Ознакомительная версия.
По дороге дурачились. Родион называл своего нового приятеля солидно, по-взрослому – Кирилл Юрьевич, в ответ на что мальчишка хохотал.
Кирюшка расспрашивал артиста о кино. Его особенно волновал вопрос: как это взрослые люди допускают, чтобы на съемках гибли животные, имея в виду лошадей, которые умирали на экране десятками.
Родион успокаивал его, что это все специальные трюки. В определенный момент наездники (тоже специально подготовленные) подсекают коней веревкой и благополучно падают на землю. И животные, и люди остаются, как известно, целехонькими и невредимыми.
– Значит, это все неправда? – изумился Кирюшка.
– Нет, правда, но не совсем,– развел руками Уралов. И понял, что огорчил мальчика еще больше: теперь он не будет верить той щемяще прекрасной жизни, которую творит кино.
Уралов перевел разговор на другое: а вот фехтуют артисты не хуже настоящих мушкетеров. Турунгайш был уже недалеко, но у Кирюшки разгорелись глаза: он непременно и тут же захотел получить урок фехтования.
Завжикали в воздухе хворостины. И через несколько минут «гвардеец кардинала» попросил пощады у юного светловолосого Д'Артаньяна.
– Ну и силен ты, братец,– хвалил Родион зардевшегося мальчика.
Они взялись за корзины. И тут на тропинке, прямо перед ними, показалось странное существо. Перемотанное окровавленными тряпками, оно еле волочило ноги. Шерсть была мокрой от воды.
– Так это же Рекс! – закричал Кирюшка, бросаясь к собаке.
Пес слабо взвизгнул, лизнул мальчику руку. Затем схватил за рукав курточки и стал настойчиво тянуть куда-то.
– Он же ранен! – воскликнул Родион.
Рекс, отпустив Кирюшку, негромко залаял и снова ухватился за рукав.
– Зовет! Он куда-то зовет! – взволновался сын орнитолога.– Я понимаю Рекса – он зовет!
Теперь это понял и Родион. Оставив на тропинке корзины с грибами и приметив место, Уралов и Кирюшка поспешили вслед за Рексом.
– На Нур-Гоол,– объяснил мальчик, когда увидел, какой дорогой ведет их пес.
Впереди показался мостик. Один из трех, пересекающих речку Апрельковую.
Родиона удивило, что Рекс не ступил на него, а прямо отправился к воде и поплыл. Приглядевшись, он понял: кто-то убрал настил.
Кирюшка в нерешительности остановился. Уралов тоже. Когда-то такая речка была для него пустяк, а теперь с его травмой позвоночника, которую только-только, слава богу, начала залечивать Аделина…
– Была не была! – махнул он рукой, скидывая одежду и связывая ее ремнем.
И то ли необходимость переправиться подстегнула его волю, то ли замечательные руки Аделины сотворили чудо, но когда Родион выскочил из воды, то совершенно не почувствовал боли в спине, хватавшей его еще недавно даже при неловком движении в кровати.
Кирюшка тоже оказался молодцом, плавал он отменно и оказался на берегу раньше своего нового приятеля.
Торопливо оделись и уже минут через пятнадцать были у Нур-Гоола.
А там…
Там был Нил, уже отчаявшийся, что прибудет подмога: он боялся, что Рекс не дойдет или…
Осетров сбивчиво объяснил, что произошло. Уралов был совершенно потрясен тем, в каком состоянии находится его спасительница (Аделина так и не пришла еще в себя).
– А ты, Кирюха, бегом домой,– давал распоряжение Нил.– Подними всех! Алексея Варфоломеевича, Федора Лукича, участкового… Надо позвонить в район, в милицию… Срочно вызвать врача! И пусть придет Олимпиада Егоровна. Обязательно! Понял?
– Я быстро! Честное слово! – заверил мальчик.– Самой ближней дорогой!
– А ты? – тревожно обратился Родион к Нилу, видя его озлобленное, отчаянное состояние.
– Я должен догнать преступника, Родион! Должен! Понимаешь?! Чего бы мне это ни стоило! – ответил Нил.– Дорога каждая минута.– И, вскинув на плечо карабин, обратился к Рексу: – Помоги мне, дружище, очень тебя прошу…
Собака повела его вдоль берега, туда, где она первой приняла бой…
Очень скоро Нил понял: тот, кого он преследует, очень коварный и сильный. Случилось это на мостике, через который Осетров проходил каких-нибудь два часа назад, безмятежно направляясь на встречу с Меженцевым.
Рекс шел впереди, держа след. А когда убеждался, что хозяин правильно соблюдает направление, ковылял рядом или отставал. И Нилу волей-неволей приходилось сдерживать шаг, щадя раненую собаку.
Получилось так, что на мостик он ступил первым. И, не доходя нескольких шагов, рухнул в речку: кто-то вытащил одно бревно, на которое опирался настил. Слава богу, в этом месте речка была неглубокой.
Чертыхаясь и злясь, Нил добрался до берега. Он даже не ушибся, и хорошо, что карабин не попал в воду.
Гнус, сатанеющий к вечеру, и проклятые слепни нещадно жалили обнаженное до пояса тело Осетрова.
Рекс порыскал по берегу и, снова отыскав след, потянул трусцой к чаще, припадая на больную ногу.
– Терпи, родной,– ласково подбадривал его Нил.– Терпи, милый…
Как ему было больно за своего верного товарища! Без него он не знал бы, где искать преступника. Тайга велика, и дороги в ней не проложены. Преследуемый мог идти на север и на юг, на запад и на восток.
Постепенно войдя в ритм погони, Нил все больше отдавался размышлениям: кто же этот человек в плаще? Зачем ему понадобилось топить Аделину? Удивляло то, что она согласилась сесть в лодку, Аделина, которая всегда сторонилась озера. В детстве ей напророчил шаман: погибель ее – в большой воде. Она верила и боялась.
Рекс иногда в изнеможении останавливался и ложился на землю. Нил давал собаке передышку и сам по следам на примятой траве угадывал путь, которым шел преступник. Он боялся, что любая заминка на руку преступнику, которого он преследовал.
Но Рекс подымался, догонял хозяина и снова брал след. Вскоре выяснилось направление: преступник двигался в сторону, противоположную от райцентра, что несколько озадачило лесника.
Если это был кто-то из местных браконьеров (его первая мысль), то по логике он должен был жить где-то недалеко, скорее всего в Шамаюне. Но человек шел в тайгу. Туда, где вставал высокий каменный кряж, перейти его – дело хитрое и трудное; надо знать дорогу, о которой известно было немногим.
Солнце уже опускалось за верхушки деревьев, и лишь сопка, возвышающаяся над тайгой и очень напоминающая своими очертаниями знаменитую Фудзияму, еще горела ярким золотистым пламенем. Осетров знал: она скоро погаснет и тогда придет ночь.
Рекс вдруг остановился. Покрутился возле выворотня'.[13]
Нил рывком скинул с плеча карабин, спустил предохранитель.
Пес обнюхал отверстие, зияющее у вывороченных корней. Лесник заглянул туда.
«Берлога, что ли?» – подумал он. И вслух пожурил собаку:
– Некогда отвлекаться… Вперед, дружище, вперед…
Рекс заковылял дальше. Пожалев, что нет под рукой поводка, Нил положил руку на холку Рекса, и так они продолжали пробираться вперед.
А путь становился все труднее и труднее. Дорога шла в гору, через распадок, заросший густым кустарником, перевитым лианами дикого винограда. Осетров буквально продирался сквозь дебри, не обращая внимания на царапины, оставляемые острыми шинами аралий.
Нещадно горело тело от укусов комаров. Нил до крови расчесал руки, грудь, шею, что еще больше раздражало осатаневших насекомых. А лицо вздулось сплошной опухолью.
«Как там Аделина? – неотступно преследовала его мысль.– Вызвали врача из района? Успели оказать помощь, спасти?»
Перед глазами лесника стояло ее бледное лицо с рассеченным лбом.
И еще он думал о том, что сейчас творится на центральной усадьбе. Нил был уверен – Гай поднимет на ноги всех работников заповедника. Федор Лукич умел действовать быстро и энергично. Наверняка также сообщили в Шамаюн, в милицию, и следует ждать подмоги. Видимо, кто-то уже движется им вслед.
Заросли кончились, и они с Рексом очутились на зализанных ветром и водой гладких гранитных валунах. Перед Осетровым возвышался каменный кряж, за склоны которого цеплялись редкие жалкие кустики можжевельника.
– Стоять! – негромко приказал собаке Осетров, внимательно осматриваясь вокруг.
Преступник мог залечь где-нибудь меж камней. У него оружие…
Когда Нилу приходилось прежде, еще там, на границе, участвовать в преследовании нарушителя, его всегда настораживало такое вот открытое пространство, хотя пулю от затаившегося врага можно было получить где угодно.
Рекс стоял, вывалив язык набок и нетерпеливо поглядывая на хозяина. Осетров приказал снова двигаться по следу. Пес ткнулся носом в едва заметную тропинку меж валунов и пошел вперед. Нил за ним, держа карабин на изготовку. Собака привела его к узкой расщелине, уходящей в глубь хребта. Не прошли они по ней и ста метров, как очутились в кромешной тьме. Сумерки сменились ночью. Осетров весь напрягся, вслушиваясь в тишину каменного коридора. Чтобы не потерять Рекса, он взялся за ошейник.
Ознакомительная версия.
