— Вы имеете в виду кое-какой антиквариат и драгоценности у старух-стариков?
— Холодно! Я имею в виду то, что расположен Дом не на виду, на окраине, и отношение к нему у законников небрежное. Ну кто, к примеру, может подумать, что в этом богоугодном заведении определенные люди заняты определенным делом? Что тут одна из троп по переброске ходового товара?
— Никто, — подтвердила смекалистая Ксения. — Там и шоссе поблизости, что от аэродрома… Играет роль?
— Хорошо, хорошо соображаете, мадам!
— У одной из зажившихся старух дача есть, ещё ближе к аэродрому, пустая. Может, тоже пригодится?
— Я вами очарован! Вы на многое способны! Теперь понимаю, почему вам удалось завести в тупик следствие там, далеко от Москвы. Только в очень толковую голову могла прийти мысль о кипятильнике… Включить его всухую поблизости от тряпок, бумажек и… нету Анжелики, нету героини спектакля по пьесе нашего классика Александра Островского «Последняя жертва»! Ну, да это я так, попутно, чтобы вы, мадам, твердо знали — стараемся доходить до сути, так как дела делаем серьезные.
— Я поняла, — скромно отозвалась Ксения.
— Ваш тогдашний любовник… как его… Геннадий Залетный, верно, вас любил крепко, раз пошел на такое. Здоров был, судя по фото. Если бы не нахлебался какой-то очень уж некачественной водки аккурат на девятый день после смерти «героини» — жил бы да жил… Но, говорят, исчез, даже тела не нашли. Вам-то повезло — вы лишь слегка пригубили… Как знали. Ну да что о прошлом… Вон как Виталик в вас влип! Он ведь вам дорог, этот молодой человек?
— Очень!
— Это очень хорошо… сильные чувства, знаете ли… волшебство любви…
— А Виктор? — напомнила она.
— Виктор Петрович с нами в карты не играет. Напрямую не играет. Он не должен знать ни о чем. Мы сами найдем способ, как его заставить работать на общее дело… Слаб человек! На молоденьких девочек слаб. Верно?
— Верно, — ответила она.
— Почему не спрашиваете об оплате? Товар — деньги, деньги — товар?
— Надеюсь, не обидите.
— Нет. Если все пойдет так, как надо — вам вилла в Греции обеспечена, хорошая машина, само собой, счет в банке и здесь и там… Идите, думайте. Сойдемся через два дня. Я вам предложу свою режиссерскую разработку, а вы свою. Сопоставим, выберем наиболее удачный вариант…
Ксения была ошеломлена. Но и горда. Ее берут в игру по-крупному! Ей отводится едва ли не главная роль! Витек будет играть «толпу», не более! А она, она… Ее честолюбивая, несытая душонка плясала и смеялась! Она решила показать класс.
Если не вдаваться в десятки подробностей, то вот какую программу действий разработал человек в «чулке» в соавторстве с Ксенией. Было решено использовать в качестве контейнеров для перевозки «товара» в морг умерших стариков и старух. Ксении не было объяснено, почему именно морг становился важным пунктом движения «товара». Она и не спрашивала, догадываясь…
Было решено также сменить состав обслуги. Набрать побольше загнанных в угол, без средств к существованию, ещё лучше без постоянной московской прописки. В Москве таких сколько хочешь! Чтоб радовались одной возможности работать. Она пошла в бюро по трудоустройству и нашла там медсестричку Аллочку из Белгорода, что ютилась в общаге у своей сестры, изнуренной ещё при советской власти двумя детьми, безденежьем, хроническим нефритом и пьянкой. Прямо на вокзале, из толпы только что приехавшего «за удачей» люда выхватила сорокалетнюю Нину Викторовну, беженку, врача с двумя девочками мал мала меньше. Нина Викторовна бежала из Казахстана и направлялась в вологодскую деревню к родне мужа, майора, который погиб при разминировании в Чечне. Нина Викторовна приглянулась ей убитым видом и молчаливостью. Она без проволочек согласилась «работать на совесть, воду в коллективе не мутить, не в свое дело не соваться». В обмен на… дачку. Мол, в Доме ветеранов есть совсем как бы слабоумный старичок, и дачка ему уже ни к чему, а вам с ребятишками очень даже пригодится.
Еще Ксения пообещала премиальные время от времени.
— У нас спонсор есть. Он подкидывает.
Спонсор как-то сам вдруг пришел в Дом. Им оказался Б. В. Сливкин, директор фирмы «Альфа-кофе»… Обошел квартиренки старичков-старушек. Произвел впечатление заботливыми вопросами, импозантным видом, пообещал Тамаре Сергеевне Мордвиновой целебные травы, прямиком с Тибета, кому-то верблюжьей шерсти от радикулита, а всем-всем — большие китайские термосы. Обещания выполнил.
Володя? Тоже был новый для Дома человек. Ксения догадалась — Их. Она догадалась также и о том, кто подстроил так что директорский староватый «жигуль» наехал на шикарный «Мерседес». Именно в этот раз Володя не сидел за рулем — у него с рукой было что-то, машину вел Виктор… Из «Мерседеса» вылезли лбы и за невидимую царапину потребовали таких денег… Иначе, пообещали, — «жить тебе ни к чему, дяденька»… И он, и Володя ни на миг не усомнились в том, что бандюги наехали на их «жигуль» сами, нарочно. Есть в Москве, распространен такой способ брать за горло бедолаг-водителей. Виктор Петрович названной суммы не имел. Он всю ночь промаялся, строя планы, как бы выкрутиться… Но все без толку. Двадцать пять тысяч долларов — где ж их взять!
Выручил, как ни странно, Володя в затертых джинсах. Пришел в кабинет и не без смущения произнес:
— Я съездил к тем ребятам… договорился. Они вошли в положение, скинули в двух тысяч… Я им отдал. Занял тут кое у кого…
— Володя! Как же мне тебя благодарить!
Володя в ответ: мол, если возьмете на работу мою жену… которая по документам пока не жена… но со временем, если будет квартира…
Надо ли говорить, какое впечатление произвела на Виктора Петровича красавица Виктория! Да к тому же она оказалась великолепной кондитершей… Ах, какие торты «Триумф» пекла! А какие пирожки с картошкой, изюмом, капустой! Старички и старушки, бренча серьгами, браслетами, колье, частенько присаживались к специальному столу и тщательно выводили слова благодарности в специальную книгу именно Виктории.
И стол, и книга эта в пурпурном глянцевом переплете возникли не сами по себе, а опять же как продукт ума догадливой Ксении.
Она же наладила связь с газетчиками, телевидением, радио, и вскоре то там, то тут стали появляться красочные рассказы о безбедном существовании старых служителей муз в Доме ветеранов. На фасаде с её же подачи засияла табличка «Дом отличного содержания».
Юбилеи ветеранов в связи с той-то и той-то датой, с цветами, тортом «Триумф», сбором всех старичков-старушек в одном месте, в теплой дружелюбной атмосфере, — тоже осуществленная задумка изобретательной Ксении, золотая и бриллиантовая пыль в глаза общественности.
Три года и пять месяцев бесперебойно осуществлялась доставка героина по схеме, придуманной отчасти и бывшей бездарной актрисой. Череда трупов умерших своей и не своей смертью одиноких стариков и старух служила «верой и правдой» обнаглевшим наркодельцам. «Перевозки» с телами-«чемоданами», где мафиозники прятали «товар», ни разу не остановили ни милиция-полиция, ни ГАИ, ни иные какие службы. Но если бы и остановили, то что б? кому придет в голову, что каждый труп — на вес золота, потому что у него в животе героин?
Она, Ксения, лично придумала возить молоко из совхоза, а на дачке Мордвиновой поселить Володю с его полуженой Викторией! И Мордвинова разрешила, так как прониклась сочувствием к бедам «беженцев из ближнего зарубежья». И три года Володя с Викторией жили там, давая периодически взятку кому нужно.
Но однажды к Мордвиновой пришла внучка её давней подруги, приехавшая из Латвии. Тоже беженка, попросила пожить на её даче. Мордвинова резонно решила, что не навек сдавала свою дачу Мастеру на все руки, и попросила позвать его к себе. Володя все понял правильно и пообещал съехать с чужой жилплощади в ближайшие три дня.
Однако делать это ему не пришлось. Почему-то дама из Риги больше к Мордвиновой не пришла, даже не позвонила. Возможно, устроила как-то по-иному свои дела.
Как же получилось, что в скором времени Тамара Сергеевна подписала дарственную на Сливкина? Потому что Сливкин принес ей много-много коробочек с тибетскими травами, которые исключительно полезны для организма… Потому что престарелая дама изредка теряла контроль над своими поступками… Тем более, если ей в стакан с чаем сестричка Аллочка подсыпала амнезин. Под его воздействием и не в такой старой голове начинают роиться тараканы. Вот в такую минуту девяностолетняя старуха и подписала казенную бумагу в присутствии неутомимой Шахерезады-нотариуса, «курирующей» Дом и получающей свой дивиденд от наркодельцов.
Кстати, это она, Шахерезада, участвовала в убийстве Павла. Нет, сама за нож не бралась, но, как было ей велено, обратила внимание на вазу-конфетницу из наследства Мордвиновой, мол, очень дорого может стоит… Эти гады знали что Маринка с Павлом в нищете… Сливкин тоже позвонил, прикинулся сердобольным и насчет этой вазы сказал пару слов… Подогрел… Но его деяние абсолютно неподсудно! Он ни в чем не замешан впрямую! Откуда, скажите на милость, он мог знать, что Павел и Маринка побегут в антикварный и Павла там, во дворе, убьют? Откуда он мог знать, что сестричка Аллочка скормила Мордвиновой амнезин и что поэтому старая актриса сразу, без уговоров, поставила свою подпись под доверенностью? И Сливкин, конечно, не в курсе, кто по телефону грозил Маринке. А то, что Павла убили для того, чтобы её, несчастную, попугать, чтобы она «не копала», — только предположение… Разве не так? Ведь пока даже неизвестно, сколько стоила та ваза. А может, миллион долларов! Сливкин умел отвечать на вопросы… сидя в Бразилии… Не подкопаешься.
