Кто эти пришельцы, которые болтаются в нашем обществе, пытаясь учить нас, как вести дела, которые отвергают вердикт нашего жюри, оскорбляют наш суд намеками на некомпетентность его или коррумпированность и, кроме того, пытаются бросить тень на прекрасную репутацию нашего окружного прокурора?».
Вот как выразился в одной газете некий раздраженный прокурор, после того как мы с Томом Смитом расследовали одно дело: «Какое право имеют эти два человека, один из которых бывший надзиратель в захудалой тюрьме, а другой — автор дешевых двадцатипятицентовых романчиков, объявлять себя судом последней надежды в нашем суверенном штате?».
Что уж говорить о помощи невиновным людям, для которых мы не смогли ничего сделать, по крайней мере в то время, ибо тем самым мы могли сокрушить всю нашу работу и потерять преимущества, которые нам с таким трудом удалось обрести.
Не могу экспромтом не вспомнить историю одного человека, представшего перед комиссией по помилованию. В соответствии с имеющимися у нас сведениями, которые поступили от весьма уважаемой личности, все участники комиссии единодушно были согласны даровать человеку прощение. Один из ее участников спросил у осужденного, искренне ли и глубоко тот раскаивается. Человек ответил, что ему очень жаль, но он не может раскаяться в том, чего он никогда не делал, потому что он был осужден по ошибке.
В соответствии с нашей историей, которая дошла до нас по «тюремному телеграфу», но из вполне надежных источников, все бумаги на помилование были тут же разорваны, и человека отослали обратно в тюрьму на том основании, что его отношение к содеянному «продолжает оставаться антисоциальным».
Давайте предположим, что все эти факты соответствуют истине. Нетрудно представить себе, что будет чувствовать и говорить человек, свобода которого была у него в руках, если бы он согласился соврать.
Тут встает вопрос о дифференциации наказаний.
Некий человек совершил преступление в каком-то штате или в одном из графств этого штата, и судья, известный своей нетерпимостью, обрушивает на него всю тяжесть закона.
Другой человек совершил точно такое же преступление и даже, быть может, при более отягчающих обстоятельствах, но только потому, что в том месте другие политические условия и он попал к другому судье, он получил куда меньший срок.
В стенах тюрьмы эти разные люди трутся бок о бок. Один из них не сдержал свой порыв и совершил преступление. Его ждут долгие годы заключения. Другой же — профессиональный преступник, который собирается продолжить свое уголовное существование, как только освободится, и ждать ему осталось недолго.
Акт о неопределенности сроков наказания предназначен для таких ситуаций, и в какой-то мере он справляется со своей задачей.
Но тут мы снова сталкиваемся с проблемой.
Определенные надежды возлагались на действие акта о профессиональных преступниках. Если приходится сталкиваться с человеком, который уже трижды был судим за серьезные преступления, его, так сказать, изымают из обращения. Он получает пожизненное заключение.
И что происходит?
Все зависит от темперамента окружного прокурора и складывающейся политической обстановки.
Сегодня в тюрьмах есть преступники, список подвигов которых можно писать на свитках обоев, и через несколько месяцев они выйдут на свободу. Рядом с ними в той же тюрьме сидят люди, совершившие по три преступления, ни одно из которых не идет ни в какое сравнение с любым из упоминавшегося длинного списка, но они считаются профессиональными преступниками, получившими пожизненное заключение.
Как это может произойти?
Проще простого, если окружной прокурор завален работой. Он спешит скорее уйти в отпуск. Офис у него переполнен. А его еще ждет сомнительное дело с отпетым преступником. Полиция пыталась разыскать доказательства для обвинения. Им удалось лишь собрать в кучу разную ерунду, чтобы окружному прокурору не было возможности вернуть дело на доследование. Тем не менее он видит все его явные слабости. Представитель защиты сделает из его свидетелей мокрое место.
Окружной прокурор встречается с человеком, сидящим в тюрьме. «Ну что ж, друг мой, если вы надеетесь выиграть дело, я выложу всю имеющуюся у меня информацию, упомянув о прошлых ваших подвигах и приговорах. В таком случае вас ждет пожизненное заключение как профессионального преступника. Но если вы согласны на сотрудничество со мной, если вы не будете упираться и признаете свою вину, я, в свою очередь, оставлю в покое ваше прошлое. В сущности, я даже могу просить об уменьшении срока вашего наказания».
Такое происходит каждый день.
В подавляющем большинстве штатов прокурор использует акт о профессиональной преступности как рычаг или как дубинку, в зависимости от того, как вам угодно смотреть на него.
Я вспомнил дело, не так давно имевшее место в Вашингтоне. Человек, обвинявшийся в подделке чека, признал себя виновным. Он был приговорен к нескольким годам в тюрьме.
Но эта подделка была не единственной. Она была лишь частью хорошо разработанной преступной системы. Подделки продолжали поступать и после того, как преступник признал себя виновным, был осужден и водворен в тюрьму.
Наконец был найден главный виновник. Не было никаких сомнений, что именно он организовал всю эту цепь преступлений.
Соответствующий отдел прокуратуры вызвал человека, который признал себя виновным, и сказал:
— Какого черта вы признали себя виновным в преступлении, когда вы были ни в чем не виноваты?
В ответ осужденный скривил лицо в циничной ухмылке:
— Потому что я не дурак,— ответил он.
Его попросили объяснить подробнее, что он имел в виду.
— Окружной прокурор приехал ко мне и сказал: «Я могу тебя угробить. Если выйдешь на процесс, тебя признают виновным. В зале суда я приведу все твои прошлые приговоры, и как рецидивист ты получишь срок до конца жизни». Я понял, что возможности выкрутиться у меня нет. А тут мне предоставлялась возможность получить всего пять лет, да еще и выйти условно-досрочно. Что мне оставалось делать?
Есть еще одна тема, которую нельзя упускать из виду, когда речь идет о тюрьмах и их обитателях.
Я уже упоминал о преимуществах, которыми обладает решительный начальник тюрьмы, если он пользуется доверием губернатора и достаточно смел, чтобы бороться за права своих подопечных.
Преимущество это, конечно, временное. Рано или поздно, но его приятель-губернатор уступит свой пост, и новоприбывший скажет:
— Такой-то и такой-то — политический ставленник моего противника, и не вижу оснований оставлять его на прежнем месте.
А что, если начальник тюрьмы — профессионал своего дела?
Некоторые из них знакомы с научными изысканиями в этой области и обладают практическим опытом, работают и непосредственно в тюрьмах и в соответствующих отделах прокуратур. Они пользуются всеобщим уважением в стране со стороны своих коллег. И если кто-то знает точные ответы на вопросы, связанные с преступностью, то это обязательно кто-нибудь из этих закаленных профессионалов.
Но им приходится постоянно преодолевать в работе помехи за помехами.
Они страдают из-за нехватки средств, отсутствия подготовленных сотрудников, из-за перенаселенности тюрем. Но самое большое препятствие — отношение общества.
Общество, как правило, не знает о проблемах, связанных с руководством таким специфическим учреждением, как тюрьма. Да и не хочет знать. Общество не хочет, чтобы ему напоминали о таких неприятных вещах.
Из-за того, что общество практически ничего не знает о том, что происходит за стенами тюрьмы, потому что оно весьма смутно представляет себе мысли и психологию заключенных, оно продолжает пребывать в уверенности, что самое надежное лекарство от преступности — это наказание. Если же преступность продолжает расти, общество, верное своим взглядам, предпочитает видеть причину в слабости законов. Мы должны сделать их более действенными. Усугубить наказания. Преподать этой публике настоящий урок.
И что в таком случае делает общество?
Представим себе, что участились случаи ограбления станций техобслуживания. Гражданам это, конечно, не нравится. Они разгневаны. Они возмущены. Они хотят «что-то делать с этим».
Некий законодатель, готовящийся выдвинуть себя кандидатом в очередной избирательной кампании и жаждущий популярности, объявляет, что он может решить эту проблему и выдвигает законопроект: любое лицо, ограбившее или покусившееся на ограбление станции техобслуживания, должно быть приговорено на срок не менее десяти лет в тюрьме, в течение которых не может быть и речи о помиловании или условно-досрочном освобождении; любое лицо, которое уже было уличено в подобном преступлении и снова пошло на это, получает не меньше пятнадцати лет, в течение которых… и т. д. и т. п.
