женщиной, так вы решили лишить меня еще и дома? Не слишком ли жестоко?
– Это тебе только кажется. На самом деле я спас тебя от своих кошмаров. Ты радикально сменила обстановку. Я поселил тебя в прекрасном доме, в прекрасной французской деревне, показал тебе прекрасный сад Моне…
– Прекрасно, прекрасно… – передразнила его Женя.
Она едва сдерживалась, чтобы не покрутить пальцем у виска – Петр ненормальный!
– Я хотел, чтобы моя героиня самым естественным образом отреагировала на то, как на ее глазах происходят метаморфозы с людьми в самолете. Сначала, конечно, я все обсудил с Элизой. И мы с ней придумали этот ход – превращение внучки в бабушку, и наоборот. И подыгрывать нам должна была ее внучка Лиза. Чтобы все получилось и ничего не сорвалось, я пообещал заплатить ей пять тысяч евро за то, чтобы она сыграла все по сценарию, чтобы в самолете изображала это самое превращение, чтобы у нее начинала шелушиться кожа, появились бы седые волосы… Я помогал ей с этими изменениями, сам незаметно для тебя подсовывал ей необходимые детали грима…
Женя, слушая его, не знала, как и отреагировать. Трое взрослых людей усердно сводили ее с ума. Неужели они не понимали, как это может отразиться на ее психике?
– …Там, в саду Моне, они менялись местами, оставаясь в похожей одежде, и поэтому тебе казалось, что это Элиза помолодела…
Слушая Петра, все его объяснения, Женя в какой-то момент поняла, что теряет интерес к разговору. Как-то сразу стало все ясно и противно. Ее использовали, как только могли. Сначала травмировали тем, что не рассказали правду о Борисе, придумали грубо сляпанную «адвокатскую историю» с проблемным клиентом, потом лишили ее дома, затем внушили, что она сходит с ума и ей мерещатся кошмары, порталы и какие-то призраки… И все это лишь для того, чтобы бесталанный и лишенный всякой фантазии (и совести!) Петр написал роман. Роман с нее. Каждое ее движение, выражение лица, реплики, диалоги, ее страхи – все пошло бы в топку бесовского романа.
Она бы и послала деверя к черту, причем с большим удовольствием, если бы не Борис. Зачем ему, выжившему и вернувшемуся к жизни, сейчас конфликт между двумя любимыми им людьми, скандал, разрыв отношений?
К тому же если посмотреть на это путешествие в Живерни с другой стороны, отключив эмоции, то разве она не отвлеклась? Ну на самом деле, разве эта поездка не сделала ее тоску по Борису менее болезненной? И не лучше ли простить Петра за его идею разыграть сюжет в реальных лицах?
– Они неплохо сыграли свои роли, – заставила она себя сказать как можно более миролюбиво. И тут же не выдержала: – Но для того, чтобы понять меня, Петр Михайлович…
– Ох, вот только не называй меня по отчеству, иначе я пойму, что ты злишься на меня и никогда не простишь!!! – замахал он руками.
– Я хочу сказать, чтобы прочувствовать то, что я сейчас испытываю, просто поставьте себя на мое место. И вам сразу станет все ясно! Вам бы понравилось, если бы на ваших глазах Борис, скажем, превращался в мальчика, а я – в бабушку или что-нибудь в этом духе… Чтобы к нам подключились еще и чужие люди для правдоподобности сценария. Чтобы мы все дружненько сводили вас с ума!!!
– Но все же закончилось. – Он потупил взгляд так театрально и в то же самое время как-то по-детски, что Женя смягчилась.
– Не знаю, сколько еще времени мне понадобится, чтобы получить ответы на все мои вопросы, и я отложу это на потом, но только потому, что я сейчас счастлива. Борис здесь, со мной, и это главное. Он жив. И поправится. Обязательно.
– Женя! – Петр с видом человека, который только что вспомнил что-то важное, торопясь, словно без этого разговора бы не получилось, опрокинул в себя порцию коньяку и зажевал ломтиком лимона. – Мы же не поговорили с вами о самом главном!
– В смысле? Вы о чем?
– Так роман же не закончен! Имеется в виду, конечно, подробный синопсис, роман-то еще писать и писать. Я не придумал финал. Честно, я не знаю, как его закончить. Ну вот приехали они в Москву, главная героиня Женя…
– Вы еще и имя мое использовали?
– Это просто как дежурный вариант. Для удобства.
– Так вот, Женя места себе не находит и не может понять, кто они вообще такие, эти Элиза и Лиза… Ведь на самом деле все это должно смахивать на какое-то мощное плутовство, мошенничество, должно произойти что-то страшное, быть может, даже… убийство… Но вот кто кого и зачем должен убить – ума не приложу!
– Да вы просто невыносимы! Мало того, что вы меня использовали, как рабочий материал, так теперь хотите, чтобы я придумала вам бомбический финал? Так?
– Ну да… Со стороны же виднее… Так как мне закончить роман?
– Вы серьезно?
– Женя, написано уже много, очень много… Лиза должна вернуться в Москву, и главная героиня каким-то образом узнает, что Лиза и Элиза – это бабка с внучкой, и что… Женя, куда мне деть Элизу? Она же летела с нами в одном самолете?
Женя раздумывала недолго. Примерно секунд десять.
– Внучка должна убить бабку, предварительно ограбив ее. Выпытав какие-то пароль, банковские коды или что-то там еще, не знаю… И труп несчастной Элизы (господи, прости меня!) должны найти как раз за той желтой дверью… Но чтобы это выглядело логично, в тех письмах, что она пишет своей подруге… как ее там? (Женя лукавила, как если бы на самом деле забыла имя подруги Лизы).
– Ее зовут Вера. Это положительная во всех смыслах девушка. И подругу Лизы, вернее, Милы…
– Так. Стоп. Кто такая Мила?
– Вообще-то так зовут внучку Элизы. В реальности. Это я в своем романе назвал ее Лизой, ведь это должна была быть одна и та же женщина – Лиза, Элиза, для удобства восприятия. Так вот, а ее подругу на самом деле зовут Вера. Я потом изменю ее имя. Пока что, повторюсь, мне так удобнее.
– Так вот, в этих письмах читатель должен уже почувствовать гнилой характер этой молодой особы. Я имею в виду Лизу, понимаете?
– Да, понимаю…
– В ней изначально должны проступать черты преступницы, а сам роман постепенно сделать криминальным. Ведь он, как я понимаю, должен закончиться тем, что главная героиня разоблачает замысел этой самой внучки прибрать к рукам богатство бабки.
– Хочешь сказать, что я пишу вроде как детектив?
– Правильнее было назвать плутовской роман или криминальный. Не люблю слово «детектив». Когда его произносят, я сразу
