Некоторые женщины, они такие. Потеряют своего, придут за чужим. Как будто дети — это платья или шляпы. Разумеется, я отказалась отдать ей ребенка.