— Они и вызывают, — кивнул Анатолий. — Можете не сомневаться. Пару раз со мной пытались расплатиться пулей.
— И как? — поинтересовался Гера.
— Как видите.
— Вы, ко всему прочему, еще и неуязвимы, как Джеймс Бонд? — Померанцев качнул головой.
— Если бы… — вздохнул Анатолий. — Именно здесь я схлопотал пулю от Игната… Повезло, как утопленнику. Если бы на пару пальцев ниже, я бы с вами сейчас не разговаривал.
Он расстегнул джинсовую куртку, потом рубашку, и Валера увидел марлевую повязку под ключицей с высохшим пятном крови.
— Перевязки себе делаю сам, — сказал Анатолий. — В Чечне всему научишься.
— Игнат стрелял в вас возле дома Анны Прошиной? — спросил Померанцев.
— Вы и это знаете? — притворно удивился Анатолий, застегнувшись.
— Просто предполагаю… Похоже, теперь все складывается, — пробормотал Валера. — Значит, Игнат раскусил, что вы готовите ему ловушку, и выстрелил в вас первым, едва вы появились возле ее дома?
— Что ж, как профессионалу высокой пробы, вам и карты в руки.
— А пуля?.. — протянул Гера.
— Она здесь. — Анатолий показал на грудь, где под свитером была повязка. — А вы небось обыскались. Понимаю, она вам очень нужна, гильзу вы наверняка нашли, а вот пули нет. Но под нож я не собираюсь. С ней пришел, с ней и уйду.
— Все-таки свинец в организме — это вредно, — заметил Гера. — Лучше бы ее вытащить.
— Мой дед пришел с войны с двумя пулями в организме, — улыбнулся Анатолий. — И до сих пор живет. И никакого хирурга к ним близко не подпускает. А вот вам еще, в качестве подарка от фирмы…
Он достал из своего кейса небольшой радиоприбор с короткими усиками антенн, откуда вытащил миниатюрную кассету.
— Что это? — спросил Гера.
— Подслушивающее устройство вместе с магнитофоном, — сказал Анатолий. — Мейд ин Джапан. Одолжил его у павших борцов за свободу Чечни. Вместе с часами, включающими в себя миниатюрный передатчик. Я подарил их одному из приближенных будущего губернатора, его кликуха Трофим. Не отличишь от золотых, и он на них клюнул. Я на досуге много чего интересного услышал и записал… Хотите послушать?
— В другой раз, — сказал Померанцев, нахмурившись. — Оставьте эти записи нам. Кстати, я не сильно удивлюсь, если окажется, где вы сняли копии с этих бумаг.
— Обижаете, — сказал Анатолий, пятясь спиной к двери. — Конечно, снял. И хорошо припрятал. Это мой страховой полис на тот случай, если вы нарушите наше соглашение. Я покажу их на суде, чтобы там знали, кто на самом деле их добыл и передал правосудию… То есть, с вашего разрешения, я больше не буду дожидаться, когда в вашем сознании долг возьмет верх над честью. И поспешу откланяться, пока вы не передумали. Но если вам потребуется дополнительная информация…
— Я вас найду, — сказал Померанцев, мрачно глядя ему в лицо. — А до тех пор советую нам не показываться. Не вводить нас в искушение.
— Чтоб вам не пришлось меня искать… — Анатолий остановился в самых дверях и достал из кармана еще одну миниатюрную кассету. — Это из той же серии, так сказать, избранное из мной подслушанного в предвыборном штабе Сабурова. Возможно, это поможет вызволить Игоря из здешней каталажки, пока они там не посадили его на иглу. Так что поспешите.
И положил кассету на журнальный столик, после чего вышел, не прощаясь.
Под вечер, едва Сабуров заснул, раздался телефонный звонок.
— Да отключи ты его! — сонно пробурчала Светка. — Тебе что, когда присягу принесешь на верность, тоже по ночам будут звонить?
— Будешь спать в другой комнате, — пробурчал Сабуров. — Але?
— Все спишь? — насмешливо спросил Тихонов. — Так царство небесное можно проспать, а не то что губернаторство.
— А, Ген… это ты… Чего случилось? Этот журналист написал там чего-нибудь? — Язык у будущего губернатора едва шевелился.
— Уже лыка не вяжешь? Журналист завтра же будет на свободе. Или даже сегодня. И этот сучонок из Москвы тоже. А вот тебя, мудила, я посажу на их место. Прямо в парашу! Так мне велено было тебе передать.
— Кем велено? — не понял Сабуров.
— А теми, кто за уши тебя, мудака, в это кресло тянул! Кто на тебя поставил. И теперь ты, Коля, им отработаешь. Натурой. И по полной программе.
— Ты… чего, в натуре, ты как со мной разговариваешь… — Сабуров никак не мог проснуться. — Это кто?
— Хер в пальто. Твой Богдан вечера посетил следа-ков из Генпрокуратуры и ушел от них сам и без наручников! А почему?
— Откуда ты знаешь… За ним Трофим следит.
— Хорошо, что я велел продублировать… Так вот, все ваши последние разговоры, кого и как вы собрались урыть, теперь у этих сыскарей из Генпрокуратуры. А теперь телевизор включи! Там идет «Репортаж без комментария». Посмотри, посмотри, как население тебя кроет за разбитую скулу! Тебя подставили твои же, ты понял? Кто поднял крик о покушении на твою особу, знаешь? У тебя, Коля, там, в штабе, стукач завелся. Этот мордодел твой с теми, что у Солода торчат, одна шайка! Их же, москвичей сраных, проверять надо! И еще скажу. Придется тебя арестовать, чтоб самому не загреметь. Вот как выпишет суд постановление, сам за тобой приду. И учти: для тебя же лучше я, чем другие!
— Ты чего, Гена, в натуре?.. — протянул Сабуров, похолодев и шаря рукой по полу в поиске телевизионного пульта. — У меня ж этот… иммунитет вроде.
— А ты засунь его себе в жопу, — холодно сказал Тихонов. — Может, полегчает. Включил телевизор?
Сабуров быстро трезвел, покрываясь потом. Еще никогда Тихонов с ним так не разговаривал.
— Где пульт? Включи телевизор! — крикнул он на Светку.
— Не ори на меня! — сказала Светка. — Сам включай!
— Все со Светиком в кроватке кувыркаешься? — хмыкнул Тихонов. — Продолжай в том же духе, вместо выборов, которые ты просрал…
И бросил трубку.
Сабуров, цепенея, смотрел репортаж, который был снят скрытой камерой возле его предвыборного штаба.
— Коль… что теперь будет? — несмело спросила Светка, положив голову на его голое плечо.
— Да подожди ты!.. — Он оттолкнул ее, не сводя глаз с экрана. Потом рывком вскочил, схватил сотовый. — Кирей! Где этот наш мордодел, козел позорный! Давай, доставай его, я скоро буду! Скажи, совещание созываю… И смотри мне, его никуда, пока не приеду.
— Коль, ты куда? — захныкала Света, цепляясь за него.
Оттолкнув ее, он быстро натянул джинсы, кое-как застегнув их на животе, потом свитер, накинул короткую дубленку, выбежал из комнаты, спустился в просторный холл, где дежурные телохранители играли в карты. Телевизор, слава богу, не смотрели, отметил про себя Сабуров.
— Трофим! — крикнул он. — Ты почему здесь?
— Так Богдана там другие пасут… — оправдывался тот. — Чего мне все время в гостинице торчать? И так дежурные косятся. Как к его номеру ни подойду, они там скрипят. Что мне, всю ночь слушать, как она охает? Зашел вот к ребятам в очко перекинуться… Доиграю, пойду проверю.
— Поедешь со мной! — сказал ему Сабуров. — Сядешь за руль… Только быстро, заканчивай! Я кому сказал? — И ударом ноги опрокинул столик, на котором лежали карты и деньги. — Быстро, говорю!
Телохранители переглянулись. Они еще никогда не видели, чтобы Сабуров впадал в такую истерику.
Когда подъехали к гостинице «Кедр» и джип остановился, Сабуров продолжал молчать, будто впал в забытье. Неподвижно сидел и смотрел прямо перед собой.
— Колян, ты чего? — спросил Трофим.
— Мне там мелькать нельзя, — сказал Сабуров. — Сходи ты и узнай, чем твой Богдан занимается… Как услышишь, что трахаются, ломай дверь, я за все отвечу. А ты, Кирей, приведи мне нашего мордодела за угол к стоянке такси… Типа, совещаться будем.
— Зачем ломать, в натуре, у меня отмычка есть, — озабоченно сказал Трофим. — Уж сколько раз пользовался.
— Топай давай, не теряй время… — почти простонал Сабуров. — Быстро, быстро…
Трофим застал Кирея и Вадика в холле гостиницы, где они пили пиво.
— Быстро, Саба ждет возле стоянки, — вполголоса сказал Трофим Кирею, чье лицо от пива стало красным. — Я попозже к вам присоединюсь.
И мельком взглянул на Вадика — осунувшегося, с рассеянным взглядом.
Трофим поднялся наверх, оглянувшись в коридоре, приложил ухо к двери. Опять те же звуки… Динамо-машина, а не мужик. Черт его знает, может. Саба и прав. Он осторожно вставил отмычку, замок щелкнул, дверь приоткрылась. Он осторожно заглянул вовнутрь, боясь схватить пулю.
И увидел в пустом номере на столе пару динамиков, магнитофон, а также лежащее на полу некое вибрирующее устройство, подключенное в сеть, от которого в буфете позванивала посуда.
Когда он вернулся к джипу и рассказал Сабурову об увиденном, тот велел остановить машину, потом молча, с остервенением сорвал с его руки подаренные Богдановым золотые часы, приложил их к уху и так же молча, достав нож, вскрыл крышку.
