— Надеюсь, Маркус сумеет припереть ее за это к стенке.
— О, он думает, что сможет. Все до единого осколки солнечных часов он отдал проверить на ее отпечатки. Хотя бы один отпечаток привяжет ее к тому месту. И кое-что полезное он нашел во время обыска дома на ферме.
Меня удивило, что Маркус поделился этими сведениями с Сайксом, но ведь мы выполнили большую часть работы.
— Что именно он нашел на ферме?
— Он отдал на проверку химикам какие-то вещества. И еще там были удостоверения личности на разные фамилии, банковские книжки, документы на дома, унаследованные от прежних мужей. Мне интересно, когда она остановилась бы.
— Может, она не знала, как остановиться.
Мы немного посидели в молчании, глядя на огонь. Уголь потрескивал, и вспыхивали голубые и оранжевые язычки пламени.
Сайкс сказал:
— Мне жаль Боба Конроя. Его выпускают из больницы, поэтому я подумал навестить его, посмотреть, не нужна ли помощь. У нас вроде как завязались дружеские отношения в тот вечер в «Руне» и потом, когда я нашел его бродившим по пустоши. Что-то с ним будет, без фермы?
— Я нисколько не сочувствую этому идиоту. Он предал Этана. Ему следовало найти жену, не прибегая к газетным объявлениям, тогда Этан все еще был бы жив.
— Все равно Боб поплатился за то, что сделал.
— Хорошо. — Я пристально смотрела в огонь, словно это был хрустальный шар. — Выдержав приличную паузу, он женится на Мэри Джейн. В конце концов, он хорошо обеспеченный мужчина, и она будет хорошо обеспеченной женщиной.
— Нужно будет спросить его о Милли, собирается ли он о ней заботиться.
— Они с Гарриет, похоже, нашли общий язык. Возможно, Мэри Джейн возьмет девочку к себе.
Я подложила в камин полено. Несколько расточительно в такой неподходящий час, но все мысли о сне улетучились.
Сайкс откинулся в кресле, уставившись на искры, летевшие от осевшего на углях полена.
— Я все еще до конца не понимаю, зачем миссис Конрой убила Этана.
— Она допустила ошибку, использовав одну и ту же формулировку, когда напечатала объявление, привлекшее Боба Конроя, и последнее, которое вырезал из газеты Этан. Она не могла рисковать, чтобы ее признали двоемужницей и убийцей, хотя бедный Этан этого не знал. Когда она утверждала, что он приходил к ней поделиться своими горестями, это была чушь. Я думаю, он велел ей убираться. Ошибка в том, что он не сказал Бобу, но к тому времени они с Бобом отдалились друг от друга. Судя по тому, что я узнала об Этане, думаю, он все равно хотел пощадить чувства Боба. Точно мы никогда не узнаем.
— А солнечные часы она разбила, потому что можно было. И потому, что это помогало бросить подозрения на других людей, на других рабочих или даже на самого Этана — что он якобы впал в ярость и бросил семью и работу.
— Но инструменты она на всякий случай подкинула Мэри Джейн.
Еще с полчаса мы так и этак обсуждали случившееся, глядя, как занимается огнем полено. Наконец Сайкс поднялся и надел пальто.
— Что вы будете делать завтра, миссис Шеклтон? Возьмете заслуженный отдых?
— Есть одно личное дело, ради которого придется поехать в Норт-Райдинг.
— Вам нужен шофер?
— Нет. Это дело, которое мне нужно сделать в одиночку.
Понедельник
Печальнейшие птицы
Находят время петь.
Роберт Саутвелл
Эпилог
Погода была хуже некуда — лютая смесь ветра и ливня. Я ничего не видела за пеленой дождя. Вода проникала в машину под брезент. Папин сосед объявил, проверив мотор, что тот в порядке, но устарел по сравнению с более новыми моделями. На возвышенных местах ветер угрожал сдуть меня вместе с «Джоуиттом» в канаву. Что ж, если мне суждено умереть от пневмонии, то я прибыла в нужное место. В Кэттерикский госпиталь.
Он объединял такое количество строений, что я даже не знала, куда ехать. В итоге я заметила парня, который пытался укротить вывернутый зонт, и спросила направление.
Я поставила машину рядом с нужным, как я надеялась, зданием. Короткий рывок до двери оставил впечатление броска через водопад. Если я что-то понимаю в смотрительницах, неприятности начнутся еще до начала — за то, что с меня натечет на кафельный пол.
Привратник провел меня в кабинет смотрительницы, где я представилась.
— Ах да, я получила ваше письмо, — сказала она. — Как я написала в ответе, очень сомневаюсь, что мы вам поможем. Позвольте дать вам полотенце, и вы немного обсушитесь. Вот, давайте я возьму ваше пальто. Уверена, я найду для вас шлепанцы, пока ваши туфли просохнут.
Ее доброта оказалась неожиданной. Я сидела у огня и сушила волосы. Женщина настояла на том, чтобы принести чай, вареное яйцо и солдатиков из хлеба со сливочным маслом, словно я была ребенком, который пришел в слезах из школы и нуждается в особой заботе.
Пока я ела, она рассказала мне всего о двух мужчинах, которые оставались неопознанными. Один полностью потерял память, и его поместили у супругов-фермеров в миле или около того отсюда. Его описание — коренастый и плотный — не соответствовало внешности Джеральда. У другого мужчины был поврежден мозг, и говорить он не мог.
— Я отведу вас к нему, когда вы будете готовы, — сказала она.
Смотрительница выбрала верный момент, чтобы сообщить мне о мужчине с повреждением мозга, — когда я уже съела яйцо и хлеб и выпила чай. В противном случае мой аппетит улетучился бы через дымоход.
Мы молча прошли по бесконечному коридору и свернули в другой, покороче.
— Сегодня он вставал с постели, делал упражнения с физиотерапевтом. Если он спит, мы не станем его тревожить.
Она открыла дверь в отдельную палату. Мужчина лежал неподвижно. Голова его была выбрита с одной стороны, глаза закрыты. Благодаря шлепанцам на мягкой подошве я беззвучно подошла к кровати и посмотрела на него. Я поняла, почему смотрительница привела меня к нему. У него были темные волосы и брови. Лицо его когда-то было красивым. Но это был не Джеральд. Я покачала головой.
Мы покинули палату. Но это мог быть он, сказала я себе. Я правильно делаю, что продолжаю искать.
— Почему у него выбрита голова?
— Ему сделали операцию, чтобы облегчить давление на мозг. Есть надежда, что может произойти улучшение.
— Он находился здесь… все это время?
Она кивнула.
— Знаете, здесь есть другой раненый, с которым вы можете поговорить. Он не тот человек, которого вы ищете, но он воевал в том же самом районе, в том же полку. Он здесь из-за инфекции, которая гнездится в его ноге. Она ампутирована по колено. И он слепой. Его семья слишком далеко, чтобы навещать, и я уверена, он будет рад новому голосу. У него даже есть книга, которую он всегда заставляет сестер читать ему.
— Какая книга?
— «Старая линия фронта» Джона Мейсфилда. Можно подумать, они скучают по войне.
Смотрительница думает, что он что-то знает о Джеральде, сказала я себе. Но не хочет меня обнадеживать.
— Как его зовут?
— Уолтер Бейкер. Приятный парень.
Его кровать стояла в дальнем конце палаты, под высоким арочным окном. Смотрительница принесла мне стул и представила меня.
— Миссис Шеклтон приехала в надежде узнать что-нибудь о своем муже, но я убедила ее поболтать с вами полчасика. Хотя вы этого и не заслуживаете.
Он усмехнулся:
— Я ваш звездный пациент, хотите сказать. Желаете мной похвастаться.
Дружеское подтрунивание призвано было скрыть тот факт, что они уже обо мне говорили. Уолтер Бейкер протянул в мою сторону руку. Я взяла его за руку, стараясь унять нервную дрожь при мысли, что у него могут иметься для меня какие-то новости. Это было смешно спустя столько времени. Пять лет после окончания войны.
— Ну, тогда я вас оставляю, — проговорила смотрительница.
