— Что будем пить? — Добрыня явно решил поиграть в приветливого хозяина, владельца фамильного замка.
— Мне как обычно, — подала голос Инга.
— Мне тоже, — эхом подхватил Вадим.
— Спасибо, я ничего не буду. — Это уже я.
— А вы? — Булат покачал головой.
— Хорошо, — подвел итог Добрыня, — Ингочке мартини со льдом, Вадиму стопку водки, я, как обычно, по вискарю… Из твоей, кстати, бутылки, Вася. Спасибо за подарок ко дню рождения.
Добрыня разлил алкоголь по бокалам. Вадим суетливо вскочил и забрал свою и Ингину выпивку. Добрыня сел в кресло, протянул ноги к огню и пригубил виски. Шерлок Холмс и доктор Ватсон в одном лице.
— Итак, — начал он после третьего глотка, — что же ты делала в лесу, Василиса Михайловна? Каким ветром тебя туда занесло?
— Мне кажется, — я сделала ударение на слове «мне», — что это тебя не очень касается.
— Ошибаешься, — перебил меня Добрыня, — касается, и даже очень. Впрочем, с тобой хочет кое-кто поговорить.
— И что этому кое-кому от меня надо? — напряглась я.
— Да есть у него подозрения, что знаешь ты слишком много… Того, чего ты знать не должна бы вообще. И человек этот всего лишь хочет расспросить тебя, что именно ты знаешь и откуда ты это узнала.
Он неожиданно встал, подошел к двери, ведущей куда-то в глубь квартиры, и распахнул ее со словами: «Ну вот и вы наконец».
В комнату вошел высокий худощавый мужчина неопределенного возраста. На нем был очень простой костюм (подобной простоте, как правило, соответствует умопомрачительная цена). Рубашка и галстук явно подбирались специалистом. Мужчины такого типа обычно встречаются в рекламе очень, ну просто очень дорогих товаров для сильной половины человечества.
Мужчина быстро поздоровался, сел в то кресло, с которого только что встал Добрыня, и внимательно посмотрел… на меня.
— Ну вот мы наконец и встретились, Василиса Михайловна.
Я сразу его узнала: меценат Сергей Кош, поклонник комиксов о Бэтмене и спонсор той самой вошедшей в историю постановки балета «Танцы с мышами». Хотя до сегодняшнего вечера он меня ни разу в жизни не видел, Кош, казалось, был даже рад нашей встрече.
Я радовалась гораздо меньше, потому что точно встречала его раньше — вот только где? Кажется, обстоятельства, при которых я его видела, были не из приятных. И уж совершенно точно тогда, в нашу первую встречу, я его не узнала. Потому что он выглядел иначе. Я попыталась вспомнить, но ничего не получилось. Нужно закрыть глаза и сосредоточиться. Но как это сделать, когда все в комнате смотрят на тебя?
— О чем задумались, Василиса Михайловна? — ласково спросил мужчина.
Я плюнула на все и закрыла глаза. Моя замечательная память включилась почти мгновенно. Мужчина на картинке, возникшей перед моим, как любили писать авторы XIX столетия, «мысленным взором», был тот же, что сидел сейчас в кресле напротив меня. Но имелись и некоторые отличия. Так, дорогой пиджак сменился затрапезной курткой, на голове возник смешной заячий треух, брюки с идеально отутюженными стрелками нелепо отвисли на коленях, превратившись в обычные «треники», а на ногах…
Я открыла глаза и бросила взгляд на ноги вновь появившегося действующего лица. Сейчас на нем были надеты классические мужские ботинки черного цвета. Но когда я увидела его в первый раз, он был одет в кроссовки из новомодной коллекции будущего года.
— Что с вами, Василиса Михайловна? — повторил свой вопрос мужчина.
Я собралась с духом и ответила:
— А где ваша собака? Мальчик, кажется, ее зовут.
Мужчина рассмеялся:
— А я надеялся, что вас там все же не было… Или что вы со страха ничего не запомнили. Хотя он (кивок в сторону Добрыни) предупреждал меня, что рассчитывать на вашу забывчивость не стоит.
Мужчина отсмеялся и совершенно серьезно сказал:
— Очень жаль, Василиса Михайловна, что вы не умеете забывать.
Он повернулся к Инге с Вадимом:
— Позвольте мне поговорить с нашей милой гостьей наедине…
Тех как ветром сдуло. Даже замечательная девушка Инга не выразила своего неудовольствия тем, что ее выгоняют. Значит, она тоже работает на этого типа.
В комнате остались только я, Добрыня, Булат и Сергей Кош.
— Вас это тоже касается, — повернулся Кош к Булату.
— Я уйду, если только он уйдет, — буркнул мой, можно сказать, почти друг.
Меценат посмотрел на Добрыню и слегка наклонил голову. Тот пошел к дверям, а Кош опять обратился к Булату:
— Ну вот, видите, я выполнил все ваши условия.
Булат встал, взял котомку с Султаном и нерешительно взглянул на меня.
— Все в порядке, — сказала я. — Если что, я буду кричать.
Когда за ними закрылась дверь, Кош живо повернулся ко мне:
— И как много вам удалось разузнать, Василиса Михайловна?
— Смотря о чем, Сергей… — Тут я поняла, что не знаю его отчества, и замолчала в надежде, что он сам представится, но он не торопился это сделать.
— Ну, расскажите, к примеру, что вас привело на ту забытую дорогу. — Мой собеседник встал, подошел к старинному резному буфету, открыл его и достал бутылку минеральной воды. — Хотите?
— Нет, спасибо…
Он вернулся в кресло, открыл бутылку и сделал большой глоток. Я решила перейти в наступление и задала вопрос, что называется, «в лоб»:
— Марина Савушкина мертва?
Он чуть не поперхнулся:
— Кто?
— Савушкина… Марина… Работала в «Инфоньюс». Моя коллега. Она поехала в этот ваш чертов «Город солнца». Она еще жива или уже нет?
Он поставил бутылку на пол:
— Думаю, что нет. Если вы знаете, сколько времени она там провела, я скажу более точно.
— Недели три…
— Тогда точно мертва, — уверенно перебил он. — Три недели — максимальный срок.
— А Алексей? Его тоже кто-то убил?
— Вы, Василиса Михайловна, я вижу, не понимаете сути вопроса, — начал он. — Откуда в вас это — «убил», «убил». Они же с этой целью туда и ехали. В чем, по-вашему, смысл Центров добровольной эвтаназии? Да в том, дорогая моя Василиса Михайловна, что люди туда идут добровольно. И там им помогают осуществить их последнее желание. Это своего рода последняя услуга.
— Что за бред вы несете? — возмутилась я. — Как вы можете называть ЭТО услугой?
— Ну, идея-то носилась в воздухе давно… — усмехнулся мой собеседник. — Сколько копий сломали, страшно вспомнить. Сначала речь шла о неизлечимых больных, все обкладывалось бумажками и бюрократическими процедурами. Я давно следил за этим процессом. Можно было его подтолкнуть, но я предпочел ждать. От больных перешли к здоровым, но чем-то сильно огорченным. И в конце концов договорились до права человека на добровольную безболезненную и быструю смерть по собственному желанию.
Он взял бутылку и сделал еще пару глотков.
— Самое главное в любом начинании — легализовать его. Вменить государству в обязанность оказывать гражданину необходимую помощь в осуществлении его неотъемлемого права на уход из жизни. Безболезненный, замечу! — Он поднял вверх указательный палец и повторил: — Без-бо-лез-нен-ный! Это важно.
— Вы сумасшедший, — сказала я, совершенно очумев от столь неожиданных откровений.
— Отнюдь. — Он сделал еще глоток. — Я просто слишком давно живу.
— Но как вы могли предлагать людям такое? — Я вспомнила его интервью после премьеры «Танцев с мышами». — Ведь вы поклонник комиксов про Бэтмена. Сами говорили, что это ваш любимый герой.
Он кивнул:
— Все правильно. Я действительно поклонник комиксов про Бэтмена… — Он наклонился ко мне и закончил фразу: — Но я разве когда-нибудь говорил, что мой любимый герой — Бэтмен?
Я задумалась. А ведь он и вправду никогда такого не говорил. Кто же тогда любимый? Меценат, похоже, прочел мою мысль.
— Задумались, кто мой любимый герой?
— Ну да, — созналась я.
— Это совсем нетрудно угадать, Василиса Михайловна. Из нашей беседы вы узнали достаточно, чтобы сделать правильный вывод. Ну представьте, идет у человека сплошь черная полоса в жизни. Без малейшего просвета. Одни пики на руках… И ничего хорошего жизнь не обещает. А я предлагаю ему беспроигрышный вариант. — Он откинулся на спинку кресла. — Эвтаназия — это выход. Это как при плохой карте вытащить джокер…
— Ага, — заметила я, — но это будет последняя игра в твоей жизни.
— Это — выход, — назидательно повторил Кош.
Тут я вспомнила кое-что еще:
— А пенсионный фонд? Он здесь при чем?
— Ах это… — Он вяло махнул рукой. — Обязательным условием предоставления услуги было завещание. Бытовые вопросы — аренда помещения, персонал. Нельзя же было вешать это на бюджет. Так появился фонд. Но руководитель очень быстро зажрался… Люди так несовершенны, Василиса Михайловна, всегда хотят больше, чем имеют. Даже если имеют незаслуженно.
