уже всем повзрослеть и не носиться, и не пинаться. А кто-то, наоборот, сетовал на то, что тяжелы стали на подъем.
Борис мрачно сидел у стены и сопел в ответ на все вопросы. Алина же выглядела разъяренной, но странно довольной. Появился Караваев, один, без верного Михаила. Лицо его было серьезным и озабоченным. Как всегда.
— Ну что, уже все в курсе? — быстро спросил он, оглядывая собравшихся.
— В курсе, что вредитель обнаружен, — пробубнил Вася. — Теперь бы ещё понять, с чего это он хотел нашего Борьку пристрелить. И вообще, кто тогда Сашку убил? Он же?
— Нет, не он, — покачал головой Караваев. — Павел Мишанин ту ночь, когда погиб Вершинин, провел у своей девушки. Это подтверждают соседи — девушка живет в коммунальной квартире. Так что алиби у него железное. А вот с чего он арбалет утащил и решил в окно спальни выстрелить… Борис Михайлович, Алина Оскаровна, может, вы сами эту историю расскажете?
Воцарилась тишина, только Надежда равномерно звякала ложечкой, упорно размешивая сахар в холодном кофе. Алина пожала плечами:
— Отчего же, вполне могу. Надеюсь, что это всех развлечет.
История в изложении Алины с некоторыми ремарками майора выглядела следующим образом. Около полутора лет назад, когда ремонт дачи был в начальной стадии, жить можно было только в части дома, на первом этаже, потому что все остальное отделывалось и переделывалось. Но Ротманы решили, что пора обзавестись хоть какой-то прислугой, которая могла бы готовить и убирать в пригодных для жилья комнатах. Через бюро по найму подыскали двух с виду очень приличных местных девушек. Одна из них до сих пор служит в доме, а вот вторая…
Лена, миловидная блондиночка, видимо, начитавшись любовных романов, сочла, что вполне способна вскружить голову богатому хозяину. В ход пошли полупрозрачные блузки, невинное хлопанье глазками и всевозможные обольстительные ужимки. Вначале Борису даже понравилось, что он ещё может служить для юной девицы объектом охоты, но потом, когда Алина не на шутку разнервничалась, он счел нужным объяснить Леночке, что ведет та себя, мягко говоря, неправильно. Девушка вроде бы приняла услышанное к сведению и стала вести себя исключительно корректно, так что все вздохнули с облегчением.
Но радовались рано — через пару месяцев Лена во всеуслышание объявила, что ждет ребенка. От Бориса. Ротман обалдел. Никаких шашней он с горничной не заводил, предпочитая если и погуливать порой, то на стороне, а не в собственном доме. Он был практически безупречным семьянином, а тут такая наглая ложь и клевета! Алина восприняла новость с потрясающим хладнокровием. Для Лены была немедленно снята однокомнатная квартира, ей привозили туда качественные продукты, наблюдал за течением беременности хороший платный врач. Условие было поставлено одно — генетическая экспертиза после родов. Если окажется, что ребенок действительно Борькин, то пусть отец решает сам, как дальше быть. А уж если нет — извините. Битье Ротмана кулаком себя в грудь, клятвы и вырывание и без того изрядно поредевших волос супругой во внимание не принималось.
То ли Лена была столь наивной, что считала возможным ввести в заблуждение экспертизу, то ли хотела пожить немного на халяву, то ли просто мстила Борьке и наслаждалась его страданиями, неизвестно. Но в установленный срок она родила девочку, и анализ ДНК подтвердил — дочь Лены таки никакого отношения к безвинно оклеветанному Ротману не имеет. Пришлось шантажистке возвращаться в свою коммуналку несолоно хлебавши.
Но Бориса, видимо, разжалобило бедственное положение, в которой оказалась юная мать. И он тайком от Алины стал посылать Лене ежемесячно то сотню, то пару сотен долларов — чтобы было чем кормить ребенка. Конверты с деньгами отвозил шофер Ротманов — Павел. Таким образом он познакомился с Леной и закрутил с ней роман. Девица была не промах, практически сразу она сообщила новому возлюбленному, что родила дочку от Бориса, но злобная фурия Алина подделала результаты экспертизы, так что она, жертва коварства, доказать теперь ничего не сможет. А денежки, которые посылает негодяй-отец — это свидетельство того, что он всё знает о ребёнке и таким образом успокаивает нечистую совесть. Подлец сам живет в роскоши, а она с младенцем вынуждена с хлеба на воду перебиваться.
Павел был человеком легковерным, но все же он расспросил вторую горничную и «мастера на все руки» Сан Саныча, бывших свидетелями мелодраматических событий в доме Ротманов. Оба подтвердили, что Ленка называла отцом своего будущего ребенка Бориса и то, что экспертиза доказала обратное. Это в точности соответствовало версии самой Лены, а значит — всё правда, решил Павел. И загорелся идеей наказать негодяя. Скорее всего, эту мысль подспудно внушила ему сама дама сердца, но разве сейчас он признается, Зорро местного разлива?
Когда произошло убийство Вершинина, Павел ночевал у Лены, и его видели практически все соседи — жарил картошку на кухне, а потом прибивал вешалку в коридоре. Узнав о преступлении, Мишанин решил использовать ситуацию и под шумок выполнить давно задуманное. Орудие произошедшего убийства было довольно экзотическим, и это натолкнуло его на мысль об орудии возмездия. Очень удобно — пусть считают, что оба раза действовал один и тот же человек!
В юности Павел увлекался ролевыми играми и умел стрелять из арбалета. Утащить оружие проблемы не составило — он попросту влез в незапертое окно гостиной и снял его со стены. Никто ничего не заметил — охранники в этот момент двором не интересовались, один ужинал, а второй пошел кормить собак. Спрятав арбалет в мастерской, Павел крикнул парням, что уходит домой. Те открыли калитку, он стукнул створкой, сделав вид, что вышел, а сам прокрался обратно — под окном и вдоль стены. Он верно рассчитал «мертвую зону» видимости. Таким образом он вернулся в мастерскую — нужно было сделать боевой наконечник, ведь легкая стрела не годилась для задуманного мероприятия.
Подготовив оружие, Павел выждал, когда все улягутся, погаснет свет и дом затихнет. Ждать пришлось довольно долго. Потом он прокрался на террасу, отлично зная, где находится окно спальни Бориса. Но одно дело замышлять страшную, но справедливую месть, а другое дело — выстрелить в беспомощного спящего человека. К Паше Борька относился вполне нормально, не гнобил и не унижал. И вот он должен его ранить или даже убить… Тут Борьке приспичило в туалет, а Павлу неожиданно пришла в голову спасительная мысль, что страх — тоже месть. Пусть боится! Пусть трепещет, ведь смерть была совсем рядом!
Выстрелив в ещё теплую Борькину постель, Павел ретировался и спокойно проспал до рассвета в мастерской, потом тщательно протер ветошью ложе арбалета
