– Почему же не мог? – вступил в диалог Сева. – Я бы на его месте представил себе, как душу женщину, а она сопротивляется, следовательно, царапается. Я бы достал средства…
– Сева, – повернулся к нему Яловой, – это все из области заумностей, фантазий, которые не имеют под собой почвы. Полагаешь, Макс гений, а я болван?
– Конкретней, – как всегда, Руслан требовал четкости.
– Существует второй! – сформулировал Яловой. – Он обеспечивал алиби Максу, или Макс обеспечивал алиби ему, я уже не берусь судить. Вы просчитали верно, но сейчас немного расслабились под нимбом удачи. Этот второй опасен тем, что попытается взять реванш, ведь то, ради чего эти парни затеяли убийства, вы сегодня изъяли, а ему надо убираться отсюда подальше.
– Не переживай, – сказал Руслан. – Мы сейчас выдавим из Макса признание. В конце концов, если второй действительно существует, в пансионат он не явится.
– Не явится? – усмехнулся Яловой. – Он туда позвонит, а Макс не ответит. Будет звонить несколько раз, потом придет в пансионат, чтобы узнать, где сообщник и ценности. По всей видимости, они не знали, что на них идет охота, вплоть до вчерашнего дня. А сегодня вещи у Макса были собраны. Не пойму только: почему они держали добычу в номере Макса, а не сдали, например, в камеру хранения на вокзале?
– Второй… – проговорил Сева, напрягая память. – Макс все время был на виду… но Кристину душил он… Черт! Черт! Черт! Руслан! Вчера перед пляжем я заглядывал в окно Макса, он был в номере! А Кристина в это время уже встретилась… с Максом?
– Ой, не могу! – истерически расхохотался Игорь. – Это мистификация! Такого не бывает, раздваиваться ни один человек не умеет. Или мы действительно тупые…
– Стоп! – поднял вверх руки Яловой. – Спокойствие, только спокойствие… Руслан, давай-ка посмотрим на парня еще разок. Я упустил одну важную деталь, вернее, две…
Макса привели в кабинет Руслана, усадили на стул. Яловой подошел к нему, некоторое время смотрел в его довольно симпатичное лицо, но в данную минуту озлобленное. Он уже догадывался, в чем тут дело, и если, не дай бог, он ошибается, то придется признать, что существуют потусторонние силы, параллельные миры и прочая ахинея.
– Подержите его, а то, боюсь, укусит, – пошутил он.
Макса придержали за плечи Сева и Паша. Сергей Сергеевич развязал платок, осмотрел шею парня и улыбнулся:
– Можешь больше не прикидываться, Макс, по горлу тебя никто не бил! – настал самый ответственный момент. – Снимите с него рубашку.
Сева и Паша, не заботясь о пуговицах, оголили торс задержанного. Яловому было достаточно одного взгляда, чтобы закатиться от хохота. Руслан подскочил к Максу, и… фишка прояснилась. Ребята переглядывались, ничего не понимая, Яловой все хохотал, но тихо. Руслан сел напротив Макса, подался корпусом к нему, приблизив свое лицо к его лицу, и смотрел задержанному только в глаза почти с восторгом.
– Здорово, – наконец сказал ему. – Фишка удалась, нет слов! Я теперь понимаю, почему ты предлагал сообщнику поменяться местами. Это действительно сделать проще элементарного. Мне теперь понятно, почему дежурные не видели посторонних – посторонних не было! Я понимаю, почему женщины так легко попадались в ваш капкан, а вы были так уверены в себе. Я понимаю, как ты исчез вчера. Просто ты и не исчезал! Опасаясь, что мы тебя догоним, ты вскрикнул и упал на землю, а нам представил все так, словно кто-то на тебя напал, ведь ты так и делал – бил всех, кто попадался на пути. И главное, голос… ты не мог говорить родным голосом, а хрипел, что нас убедило! Ход гениальный. У тебя завидная выдержка и отличная сообразительность.
Макс буравил его взглядом с ненавистью, с ненавистью же смачно плюнул на пол.
– Ты сейчас вылижешь весь пол, – спокойно сказал Руслан. – У нас полы моют честные, порядочные люди, и за маленькую зарплату. Но они не идут грабить, тем более не убивают.
– Может, и нам разъяснишь? – вскипел Сева.
– Сами посмотрите. У него нет следа от укола, который Сергей сделал сегодня утром! А царапины – есть! Это называется – идеальное преступление. Они так думали.
– Руслан, я все равно… – не закончил Сева, так как Руслан, не отрывая взгляда от глаз Макса, пояснил:
– У него есть двойник!
– Не двойник, – не без удовольствия заявил Яловой.
Он приехал в пансионат последним автобусом, когда смеркалось. Выходя из автобуса, задержался, глядя на мчавшуюся ментовозку. Милицейская машина въехала в пансионат. Сердце тревожно екнуло, а внутреннее чутье подсказало избрать другой путь. Он свернул в сторону, перелез через ограду и побежал к корпусу, постоянно осматриваясь, чтобы не столкнуться с людьми. У корпуса он перебегал от дерева к дереву, прячась за стволами, а потом подобрался к густым кустам на четвереньках и повел наблюдение оттуда. Ментовозка стояла у входа…
Двадцать девять лет тому назад в больницах еще не было ультразвука и прочих аппаратов, распознающих, кто именно находится в утробе – мальчик или девочка, тем более в районном центре. Живот прослушивали, сердцебиение слышалось мощное и частое, врач говорила, что родится богатырь. Врач не ошиблась – после тяжелых родов акушерка подхватила младенца и сообщила:
– Мальчик! Красавец! Крупненький!
Мать, чувствуя облегчение, произнесла со слезами счастья:
– Мирон…
– А отчего такое имечко не модное? – удивилась акушерка.
– В честь прадеда… – ответила мать и напряглась.
– Погоди! – закричала акушерка, передавая младенца медсестре. – Второй идет!
Второй родился быстро, с интервалом в пять минут. Обоим привязали на ручки бирки, где значилось не только имя матери, но и час рождения – минута в минуту, замотали новорожденных в выцветшие одеяльца и уложили на стол, неподалеку от роженицы.
– Ух, ты! – радовалась акушерка. – Близнецы! А мы ждали одного. Видно, сердечки мальцов бились разом, стало быть, дружными будут.
Да, их сердца бились в унисон. Мальчики стали неразлучными, любили одно и то же, одевали их одинаково, на расстоянии они чувствовали друг друга, когда заболевал один, сразу же начинал болеть и второй, которому дали имя Максим. Мирон и Максим – так решила мать: раз они одинаковые, то и имена им следовало дать на одну букву.
Два сына-близнеца были гордостью родителей, но когда мальчики подросли, они четко уяснили выгоду своего положения и пользовались уникальным сходством, что очень забавляло родителей, которые часто сами не различали, кто из них кто. Конечно, они были разными по характеру. Мирон главенствовал, от брата он отличался прямолинейностью и вспыльчивостью, а также ленью. Он не любил учебу, отлынивал от работы по дому, зато с удовольствием занимался спортом. Максим был более покладистым, но притом хитрющим проказником, немножко трусливым, немножко размазней. Вместе они дополняли друг друга.
До подросткового возраста у мальчиков даже голоса были одинаковые, чем они здорово пользовались. Дабы все различали сыновей, мать прикалывала им на рубашки разные значки. Но когда нужно было отвечать урок, Максим отвечал за себя, потом они тихонько менялись значками и местами, а делали это просто: Мирон кидал ручку на пол, лез под парту, в это время Максим перемещался на его место, Мирон вылезал из-под парты и садился на место брата. Разумеется, менялись они местами, когда учительница стояла спиной, но случалось, что и совсем нагло это делали, стоило учителю опустить глаза. Ну, а потом Максим отвечал урок вместо Мирона. Фокус в конце концов обнаружился, классная руководительница пересадила их за разные парты, нажаловалась родителям. Трепки дома не последовало, мать и отец безумно хохотали над проделками сыновей, с восторгом рассказывали друзьям и соседям, какие их мальчики сообразительные шалуны. Это лишь один из многочисленных примеров – проказам близнецов не было числа.
Но природа исправляет свои ошибки. Когда началась ломка голосов, вскоре обнаружилось, что у Мирона тембр будет низкий и густой, а у Максима – останется среднего регистра. Больше всех этому радовалась мать:
– Конец наступил вашим проделкам!
Она проявляла некоторую строгость в воспитании, в отличие от отца, однако строгость эта ограничивалась нравоучениями, которые можно было объединить одной фразой: «Ай-яй-яй, так поступать нехорошо». Отец, напротив, поощрял проказы сыновей, полагая, что в жизни надо использовать все возможности, добиваясь цели, детям же сама природа дала карт-бланш, это не случайно. Подросшим сыновьям он говорил уже откровенно:
– На земле живет бесчисленное множество дураков. Посмотрите, что делается кругом? Умные берут от жизни лучшее, берут, потому что никто никому даром не даст ни дом, ни машину, ни славу. Мы с матерью честным трудом многого добились? И уже не добьемся, так и будем доживать, перебиваясь с копейки на копейку. А вы вместе – добьетесь! Вдвоем вы – сила, только по уму применяйте ее. И учитесь у тех, кто берет! В споры не вступайте, спорят кретины, и они всегда проигрывают. Не доказывайте ничего и никому, доказывайте себе, действуйте исподволь, а не напрямую. Сильный соперник появился? Выбейте у него почву из-под ног, для этого все средства хороши. Вас никто не пожалеет, не жалейте и вы. Ко всему подходите с умом – у вас две головы, вы справитесь с любыми трудностями. Слушайте меня, иначе останетесь на задворках, как мы с матерью.
