— Эти глупости ты мне, тетя Паула, в конце каждого года говоришь...
— Да ведь и я не верю, а все-таки... И бумагу можно жечь, а потом держать против свечи, чтобы тень на стену падала... По-всякому люди гадают... От души это идет, не от ума. Ум, он холодный... Погадаешь, и тут же подумается — а вдруг да сбудется! Если не будешь больше есть, я в кладовку снесу, на столе держать нельзя, тепло!
Оставляя по дороге все двери распахнутыми, чтобы на обратном пути не надо было открывать, Паула начала выносить яства праздничного стола. Только сейчас Карлис заметил, что ходит она уже мелкими, шаркающими шажками и может держать в каждой руке всего лишь по маленькой тарелочке. И все равно бодрости в ней еще хватает. Вернувшись в комнату, она повелительно наказала:
— Рудис, наверное, уже пообедал, но если захочет, то целый холодец пусть не трогает, в холодильнике есть начатый! И пусть рыбу попробует! Хрен со сметаной может сам смешать — если я сейчас сделаю, то он осядет...
По телевизору передавали праздничную программу. В ней участвовало несколько редакций, и каждая считала своим долгом пожелать зрителям счастья и успехов в новом тысяча девятьсот семьдесят девятом году.
Наконец на экране появился циферблат, быстрая секундная стрелка отмечала последние мгновения старого года.
— Тетушка Паула, да идите же! — крикнул Карлис, откупоривая шампанское. Он хотел, чтобы пробка выстрелила одновременно с последним ударом курантов Кремля, но опоздал.
Шампанское тихо шипело в бокалах.
— Ну, Карлис, всего тебе, чего сам хочешь... чтобы сбылось... За твое здоровье. Здоровье никогда лишним не бывает.
— И вам того же, тетушка Паула!
Они чокнулись, старушка отпила половину, облизала губы.
— И спокойной ночи!
— Сейчас концерт начнется!
— Нет, нет... Я человек старый, мне уже спать пора... Подъезжай-ка к окну, как красиво сверкает!
Над ночными крышами домов взлетали красные, зеленые, желтые ракеты, но, как будто испугавшись высоты, застывали и медленно сплывали вниз. Некоторые погасали, вместо них с шипением взлетали к облакам новые.
Карлис открыл окно. На улице слышались веселые голоса. С пятого этажа дома напротив бросали горящие бенгальские огни. Посередине улицы со всеми зажженными огнями промчалась машина. Возле парадной двери, между парикмахерской и галантерейным магазином, парень целовался с девушкой в светлом платье, им кричали что-то бросающие бенгальский огонь, те помахали и пошли в дом, — видимо, одна компания.
Когда Карлис вернулся к телевизору, правительственное приветствие уже кончилось, на экран выскочил танцор с бамбуковой тросточкой и в цилиндре. За его спиной колыхался кордебалет девиц со стройными, длинными ногами.
— Спокойной ночи! — на прощание еще раз пожелала Паула.
— Спокойной ночи! — улыбнулся ей Карлис.
Он налил себе еще шампанского, поднял бокал, но передумал и поставил обратно.
В коридоре зазвонил телефон. Карлис медленно поехал туда.
— Карлис? — Судя по голосу, Рудольф был в отличном настроении. В трубке слышался гул голосов и оркестр. Кто-то настоятельно просил закрыть дверь в зал, так как абсолютно невозможно разговаривать. — Карлис, привет в новом году! И Паулу позови, нашу добрую, старую Паулу! Мне надо сказать ей кое-что важное!
— Паула уже пошла спать.
— Жалко, до утра забуду! Я думал, что здесь будет тоска и уныние, а все идет лучше не надо!
— Сколько тысяч народу там собралось, этакий шум устраиваете! — нехотя пошутил Карлис.
— Нас тут... Погоди... Первая шеренга, становись!.. Быстрей, быстрей, другие тоже хотят поговорить по телефону! На первый-второй рассчитайсь! Семь! Ура! Семь — счастливое число, семеро могут усесться в два такси! Карлис, мы сейчас едем к тебе!
— Кофе сварить?
— Не надо! У нас тут целая сумка шампанского! Только приличия ради еще минут на пять вернемся к столу. Приготовь мешок, для тебя будет, особый сюрприз!
Карлис достал из шкафа большую коробку с шоколадом «Лайма» и отвез в комнату Рудольфа. Потом долго выбирал в кладовке закуски и приготовил в стеклянном кувшине морс из малинового сока. Достал из буфета бокалы, аккуратно протер салфеткой. Накрытый стол его самого восхитил, он уже слышал громкие похвалы, гости уже, наверное, в дороге. Вернувшись к себе, он привернул телевизор, чтобы слышать, как поднимается лифт, и заранее открыть дверь. Если уж принимать гостей, то с фасоном! Потом решил, что гости захотят зажечь елку, поэтому поменял свечи и перетащил ее к Рудольфу.
Он ждал часов до трех, потом выключил лампу, прилег одетый и продолжал ждать, хотя не верил уже, что гости приедут.
Разбудил его скрип двери у Рудольфа, шорох в коридоре у вешалки и чей-то шепот. Знакомый женский голос твердил: «Ну тише, да тише же!» Неужели Мудите?
— Карлис! Ты уже спишь?
Карлис не ответил.
— Храпит! — сообщил Рудольф стоящим за ним.
— Не стоит будить, — сказал кто-то.
— Ни в коем случае, — произнес уже знакомый женский голос. Сомнений не было, это Мудите. — Пожалуйста, не надо! — даже прикрикнула она на Рудольфа, который еще пытался было возражать.
Слышно было, как все ввалились к Рудольфу, восхищаясь накрытым столом, как двигают стульями.
Потом дверь закрылась и стало тихо.
Немного погодя кто-то вышел в коридор позвонить и долго разговаривал по телефону, а еще кого-то Рудольф выводил показать, где туалет.
— Ты так сопел, что мы и добудиться не могли! — сказал Рудольф, когда они часов в девять столкнулись на кухне. В голосе Рудольфа слышались виноватые нотки. Меньше всего он хотел сейчас встретить Карлиса.
— Что же я могу поделать, если у меня такой крепкий сон?
— Да и не было смысла ради такой компании будить. Все слишком уж поддали, все говорят в один голос, а слушать никто не хочет.
На газовой плите зашипел кофейник, Рудольф снял крышку, заглянул, сколько там воды, и подлил еще немного — у него кто-то есть.
«Если это Мудите, я плесну ему кипящим кофе в лицо, — зло подумал Карлис. — Если она осталась здесь ночевать, то это черт знает какая подлость по отношению ко мне. Нет, на такую подлость человек неспособен!»
«Все равно же он ее заметит — пальто висит в коридоре, — размышлял Димда. — И я еще буду виноват. Я ее не удерживал, она сама хотела остаться!»
— Карлис, погляди за кофе, я чашки отнесу! — Это Рудольф нашел предлог предупредить Мудите, но она уже сама встала и причесывалась у зеркала.
— Кошмар! — воскликнула она. — Уже десять... Что я скажу дома?
— Придумай что-нибудь. Что у тебя, опыта нет?
— Ты не поверишь, но действительно нет. Вызови, пожалуйста, такси.
— На улице схватим, так скорее.
В дверь постучали. Держа в одной руке исходящий паром кофейник, въехал Карлис.
Диван только что застелен... Мохнатый утренний халат Рудольфа лежит в ногах... Как обычно после такой ночи... Старинное ружье со взведенными курками лежит поперек стола среди неубранной посуды. То ли какую-то игру затеяли, то ли просто так баловались.
Мудите и Карлис обменялись стандартными пожеланиями.
— Поставь кофейник, я сейчас налью, — сказала Мудите и, ловко собрав грязные тарелки, вынесла их на кухню. Рудольф спустил курки и прислонил ружье к стене, но оно соскользнуло и упало. Он поставил его вновь.
Вернулась Мудите и разлила кофе по чашкам.
— Вот что я придумала... — сказала она и выжидательно взглянула на руки Карлиса. В одной он держал чашку, а второй быстро размешивал сахар ложечкой. — Карлис может мне помочь... Если только согласится...
— Слушаю с большим интересом, — резко отозвался Карлис, но Мудите не уловила в его голосе ни ненависти, ни презрения, хотя он и вложил все это в свои слова.
— Сударыня, я и сам вас провожу, — вмешался Рудольф, предчувствуя продолжение.
— Ни в коем случае. Только Карлис может поехать со мной... Он мой школьный товарищ... И у Жирака не будет причин для глупых подозрений, для которых, как ты, Рудольф, сам знаешь, нет никаких оснований...
Рудольф не выказал удивления, только в глазах можно было прочесть: а ты, женщина, далеко пойдешь!
— Без бутафории даже самый лучший театр не смотрится! — громко сказал Димда.
— У меня в альбоме должна быть фотография нашего класса... — заметила Мудите.
— Он не поверит, что ты так поздно едешь со встречи Нового года! Ты, Карлис, в принципе согласен?
— Ты этого хочешь? — Карлис спокойно взглянул в глаза Мудите.
— Так определенно будет лучше! — И она опустила глаза.
— Без декорации этот номер не пройдет. — Рудольф плеснул в свой кофе бальзама, предложив остальным, но те отказались. — Если бы можно было еще раздобыть шубу Деда Мороза и свернуть ее в узел! Сразу каждому видно, что действующие лица возвращаются с работы. Или набить какую-нибудь большую коробку блестящими елочными игрушками... Слушай, Карлис, возьми вот это ружье и сунь в карман пистонов жевелло. Скажешь, для аттракциона надо было...
