Ознакомительная версия.
– Понимаю. Тщательно предохранялись. В любом случае мне необходимо записать ваш адрес. Вам запрещается покидать пределы Нью-Йорка, и вы обязаны явиться в полицию по первому требованию.
– Виски есть? – спросила Кэт все так же бесстрастно, когда девица испарилась.
– На донышке.
Она посмотрела на него исподлобья. Эдвард, насколько я понимаю, был ее осведомителем и работал скорее не за деньги, а потому что был чем-то сильно обязан и смертельно ее боялся. Меня этот спектакль окончательно утомил, и я отправился в ванную. От остатков виски она могла и не отказываться, по крайней мере, поинтересоваться моим мнением, так, просто из вежливости. С полдороги я вернулся – сначала промочу горло, остальное подождет. Половина остатков уже перекочевала в ее бокал. Я залпом осушил бутылку и почувствовал, что снова стал настоящим Турецким. Даже душ не понадобился.
– Нам нужно все обсудить, – сказала Кэт. Вид ее свидетельствовал о том, что выпивка и ей пошла на пользу.
– Нечего обсуждать. – Я потряс пустой бутылкой. – Принесет – тогда обсудим.
– Начинай ты, – потребовала она, как только все было готово. – Хватит темнить.
– Желание дамы, конечно, закон, особенно если она полномочный представитель последнего. Но среди моих коллег есть традиция: в подобных мероприятиях мне предоставляется заключительное слово для подведения итогов.
Я прекрасно понимал, что отмалчиваться дальше – просто неприлично, однако начать распространяться о своих похождениях, пока Кэт не приняла граммов сто пятьдесят… Особой вины я за собой не чувствовал, и все же. Все же на чужой территории принято работать безукоризненно, а мои действия безукоризненными никак не назовешь, даже с трехкилометровой натяжкой.
– Для начала, как у нас говорят, я попал, – я принял сто граммов для храбрости и выложил без запинки, чтобы больше уже не возвращаться, историю с «Крошкой Нэнси», Сытиным и Беляком в фургоне, еще раз про военную базу и, наконец, про «карабинера» – большого любителя пива. Разбитый полицейский автомобиль остался за кадром. Примем побольше, может, тогда, пообещал я себе, не очень веря собственной клятве.
– Беляка, я там, к сожалению или к счастью, не встретила, а с Сытиным довелось познакомиться поближе. – Кэт в ярости трахнула бокал об пол. – Как женщина, после краткого ознакомления, я его не устроила, поэтому он решил меня поджечь. Вот же…
– И как ты собираешься разъяснить этому э-э-э… – я не сумел найти в своем английском подходящего слова, – …Сытину его неправоту?
– Ты опасаешься юридических осложнений?
– Поскольку я теперь персона нон грата, вполне может быть. Все, что, так или иначе, связано с моей деятельностью, какой-нибудь умник объявит «угрозой национальной безопасности».
Она расхохоталась.
– Что я такого смешного сказал?
– Угроза национальной безопасности? У тебя здорово получается. Чувствуется ответственность за державу. Лет пятнадцать назад мог бы смело в конгресс баллотироваться.
– Пятнадцать лет назад я был русским.
– А сейчас?
Она издевалась совершенно напрасно. Учитывая мой рацион за последние двое суток – пара глотков пива и груда диких яблок, – я держался на высоте. Кэт, похоже, вникла в мои проблемы – отправилась на кухню (Эда мы отослали прямо с порога, когда он принес бутылку).
– К сожалению, в холодильнике пусто! Есть лед. Нести?
– Давай, – всю жизнь в России прожил, а льдом не закусывал. По приезде надо будет Славке рассказать, какого передового опыта набрался.
– Смех смехом, но официальным порядком Сытина мне на съеденье не отдадут. Насчет «национальной безопасности» ты, по большому счету, абсолютно прав.
– И каков наш план? В неофициальном порядке надрать задницу всем злодеям?
– Не только.
– Что еще?
– Пока я бродил по лесам и полям, понял, что у нас нет времени торчать тут и ждать, когда Беляк себя выдаст. Какой вывод напрашивается?
– Какой?
– Вывезти его в Россию. Там он у нас быстро расколется.
– Уж не хочешь ли ты его похитить?
– Да. Именно.
– У Беляка кроме Сытина человек тридцать – сорок подручных. Ты сможешь мобилизовать необходимое число надежных людей?
– Думаю, да. Ты ведь надежный человек. И я тоже. Уже двое. Абсолютно надежных.
– Это все?
– Все.
Кэт с сомнением покачала головой.
– Мне нужно умыться. – Я выкарабкался из-за стола и отправился в ванную, трезвея на ходу.
– Девятьсот одиннадцать, говорите!
– На Парк-лейн, сто девять, стрельба и взрывы, – по-моему, я был неподражаем, такой неподдельный ужас и возмущение сквозили в каждом моем слове и английский вполне на уровне, даже с нью-йоркским акцентом.
– Назовитесь, пожалуйста, сэр.
– Доктор Фергюсон, Парк-лейн, сто семь, – отбарабаниваю без запинки – что может быть проще, если Кэт снабдила меня данными на всех соседей Беляка.
– Патрульная машина уже выехала.
С легким сердцем я покидаю кабину автомата и возвращаюсь в фургон, припаркованный метрах в ста от пресловутой Парк-лейн, сто девять. Теперь будем ждать.
Полиция действительно приехала довольно быстро. Двое ребят с фонариками выбрались из машины, походили вдоль забора, позаглядывали в щелочки, предусмотрительно держа фонарики в левых руках, а правыми по-ковбойски обласкивая рукоятки пистолетов в кобурах, позвонили у калитки, подождали, побеседовали с появившимся дружелюбным охранником, который недоуменно пожимал плечами, прошли внутрь, видимо, поосмотрелись и минут через пять отъехали, поругиваясь.
Теперь была очередь Кэт. Она по своему сотовому с нигде не зарегистрированным номером снова набрала девятьсот одиннадцать и пожаловалась на ту же проблему: на Парк-лейн, сто девять, стреляют и мешают спать добропорядочным гражданам, которые исправно платят налоги, а полиция, которую они содержат, неизвестно чем занимается.
Тот же патруль примчался, как на электровенике. Они без промедления принялись терзать звонок и на этот раз пробыли в доме минут двадцать, не меньше, очевидно проверяя каждый уголок. Охранник, который вышел их проводить, растерял по дороге все свое дружелюбие, и на лице у него было написано, что если они еще раз заявятся без ордера, то будут хоть всю ночь торчать за воротами.
Полицейские на этот раз не уехали, а заглянули на огонек к мисс Дороти Уэлш, от имени которой звонила Кэт, и нашли оную в постели досматривающей десятый сон, а после навестили и доктора Фергюсона, роль которого так феерически исполнил ваш покорный слуга, но там им вообще никто не открыл, поскольку док, оказывается, устал от жары и отбыл куда-то покататься на лыжах.
Выждав двадцать минут с момента, когда полицейские покинули сцену, я снова повторил звонок в девятьсот одиннадцать. На этот раз они ехали долго и даже не стали вылезать из машины, только покатались взад-вперед и, поскольку никакой стрельбы, разумеется, не услышали, убрались восвояси. Конечно, этот трюк стар как мир, но покупаются на него с неизменным успехом все новые и новые поколения полицейских, пожарников, саперов и прочих ребят, ужасно раздражающихся, когда их разыгрывают, причем так бездарно. Итак, пришло время действовать.
Мы с Кэт покинули свой гостеприимный фургончик, унося с собой два полных рюкзака разнообразного снаряжения. Первым делом нужно было убавить свет, что мастерски исполнила Кэт, расстреляв два ближайших фонаря. Пока мы пользовались глушителями, чтобы не привлечь внимания соратников Беляка слишком рано.
Когда до ворот оставалось около полутора метров, Кэт сделала знак остановиться. Мы минуты две прислушивались, но не заметили ничего подозрительного, из дома доносилась только приглушенная музыка – очевидно, Евсей, по своему обыкновению, лечил ревматизм эротическими танцами с красотками из ближайшего борделя.
Кэт достала пачку пластиковой взрывчатки и прижала пакет клейкой стороной к поверхности стены, примыкающей к пространству ворот. Таймер взрывного устройства был установлен на семь минут, что давало нам возможность отойти на достаточно безопасное расстояние от места взрыва.
– Отходим! – прошептала Кэт, подталкивая меня в спину. На данном этапе операции офицер Вильсон почему-то приняла командование на себя, но я не обиделся, план мы разрабатывали вместе, а что касается тонкостей, нюансов и всяких форс-мажорных местных обстоятельств, могущих возникнуть в ходе штурма, тут у нее было, несомненно, гораздо больше опыта, нежели у меня.
Мы завернули за угол стены и дошли почти до середины бокового каменного ограждения. Я достал миниатюрный динамик, мощностью, наверное, ватт двести, работающий от батареек и снабженный микрофоном на длинном и тонком кабеле. Пристроив аппарат на гребне стены, я на всякий случай убедился в его исправности по свечению маленькой зеленой лампочки и стал разматывать кабель с микрофоном.
Ознакомительная версия.
