мнению, одного его вида вполне достаточно, чтобы ваши кости плохо срастались.
– Что ж, если моя нога не срастется, можете отнести это на счет Ричарда Третьего. Еще один пункт в длинном списке его злодеяний.
Грант отметил в уме, что, когда придет Марта, надо будет спросить, что ей известно про Тиррела. В целом она не являлась эрудиткой, но получила очень дорогое образование в престижной школе, так что, возможно, кое-какие знания сохранила.
Но первым представителем внешнего мира, появившимся в палате, оказался сержант Уильямс – упитанный, розовощекий здоровяк. На время Грант позабыл о делах давно минувших и увлекся разговором о текущих событиях. Уильямс сидел на стуле, широко расставив ноги и моргая голубыми глазами, как кот, блаженно развалившийся на солнышке. Грант глядел на него с теплотой. Как приятно снова поболтать о работе, используя тот полный намеков и иносказаний жаргон, понятный только коллегам, услышать последние новости, полицейские сплетни, узнать, кому сейчас везет, а кому не очень.
– Шеф шлет привет, – сказал Уильямс, поднявшись со стула и собираясь уходить, – спрашивал, не нужно ли вам чего. – Глаза его скользнули по фотографии, стоявшей на тумбочке. Склонив голову набок, сержант стал рассматривать портрет. – Это что за личность?
Грант уже открыл было рот, чтобы ответить, но спохватился, сообразив, что перед ним стоит коллега-полицейский, такой же профессионал-физиономист, как и он сам, человек, по роду службы ежедневно сталкивающийся с людьми.
– Портрет мужчины пятнадцатого века, художник неизвестен, – сдержанно сказал Грант. – Что ты о нем скажешь?
– В живописи я полный профан.
– Нет, не то. Я спрашиваю, что ты думаешь об этом человеке?
– Понятно. – Уильямс склонился над портретом, сосредоточенно нахмурил брови. – Что я о нем думаю?
– Ну, куда бы ты его посадил: в кресло судьи или на скамью подсудимых?
Уильямс на мгновение задумался и затем уверенно заявил:
– В кресло, разумеется.
– Точно?
– Конечно. А что? У вас разве другое мнение?
– Нет. Но, страшная штука, мы оба ошибаемся. Его место на скамье подсудимых.
– Вы меня удивили, – заметил Уильямс, беря портрет в руки. – Кто же это?
– Ричард Третий.
Уильямс присвистнул.
– Вот оно что!.. Принцы в Тауэре и все прочее. Дядюшка-злодей. Наверное, когда знаешь, кто он, все это заметно, а сразу даже и в голову не придет. Я имею в виду, что он злодей. Посмотришь, так с виду – вылитый судья Хэлсбери, а у старины Хэлсбери если и был недостаток, так это его мягкость к подсудимым. Он из кожи вон лез, чтобы при суммировании обвинений дать им максимальные преимущества.
– Тебе известно, как убили принцев?
– Я знаю о Ричарде Третьем только то, что мать вынашивала его целых два года.
– Вот как! Откуда такие сведения?
– Наверное, из школы.
– Интересная же у тебя была школа. В моих учебниках подобные вещи не упоминались. Именно поэтому изучение Шекспира и Библии неизменно было таким освежающим – тут всегда всплывали на поверхность жизненные факты. Ты когда-нибудь слышал о Тирреле?
– Да. Пароходный шулер, утонул на «Египте».
– Нет, я имею в виду Тиррела из истории.
– Ну, из всей истории я помню только тысяча шестьдесят шестой и тысяча шестьсот третий годы.
– А что случилось в тысяча шестьсот третьем году? – спросил Грант, все еще думая о Тирреле.
– Англия и Шотландия объединились.
– Что ж, это лучше, чем бесконечно враждовать. Говорят, именно Тиррел убрал с дороги тех двух мальчишек.
– Племянников Ричарда? Нет, не помню такого. Ну ладно, мне пора. Что я могу для вас сделать?
– Ты говорил, что собираешься на Чаринг-Кросс-роуд?
– Да, в те края – в «Феникс».
– Загляни в какой-нибудь книжный магазин и купи мне историю Англии. Только серьезное издание, не для школьников. И биографию Ричарда Третьего прихвати, если сможешь найти.
– Конечно, о чем речь.
Выходя из палаты, сержант столкнулся с Амазонкой, с удивлением обнаружив, что та не уступает ему в росте. В замешательстве пробормотав приветствие, Уильямс вопросительно посмотрел на Гранта и скрылся в коридоре.
Амазонка объявила, что ей пора заняться больной из четвертой палаты, но она все же зашла к Гранту проверить, достаточно ли он убежден.
– Убежден? В чем?
– В благородстве Ричарда Львиное Сердце.
– Я еще не добрался до Ричарда Первого. Но пусть больная из четвертой палаты немного подождет, а вы расскажите мне, что знаете о Ричарде Третьем.
– Ах, эти бедняжки! – всплеснула руками Амазонка, и ее большие коровьи глаза преисполнились жалости.
– Кто?
– Два драгоценных молоденьких принца. В детстве мне даже кошмары снились – я сплю, а меня кто-то подушкой душит.
– Значит, их так вот и убили?
– Да, а вы разве не знали? Сэр Джеймс Тиррел прискакал в Лондон, когда весь двор находился в Уорике, и велел Дайтону и Форресту убить принцев, а затем они завалили их тела камнями под какой-то лестницей.
– Но в вашей книге таких сведений нет.
– Так это же учебник. Он годится разве что для зубрежки перед экзаменом, если вы понимаете, что я имею в виду. В таких книгах ничего действительно интересного не прочтешь.
– Где же вы откопали такую славную сплетню про Тиррела, разрешите спросить?
– Никакая это не сплетня, – обиженно возразила девушка. – Все это можно найти у сэра Томаса Мора в хронике его времени. А ведь во все времена не сыщешь более уважаемого и дотошного автора, чем сэр Томас Мор, не так ли?
– Верно, противоречить сэру Томасу считается дурным тоном.
– Во всяком случае, именно так пишет сэр Томас, а ведь он жил в то время и был знаком со всеми.
– С Дайтоном и Форрестом?
– Нет, разумеется, нет, но с Ричардом, с бедняжкой-королевой и другими.
– С королевой? Королевой – женой Ричарда?
– Да.
– А почему «бедняжкой»?
– Ричард устроил ей ужасную жизнь. Говорят, он отравил ее. Хотел жениться на своей племяннице.
– Зачем?
– Она была наследницей престола.
– Понятно. Избавился от обоих принцев, а потом решил жениться на их старшей сестре.
– Да. Не мог же он жениться на ком-нибудь из этих мальчиков!
– Справедливо. До такого, наверное, даже Ричард Третий не додумался бы.
– Так вот, он рассчитывал жениться на сестре принцев, чтобы закрепиться на троне. На самом-то деле кончилось тем, что она вышла замуж за его преемника и стала бабушкой королевы Елизаветы. Мне всегда нравилось, что в жилах Елизаветы текло немного крови Плантагенетов, – Тюдоры мне не по душе. Ну, пора идти, а то у старшей сестры скоро обход и мне влетит, если я не управлюсь вовремя в четвертой палате.
– Это будет концом света.
– Это будет моим концом, – вздохнула девушка и вышла.
Грант снова вытащил из стопки книг учебник, который она ему одолжила, и попытался разобраться в Войне Алой и Белой розы, но успеха не имел. Войска
