Впервые за все время она его по-настоящему удивила. Она повернулась к нему с улыбкой, которая напоминала улыбку Монны Лизы, и тихо сказала:
– Мы с Сонни делали все.
Подобное признание она делала впервые.
Две недели спустя Джул Сегал стоял в операционной клинике Лос-Анжелеса и следил за движениями рук своего друга, доктора Фредерика Келнера, выполняющего свою работу с необыкновенным изяществом. Когда Люси легла на операционный стол, Джул нагнулся к ней и прошептал:
– Я сказал ему, что ты особенная девушка, и он собирается построить там по-настоящему крепкие стены.
Наркоз уже начинал действовать, и она не сумела ни засмеяться, ни улыбнуться, но его замечание как рукой сняло страх перед операцией.
Доктор Келнер резал с уверенностью профессионального шулера, раздающего карты. Укрепление дна таза преследовало две цели. Сокращение связок должно было устранить вялость мышц и органов полости таза. И, разумеется, следовало приподнять тазовое дно и вход во влагалище. Исправление связок называют перинкоррапией, а сшивание стенок влагалища – колпоррапией.
Джул заметил, что доктор Келнер работает теперь осторожно: слишком глубокий порез может задеть сфинктер. Судя по рентгеновским снимкам и результатам анализов, случай Люси не слишком сложный. Осложнений быть не должно, но операция есть операция, и всегда возможны непредвиденные затруднения.
Келнер работал над диафрагмальными связками. Т-образные щипцы обнажали фасции и мышцы сфинктера. Покрытые марлей пальцы Келнера отодвигали в сторону соединительную ткань. Джул взглянул на стенки влагалища, пытаясь разглядеть вены, появление которых означало бы повреждение сфинктера. Но старина Келнер хорошо знал свое дело. Он строил новое влагалище с такой же легкостью, с какой плотник сбивает доски. Вскоре он уже измерял ширину входа, поднимая на Джула синие глаза и как бы спрашивая, достаточно ли узким он получился.
Они отвезли Люси в послеоперационную палату, и Джул остался поговорить с Келнером. Келнер был весел, значит операция прошла удачно.
– С моими отверстиями осложнений не бывает, – сказал он Джулу. – Там ничего не выросло, случай очень простой. У нее удивительно гибкое для этих заболеваний тело, и теперь она может отдаться удовольствиям и играм. Завидую тебе, юноша. Разумеется, тебе придется обождать, но потом, ручаюсь, ты будешь доволен моей работой.
Джул засмеялся.
– Ты настоящий Пигмалион, доктор, – сказал он. – Нет, в самом деле, работа изумительная.
– Это все детские игры, – проворчал доктор Келнер. – Вроде твоих абортов. Будь общество немного реалистичнее, а люди – такими же, как мы с тобой, мы могли бы заняться более важной работой, а эту оставить ремесленникам. Кстати, на следующей неделе пошлю к тебе девушку. Очень хорошая девушка, такие, по-моему, чаще всего попадают в беду.
Джул пожал ему руку.
– Спасибо, доктор, – сказал он. – Приезжай ко мне, и я позабочусь, чтобы ты отведал всех удовольствий нашей гостиницы.
Келнер сухо улыбнулся.
– Я рискую каждый день и не нуждаюсь в рулетке и костях. Я и так слишком часто сталкиваюсь с судьбой. Ты тратишь себя там, Джул. Еще несколько лет, и ты сможешь забыть о серьезных операциях.
Он повернулся и ушел. Джул знал, что эти слова были не упреком, а дружеским предостережением, но они здорово подействовали на него. Зная, что Люси пробудет в палате по меньшей мере двенадцать часов, он вышел в город и напился.
Придя назавтра в больницу, он удивился, застав в палате двоих мужчин и разбросанные по всей комнате цветы. Люси опиралась на подушки и вся сияла. Он удивился, потому, что Люси, по ее словам, давно порвала отношения с семьей и просила сообщить им об операции только в случае осложнений. Фредо Корлеоне, разумеется, знал, что она легла в больницу на легкую операцию; Джул рассказал ему об этом и попросил отпуск для Люси и для себя. Фредо тут же согласился дать им отпуск и добавил, что гостиница оплатит все ее счета.
Люси представила посетителей, и одного из них Джул тут же узнал. Это был знаменитый Джонни Фонтена. Второй был высоким мускулистым итальянцем по имени Нино Валенти. Оба пожали Джулу руку и больше не обращали на него внимания. Они шутили, вспоминали детство, проведенное вместе в одном из кварталов Нью-Йорка. Все это были разговоры, в которых Джул не мог принять участия. Поэтому он сказал Люси:
– Я зайду к доктору Келнеру, а потом вернусь.
– Эй, дружище, – сказал Джонни, – мы тоже должны уходить. Оставайся-ка ты с Люси. Присматривай за ней хорошенько, док.
Джул обратил внимание на особые хрипы в голосе Джонни Фонтена и вдруг вспомнил, что знаменитый актер, завоевавший приз Оскара, вот уже более года не выступает перед публикой. Как могло случиться, что голос певца изменился в столь позднем возрасте, и пресса об этом молчит? Джул любил закулисные тайны и с напряжением продолжал вслушиваться в голос Фонтена, пытаясь определить причину хрипоты. Возможно, он просто переработался. Может быть, дело в алкоголе, сигаретах или даже женщинах. Голос звучал безобразно, и никак нельзя было подумать, что он принадлежит одному из самых лучших исполнителей прекрасных неаполитанских песен.
– Ты, кажется, простужен, – сказал Джул Джонни Фонтена.
– Это просто усталость, я пытался вчера петь, – ответил Джонни. – Кажется, не смогу больше работать. Стареем, дружище, и голос меняется.
Он улыбнулся Джулу, как бы говоря: «А тебе какое дело?»
– А ты не проверялся у врача? Быть может, это исправимо? – спросил Джул.
Теперь Джонни Фонтена не был так любезен. Он посмотрел на Джула долгим и холодным взглядом.
– Это я сделал первым делом, два года назад. Мой личный врач считается лучшим в Калифорнии. Мне посоветовали много отдыхать. Там все в порядке, просто я старею, а к старости голос меняется.
Сказав это, Джонни Фонтена отвернулся от Джула и принялся снова развлекать Люси. Джул продолжал прислушиваться к его голосу. Непременно должна быть опухоль на голосовых связках. Но почему, черт побери, этого не сумели определить специалисты? Неужели это злокачественная опухоль, которую невозможно оперировать? Но тогда существуют другие пути.
Он перебил Фонтена и спросил его:
– Когда ты в последний раз был у специалиста?
Видно было, что Фонтена не на шутку рассердился, но в присутствии Люси старался соблюдать вежливость.
– Около восемнадцати месяцев назад, – сказал он.
– Твой врач осматривает тебя время от времени? – спросил Джул.
– Конечно, – сердито ответил Джонни Фонтена. – Он осматривает меня и назначает аэрозоль кодеина. Он говорит, что это из-за старения, из-за алкоголя, курения и всего прочего. Может быть, ты знаешь больше него?
– А как его имя? – спросил Джул.
– Такер. Доктор Джеймс Такер, – ответил Фонтена с оттенком гордости в голосе. – Каково твое мнение о нем?
Имя было знакомо, оно связывалось в памяти со знаменитыми кинозвездами и лучшими курортами.
– Он хорошо одевается, – ответил, улыбаясь, Джул.
Теперь Фонтена не скрывал ярости.
– Ты считаешь себя лучше него? – спросил он.
Джул засмеялся.
– А ты поешь лучше Кармена Ломбардо? – задал он контрвопрос.
Его удивила реакция Нино Валенти, который засмеялся и начал биться головой о кресло. Шутка этого не стоила. Потом до Джула донесся тяжелый запах спирта: этот Валенти, кем бы он, черт побери, ни был, просто пьян.
– Эй, ты должен смеяться не его шуткам, а моим, – зарычал Фонтена.
Тем временем Люси придвинулась к нему и прошептала:
– Он кажется пацаном, но на самом деле это блестящий хирург. Если он говорит, что он лучше доктора Такера, значит он лучше доктора Такера. Слушай его, Джонни.
Вошла медсестра и сказала, что им пора уходить. Джула рассмешило, что Люси подставила Джонни и Нино для поцелуя вместо губ щеку, но они этого, кажется, ждали. Джулу она позволила поцеловать себя в губы, а потом прошептала:
– Возвращайся, пожалуйста, после обеда.
Он кивнул головой.
В коридоре Валенти спросил его:
– А что за операция была у нее? Что-нибудь серьезное?
Джул отрицательно покачал головой.
– Нет, всего-навсего маленькое исправление женской канализации. Самое обычное дело, поверь мне. Я волнуюсь больше тебя, потому что надеюсь на этой девушке жениться.
Они посмотрели на него оценивающим взглядом, и он спросил:
– А как вам стало известно, что она в больнице?
– Нам позвонил Фредо и попросил, чтобы мы ее навестили, – ответил Фонтена. – Мы росли в одном квартале. Люси была подружкой на свадьбе его сестры.
– А-а, – сказал Джул. Он не открыл им, что ему известна вся история, а они ничего не рассказали ему о Сонни.
Идя по коридору, Джул как бы невзначай сказал Фонтена:
– Я пользуюсь здесь правами приходящего врача, почему бы тебе не позволить мне взглянуть на твое горло?
