— Вы обвиняете меня в подделке документа, генерал?
— Я никого не обвиняю. Я только хочу сказать, что события, изложенные на этих клочках бумаги, никогда не имели места. У меня не было подобных разговоров с адмиралом Барнсуэллом. Жаль, что здесь нет мистера Джирарда, он мог бы нам рассказать, при каких обстоятельствах это было написано.
— Жаль, что Поль лишился жизни, пытаясь спасти свою страну, — с гневом поправил его Лимен.
— Если все это предназначено для того, чтобы бросить тень на мои патриотические чувства, то вы напрасно тратите время.
Лимен взмахнул бумажками:
— Вы отрицаете, что это подпись адмирала Барнсуэлла?
Скотт пожал плечами.
— Откуда я знаю? Но если бы я сделал заявление против этой писанины Барнсуэлла, от нее бы ничего не осталось.
— Вы, кажется, опять намекаете на какое-то разбирательство, генерал?
— Если дойдет до этого, американский народ никогда не поверит состряпанной вами истории.
— Я готов пойти на такой риск, — сказал Лимен, — даже не касаясь целого ряда других вопросов. — Он вытащил листок бумаги из-за сигарного ящика и стал перечислять пункт за пунктом: — Вы заявили сенатской комиссии по делам вооруженных сил, что во время последней тревоги плохо работала связь, тогда как на самом деле чуть ли не одна только связь и действовала как полагается. Взять также ваше длительное и весьма близкое знакомство с Гарольдом Макферсоном, фигурой с крайне сомнительными связями. Или тайное посещение сенатора Прентиса, когда вы в полночь поднимались к нему на грузовом лифте, чтобы вас не заметили. Есть немало и других данных, но, я думаю, не стоит в них копаться. Я требую вашей отставки и отставки других трех генералов из комитета начальников штабов в течение часа.
Неуверенность, замеченная Лименом раньше, казалось, все сильнее охватывала Скотта. Его глаза забегали от обгорелых бумажек к листку в руке Лимена, потом остановились на лице президента.
— Может быть, «фальшивка» слишком сильное слово, — признал он, — но нет никаких доказательств подлинности этого документа.
— Нет, генерал, боюсь, что у вас ничего не выйдет. Документ подписан двумя людьми, один из которых еще жив. Джирард звонил мне по телефону и сообщил, что он получил письменное заявление и для сохранности спрятал его в портсигар. Офицер испанской полиции нашел этот портсигар и передал его одному из сотрудников американского посольства. Этот человек находится сейчас в Вашингтоне. Он вручил мне портсигар сегодня днем.
— Как его фамилия?
— Этого я вам не скажу. Но могу вас заверить, что он читал документ и подтвердит его содержание. Офицер испанской полиции, разумеется, сможет опознать портсигар. Что касается самого документа, то есть эксперты по почерку.
Скотт вяло улыбнулся.
— Вы хотите предъявить мне обвинение перед судом?
Лимен ничего не ответил. Скотт сидел не шевелясь. В его поведении ничто не изменилось, но глаза выдали его прежде, чем он заговорил.
— Если я подам в отставку, вы уничтожите этот документ?
Теперь Скотт торговался. Лимен, не ожидавший такой возможности, задумался. В комнате было слышно только дыхание двоих людей, да время от времени в открытое окно врывался шум уличного движения.
— Уничтожу, — сказал Лимен. — Не по той причине, которую вы имеете в виду, но уничтожу. В сущности, больше с ним нечего и делать. Я сожгу его вот в этом камине, если хотите, на ваших глазах, как только у меня в руках будут четыре прошения об отставке.
Скотт встал. Он смотрел сверху на президента, и Лимен не мог понять, собирается ли генерал капитулировать или гордо выйти из комнаты. Они смотрели друг другу в глаза. Потом Скотт тихо сказал:
— Могу я воспользоваться вашим письменным столом?
— Разумеется.
Скотт быстро прошел к письменному столу орехового дерева, стоявшему у стены. Лимен, придерживая коленом нижний ящик, чтобы он не открылся, выдвинул Скотту верхний ящик стола. Генерал взял лист бумаги и под золотой эмблемой президента написал:
«17 мая
Настоящим подаю в отставку с поста председателя комитета начальников штабов Соединенных Штатов с вступлением в силу немедленно после ее принятия.
Джеймс М.Скотт, генерал военно-воздушных сил США».
Лимен взял лист, подул на него, чтобы просохли чернила, склонился над столом и написал наискосок внизу:
«Отставка принята. 17 мая, 21 ч. 39 м.
Джордан Лимен».
Президент взял прошение и подошел к телефону.
— Эстер, — сказал он, — генерал Скотт на несколько минут воспользуется моим телефоном, чтобы поговорить со своими коллегами. Вызовите, пожалуйста, всех, кого он пожелает. Но сначала соедините меня с генералом Рутковским — он в центральном пункте управления комитета начальников штабов.
Скотт, стоявший посредине кабинета, не мог скрыть изумления, услышав фамилию Рутковского.
— Барни, говорит Джордан Лимен. Генерал Скотт только что подал в отставку, и я ее принял. Отправьте, пожалуйста, срочную телеграмму всем командующим за моей подписью об отмене назначенной на завтра тревоги. И прикажите, чтобы эти «К-двести двенадцать» оставались в Форт-Брэгге. Если они уже вылетели, направьте их в другой пункт назначения или верните обратно. Если потребуется, поставьте и на этом приказе мою подпись.
Лимен повесил трубку и повернулся к Скотту. Генерал мрачно улыбался.
— Генерал, я не хочу, чтобы страна когда-либо узнала действительную причину вашей отставки, — сказал он. — Не знаю, одобряете вы это или нет, но так будет.
— Но вы укажете какую-то причину?
— Да. Наши разногласия по вопросу о договоре. Видит бог, они достаточно реальны. Завтра я выступлю с речью перед страной и скажу, что потребовал вашей отставки и отставки других трех членов комитета, потому что вы уже после принятия окончательного решения продолжали выступать против утвержденной национальной политики в жизненно важном вопросе.
— А что, если я скажу другое?
— Разумеется, вы можете сказать все, что вам угодно, — улыбнулся Лимен. — Но если вы упомянете подлинную причину своей отставки, я сделаю все возможное, чтобы вам не поверили.
Скотт подошел вплотную к президенту.
— Господин президент, «подлинной причины», как вы выражаетесь, не существует. С моей стороны не было абсолютно никаких неправильных, незаконных или подстрекательских действий, на что вы намекаете. Меня заставил выйти в отставку человек, который потерял… ориентировку.
— Думайте, что хотите, генерал, — ответил Лимен, — но дайте мне слово, что будете молчать, пока я не объявлю свое решение. Иначе мне придется задержать вас в этом доме на весь завтрашний день.
— Даю вам слово, — сказал Скотт. — Если я и выскажусь, то лишь тогда, когда факты, касающиеся этого дела, станут широко известны.
Лимен направился к двери.
— Я оставлю вас на некоторое время одного, генерал. Передайте, пожалуйста, Райли, Хардести и Диффенбаху, чтобы они немедленно прибыли сюда. Они могут войти через задние ворота, как и вы. Как только кто-либо из них явится, позвоните по телефону мисс Таунсенд. Она меня найдет.
Лимен вышел в коридор, закрыл за собой дверь и, соединив в кольцо большой и указательный пальцы, подал Корвину знак, что все в порядке. Потом направился в комнату, где был Кларк. Широко распахнув двери, он чуть было не крикнул: «Рей!» — но увидел, что комната пуста.
Президент жестом подозвал Корвина.
— Арт, где же Рей? Он должен был ждать меня здесь.
— О, сенатор ушел уже больше часа назад, — сказал Корвин. — Он внизу, в зале заседаний правительства, с министром Тоддом.
Спускаясь в лифте, Лимен думал: «Значит, Рея вовсе и не было в комнате во время нашей схватки. А если бы он мне понадобился? Но я обошелся без него. Может быть, он знал, что я обойдусь…» Торопливо шагая по крытой галерее мимо розария в западное крыло дома, Лимен поймал себя на том, что он насвистывает какую-то мелодию.
Президент вошел в зал заседаний правительства, и оба его союзника в нетерпении бросились ему навстречу. Лимен стоял улыбаясь, как всегда неловкий и угловатый, но с явно победоносным видом. Он вытащил из кармана лист бумаги.
— Генерал Скотт подал в отставку, — объявил он.
Седые брови Тодда, изогнувшись дугой, взлетели кверху. Он крепко сжал руку президенту.
— Вы выдержали бурю, господин президент. Все остальное пойдет как по маслу.
Кларк замахнулся, словно намереваясь нанести Лимену удар в челюсть, и улыбнулся.
— И это сделал ты, Джорди, — сказал он. — Отлично, дружище!
Пятница, одиннадцать часов вечера
«Ликвидация остатков капитулировавшей армии», как выразился Тодд, требовала известного времени. Корвин, Тодд, Кейси и Рутковский — последние двое были срочно вызваны из Пентагона — беспокойно слонялись по комнате Монро, пока президент Лимен был занят в своем кабинете.
