Салли тронула мою руку.
- Ты никого не убивал.
- Я сам привел девушку к этому сукину сыну. Привел за тысячу долларов.
Деньги пришли в конверте со множеством марок в следующий понедельник. Это был толстый конверт, набитый двадцатками. Я швырнул его о стену, купюры посыпались, словно зеленые конфетти. Позднее, в один из моих редких трезвых моментов, я их собрал и положил в новый конверт. Деньги есть деньги, не имеет значения, откуда они приходят. Сейчас они лежат в банке, на моем депозите. Я заработал их... Каждый может подтвердить, что заработал.
- Не требуй от себя невозможного, Нат! - сказала Салли. - Ты не мог знать, что этот человек ей не отец.
- Я должен был проверить его. Уже второй раз за последнее время ко мне приходят с улицы и рассказывают байки, и я заглатываю крючок, леску и грузило. Я постоянно оказываюсь в дураках. Сообразительность моя меня подводит. Не удивляйся, если какой-нибудь малый еще до конца лета продаст мне "Ригли-билдинг".
Салли с улыбкой заметила:
- Ты снова начинаешь говорить, как Нат Геллер, нравится тебе это или нет. Я вздохнул.
- Со мной будет все в порядке, когда я выкарабкаюсь из этого. А я выкарабкаюсь. Уже то, что я здесь, - хороший признак.
- Думаю, ты прав.
- Я выйду из запоя, обещаю тебе. Я много повидал парней, сидящих в подворотне в лохмотьях, прихлебывающих из бутылки в пакете62. Я сумею взять себя в руки.
- Верю, ты же не самоубийца, Геллер.
- Самоубийцей был мой отец.
- Может быть, именно поэтому ты так не поступишь.
В субботний полдень я несколько часов сидел в офисе шерифа графства Де Кальб, давая показания. В городке было известно, что бывший муж Луизы Сет Пирсон сходил с ума от ревности, ярости и тоски по сбежавшей жене, хотя никто не предполагал, что все зайдет так далеко. Я ничего не рассказал им о том, как удалось вытащить Луизу из преступной жизни. Они знали только то, что Пирсон под видом Джошуа Петерсена пришел ко мне с просьбой найти его "дочь". Настоящий же Джошуа Петерсен, оказывается, умер несколько месяцев назад.
Эта история нашла некоторое отражение в чикагских газетах, но на заметку мало кто обратил внимание. О преступном прошлом Луизы не знали, иначе история заслужила бы более пристальное внимание обывателей.
- Луиза очень удивилась, - проговорил я, качая головой, - что фото, на котором она была снята со своим мужем, попало ко мне от ее отца. Но я не обратил на это внимания. Очень уж хотел заработать эту тысячу баксов.
- Перестань корить себя! Судьба этой девушки была предопределена. Ты не в силах был что-то изменить. Есть вещи, Нат, которые нам неподвластны, их нельзя контролировать. Ты всего лишь человек.
- Я полицейский. Детектив.
- Да, верно. Именно потому что ты детектив, тебе и хочется в хаотичном мире навести порядок. Но это невозможно. Будь к себе справедливым. Ты же спас жизнь Дж. Эдгару Гуверу, во всяком случае, спас его достоинство.
- Тебе и это рассказал Барни?
- Да. И ты проделал все блистательно, разве не так, Геллер?
- Десять Гуверов не стоят ее одной.
- Да, на этот раз что-то у тебя не сработало, жизнь играет по-своему. - Она встала с постели, подошла к окну и показала наружу: - Ты не успеешь опомниться, как наступит зима, и богатые бездельники с Голд-Коаст наденут норковые пальто, в то время как всего в нескольких кварталах отсюда люди будут замерзать на улицах. Это справедливо?
- Нет. Но разве тебе не хотелось изменить это?
- Хотелось, в меру своих скромных сил. Но я не собираюсь выбрасываться из окна, как и не собираюсь выбрасывать в него свое норковое пальто или отдавать его какому-нибудь бродяге. Не желаю я и рыдать над своим пивом.
- А что же ты собираешься делать?
- Выжить, не создавая себе никаких проблем. Выполнять мою работу хорошо, как только могу. Помнишь свои советы?
Я улыбнулся.
Она отошла от окна и присела на кровать.
- Перестань себя упрекать. Лучше расскажи о встрече с Диллинджером.
Да, Барни действительно рассказал ей все.
- Я просил маленького сукина сына держать это в секрете.
- У тебя секреты от меня, Геллер?
Я рассказал ей о том, что Коули притворялся, делая вид, что Салливан, которого я встретил, обманывал меня, называя себя Диллинджером. Громкая шумиха в газетах вынуждала считать смерть Диллинджера истинной. Но что на самом деле думали об этом Коули, Пурвин и даже Гувер, - мне было неведомо. В любом случае они либо подозревали, либо понимали, что Диллинджер все-таки жив. Но придерживались официальной версии о смерти Диллинджера. Мертв ли он, вернется ли к преступной деятельности, изменив облик и под другим именем, чтобы потом действительно погибнуть в какой-нибудь заварухе, - в любом случае все это их устраивало.
Их шансы скрыть настоящее положение вещей были не так уж плохи. Да и Диллинджеру было на руку, что его считали мертвым. И если он выжил в той автоматной перестрелке у "Бэнкерс билдинг", то будет вести себя чертовски осторожно, чтобы не "засветить" свое новое обличие и имя.
Коули согласился сохранить мое имя в секрете - никто никогда и не узнал о моей роли в этом деле, как и не узнали, что сорвано было похищение Гувера. Прессе преподнесли (и она это заглотнула) следующее: будто Гувер, Пурвин и Коули, направляясь в "Континенталь-Банк", случайно подверглись нападению с целью ограбления. Слухи о том, что в этом деле были замешаны известные враги общества, доходили до газет, но подразделение расследований не подтверждало этого. Не сумев захватить преступную группу, включавшую Баркеров, Флойда и Карписа, ребята из подразделения выглядели бы последними олухами, поэтому они и умолчали об именах. Члены "банды", по официальному сообщению, остались неопознанными.
Газеты писали: "Джи-мены в Лупе вступили в перестрелку". Гувер в этих сообщениях выглядел как главный герой события.
Меня это не задевало. Достаточно было того, что мое имя в газеты не попало, поэтому Диллинджер-Салливан, если он выжил, не мог обвинить меня в предательстве, хотя, конечно, мог кое-что подозревать. Никто меня там не видел, несмотря на то что я высунулся из двери, чтобы сделать несколько выстрелов поверх головы Нельсона в конце драки. Диллинджер мог знать только то, что знали все остальные: я удрал с девушкой. Правда, в отличие от них, он знал, почему я удрал.
Для Нельсона и его банды я оставался Джимми Лоуренсом.
Фрэнк Нитти прислал за мной в понедельник после полудня, чтобы узнать, что в действительности произошло у "Бэнкерс билдинг". Когда я рассказал ему, как удалось разрядить ту ситуацию, Нитти остался доволен мною и взъярился на всех других.
- Выкрасть Гувера! Безмозглые ублюдки. Я твой должник, Геллер.
- Нет, Фрэнк, вы мне ничего не должны. Никаких больше долгов между вами и мной в любом виде.
- Что ты имеешь в виду, парень?
- Я попросил об одолжении, и вы помогли, но в то же время использовали меня, чтобы навести на Дока Морана. Я был с ними, Фрэнк, когда его убили. И стал соучастником, как и тогда, когда ребята Сермэка пытались вас застрелить. Не забыли?
- Пока не перестану дышать, не забуду. Моран был давно уже мертв. Ты не смог бы ничему воспрепятствовать.
- Ну так вот. Я ничего вам не должен, и вы ничего не должны мне. Никаких обязательств, О'кей?
- Конечно, парень. Но мне все же хотелось бы оказать тебе последнюю любезность.
- Что именно?
- Я собираюсь распространить слух, что Джимми Лоуренс отправился купаться в цементных башмаках. Это необходимо сделать, чтобы удержать сумасшедших ублюдков от попыток найти тебя.
- Я оценю это, Фрэнк.
- О'кей. И ты мне ничего не должен. Да, Геллер...
- Что?
- Побрейся и прими ванну. От тебя несет, как из пивной бочки.
Хороший совет, трогательный.
И сегодня, почти неделю спустя, я воспользовался им. Принял ванну, побрился и пришел к Салли.
- Все пройдет, Геллер.
- Я часто вижу в снах ее глаза, мертвые глаза... Вот почему я продолжал пить. Отключаясь, не видел снов...
- Ш-ш-ш...
- Элен.
- Да?
- Почему ты не удержишь меня?
- Потому что не смогу этого сделать...
Она прижала меня к себе, и я заснул. Без сновидений.
Вскоре после закрытия Выставки в ноябре Салли уехала. Она была очень расстроена всем происшедшим. Это была наша последняя ночь вместе последняя ночь нашего долгого пребывания вместе. Она выглянула в окно на Голд-Коаст и сказала:
- Сегодня полностью разобрали "Столетие прогресса". Они сорвали флаги, снесли уличные фонари, разобрали стены. Началось с охотников за сувенирами, а закончилось массовым вандализмом. Это было ужасающее зрелище. Нат... Нат! Почему на этот раз ты не удержишь меня?
Я удержал ее, в последний раз.
Мы никогда больше не были вместе, но остались на долгие годы друзьями. Салли несколько раз выходила замуж. По-прежнему занималась шоу-бизнесом и пронесла свой танец с веером и "пузырем" через всю жизнь. В тридцатые годы Салли принимала активное участие в общественной и политической жизни, даже закончила колледж, получив диплом. Незадолго до ее смерти в 1979 году я разговаривал с ней по телефону: удивлялся, как ей удается до сих пор оставаться такой неутомимой.
