— Сэр?
— Извини.
Барнеби рывком вернулся к действительности, и Трой, который был готов прочитать ему последнюю запись в своем блокноте, помрачнел. Шеф отвлекся на секунду. Всего лишь на секунду. И лишил Троя возможности слегка поквитаться с ним…
— Видимо, Ава вернулась домой поздно. Около одиннадцати.
— Ты слышала, как она пришла? — спросил Барнеби.
Карен не ответила. Когда все умолкли и стали ждать ответа, ее осенило. Лицо девочки страшно исказилось. Она пыталась заговорить, а когда это удалось, ее голос сорвался.
— Я лежала в постели, но слышала, как она поднималась по лестнице.
Она прижала дрожавшую руку ко рту, словно хотела взять свои слова назад. Или вовсе не говорить их. Рой смотрел на нее с тревогой и опаской.
Барнеби подошел к девочке, наклонился и бережно положил руки на ее плечи.
— Карен, в чем дело? Что случилось?
— Я. Она. Я не могу. Мне очень жаль. Я не знала. Мне очень жаль. Мне очень жаль. Мне очень…
— Стоп. — Он взял ее за руку. — Все в порядке. Что бы ни было, все в порядке.
— Нет. Я это сделала. Мне очень жаль.
— Расскажи мне.
— Не могу. Не могу.
— Постарайся, Карен. — Барнеби говорил спокойно, но волновался все сильнее. — Я уверен, что мы сможем во всем разобраться.
— Слишком поздно.
Постепенно она перестала дрожать. Приступ безумия прошел, оставив после себя мучительную боль. Она смотрела на Барнеби широко раскрытыми глазами.
Главный инспектор отпустил ее руку и мягко спросил:
— Это касается твоей матери?
— Ава! — протяжно провыла она.
— Послушай, Карен, если ты не скажешь, что это было, мы не сможем помочь тебе.
«Ага, как же, поможешь ты», — подумал Рой. Этот малый знал свое дело. Комар носу не подточит.
Трой ждал, думая о Талисе-Линн. Пройдет еще пара лет, и она будет в возрасте Карен. Если бы он увидел дочь в таком состоянии, то сошел бы с ума. Даже при одной мысли об этом у него холодело в животе.
— Ты говорила с ней в ту ночь? — снова спросил Барнеби. — После того как она пришла домой?
Эти слова попали в точку. Девочка судорожно напряглась и застыла на месте.
— Может быть, вы поссорились. — Такое вполне могло быть. Ссора с матерью, вслед за которой наступает смерть. Разве после такого можно жить? — У меня тоже есть дочка. Мы всегда ссоримся.
Кейт замотала головой так, что ее бесцветные волосы разлетелись в стороны.
— Но вы разговаривали?
— Нет. Она. Она. — Карен начала плакать. — Она звала меня. На лестнице.
— Оставьте ее в покое!
Барнеби яростно махнул Рою рукой, но Карен этого не заметила. Она заплакала еще громче. По ее искаженному горем лицу покатились слезы.
— Я слышала ее. Но не вышла. Не вышла.
И тут Барнеби все понял. Понял и осознал тяжесть бремени, которое он невольно взвалил на этого ребенка. Бремени, которое она будет нести до конца своей жизни, если он ничего не придумает. Причем немедленно.
— Послушай, Карен. Доктор, который делал… который узнал, как умерла твоя мать, сказал, что метиловый спирт, который она проглотила, начинает действовать немедленно. — Он сделал паузу. — Карен, ты меня слушаешь?
— Но… она приехала домой.
— Да. Иногда проходит несколько часов, прежде чем человек теряет сознание. Но когда процесс начинается, он необратим.
Карен была сбита с толку.
— Я хочу сказать вот что. Даже если бы ты встала, то все равно ничего не смогла бы сделать. Абсолютно ничего.
— Ей… было… больно?
— Нет. Она просто легла, уснула и во сне потеряла сознание. Поэтому она ничего не чувствовала.
— Ну, вот видишь? — сказал Рой с таким видом, словно уже говорил ей это.
Она начала вытирать лицо рукавом грязной блузки.
— Ох… Это правда?
— Чистая правда.
Возвращаясь в Костон, Трой снова и снова представлял себе эту сцену. То, как повел дело главный инспектор, произвело на него сильное впечатление. Обижаться и одновременно восхищаться было ему несвойственно. Он тоже искренне жалел девочку. И тоже пытался быть добрым и тактичным. Но не учел энциклопедические знания шефа. Именно сведения о метиловом спирте позволили изменить ситуацию. Когда они уходили, Карен перестала дрожать и плакать. На ее щеках даже появился слабый румянец. Откуда он взял эту информацию? В отчете патологоанатома этого не было. Наверно, где-то вычитал. Конечно, можно спросить. Любопытство — не порок.
— Сэр…
Барнеби хмыкнул в ответ.
— Как удачно, что вы все знаете о метиловом спирте.
— Что?
— Это очень помогло малышке.
Барнеби, который не знал о метиловом спирте ровным счетом ничего, хмыкнул снова.
«На это он мастак, — подумал Трой. — Старый молчун. Не хвастается, как сделал бы на его месте любой другой. И я тоже. Другим боссам до него далеко. Вот, например, помню…»
— Столбик!!!
— Уй… — Хруст. — Извините, шеф.
Ближе к вечеру курьер доставил на участок запись радиопередачи. Когда Трой принес ее в кабинет и вставил в плеер, Барнеби только успел взяться за теплую датскую плюшку с пеканом и кленовым сиропом.
У них появилась счастливая возможность представить себе выступающую Аву, потому что перед отъездом из Рэйнбоу-Лоджа Барнеби попросил дать ему ее фотографию. Снимок явно делал не профессионал (поза Авы была чересчур театральной, а освещение — ужасным), и все же это было лучше, чем ничего.
Когда зазвучала запись, Барнеби вспомнил сделанное Джойс описание Авы: «хвастливая, но грустная». Особой грусти он не заметил, но не заметить хвастливость было невозможно. Пять секунд это казалось забавным, а потом становилось скучным. Однако нажать на перемотку Барнеби не решался.
— Бедный малый, — пробормотал Трой. И все же он засмеялся, когда Ава небрежно оскорбила своего интервьюера. Она не могла представить себе, что кто-то захочет говорить с ним.
Барнеби тоже не сочувствовал ведущему. По его мнению, человек, который придумал себе говорящий псевдоним Кори Пантинг [107], ничего другого не заслуживал.
Наконец Ава заговорила о своем даре и описала, как она общалась с мертвым в Церкви-за-Углом. Барнеби выпрямился. Трой тоже стал более серьезным.
— «…нужно помнить, что рассказана лишь половина истории.
— Значит, в следующее воскресенье мы услышим окончание?
— Совершенно верно».
Трой снова фыркнул (на этот раз его насмешило выражение Пантинга «Церковь-на-Задворках») и выключил плеер.
Но Барнеби не смеялся. Он думал, что Ава — настоящий подарок для мошенника. Хвастливая, мечтающая, чтобы ее заметили, и лгущая даже самой себе. Достаточно крупинки лести, и она будет танцевать под дудку любого незнакомца. Тем более если звук этой дудки доносится из волшебного Радиодома.
— Она говорила так убедительно… — промолвил Трой.
— Спекулянтам по-другому нельзя, — ответил Барнеби. — Торговцы, политики, актеры никогда не добьются успеха, если не будут говорить с апломбом.
— Вы же не верите в эту чушь насчет духов, правда?
— Не начинай, — отмахнулся Барнеби. — Ну что, нашел «Криса»?
— Получил ответ из Би-би-си. На «Радио-1» есть Крис Мойлс, но он слишком знаменитый, так что это явно не он. Кроме того, они не стали бы интересоваться Авой, потому что это «не их формат». «Радио-2» делает доки…
— Доки?
— Документальные передачи, шеф. Но они берут интервью только у музыкантов и звезд шоу-бизнеса. Правда, у них в штате три Кристофера. Один в отпуске, другой — молодой специалист и работает у них всего месяц, а третий — звукоинженер. Я позвонил им по добавочному и оставил сообщения. На «Радио-3» — пустышка. Они вообще ни у кого не берут интервью. Там сидят одни «яйцеголовые». Все планируют заранее. Там ловить нечего. И Крисов у них тоже нет.
Барнеби опустил голову на руки.
— Шеф…
— Дальше, дальше.
— С «Радио-4» нам повезло больше. Но сейчас очень мало программ составляют независимые сотрудники. С ходу никто не смог ответить, есть ли у них специалист по спиритуализму, но обещали проверить. В «Последних известиях» есть малый по имени Кристофер Лоуренс. Я говорил с ним, но это не он.
