же подвале, где до этого держали Михаила Гиржеля. Ясир, узнав, что оба его сына и жена у нас, попытался их выкупить. Он предложил рукописный Коран – семейную реликвию.
– И вы согласились?
– Почему нет? Впрочем, я и не собирался их убивать.
– Но сыновей-подростков не пощадили. Почему?
– Они погибли случайно при попытке «защитить» отца. Волчата… – Таранов презрительно скривился. – Корана на месте не оказалось, Ясир сразу понял, что его выкрал племянник – Карим Бахметев.
– То есть он не знал, что его мать завещала Коран ему?
– Да черт их разберет! Я так понял, что жена сама отдала книгу Бахметеву после смерти свекрови – та приказала ей, умирая. А сам Ясир не собирался дарить святыню неверному.
– Больше ему нечем было откупиться?
– Нечем! Я позже узнал, что он еще в Иране, откуда родом, промотал все деньги, оставленные отцом. Он игрок.
– Как и вы.
– Это – болезнь! – с пафосом произнес генерал и, наконец оторвав взгляд от поверхности стола, посмотрел прямо на Фирсова.
– Продолжайте, Таранов. Как Коран оказался у вас?
– Я вернулся в расположение части, когда все раненые с фельдшером, а так же Гиржель и Бахметев были уже на борту. Последним конвоировали к самолету Юренева. Переговорить с ним было делом нескольких минут. Он согласился попробовать выкрасть у больного Бахметева Коран. Все получилось, на подмосковном аэродроме его встретил мой человек, Юренев передал ему шкатулку с Кораном.
– Губин Юрий Александрович…
Я с удовлетворением наблюдала, как натурально испугался Таранов, вновь пряча взгляд. Он молчал, Иван тоже.
– Почему вы так доверяли Губину?
– Во-первых, он сын моего школьного друга, к тому же обязан мне жизнью, – Таранов взял себя в руки. – Мы давно не виделись…
– Увидитесь. На очной ставке. Зачем вы убили Юренева? – неожиданно задал вопрос Фирсов.
– Больше ничего не скажу. Вызывайте адвоката.
Таранов повернул голову в сторону и теперь смотрел прямо на стекло. Конечно, видеть меня не мог, но я не выдержала и, вскочив со стула, отошла к двери. Она оказалась открытой, но по ту сторону стоял молоденький полицейский. «Я вас провожу», – он пропустил меня вперед, и я услышала, как за нашими спинами щелкнул замок.
Я шла, не оглядываясь. Мысль, что столько лет мы все: мама, Карим, Барковские – жили рядом с этим чудовищем, была пугающе неприятна. Я думала о том, кем же нужно быть, чтобы активно помогать родным с похоронами тех, кого ты же обокрал, а потом и лишил жизни? Лицемерно сочувствовать, обещать поддержку, сидеть рядом за поминальным столом… кем нужно быть?!
* * *
Они мирно пили чай – мои сестра и брат. Ольга и Джамал. Время было далеко не обеденным, но стол в буфете в здании следственного комитета, куда проводил меня полицейский, был уставлен пустыми тарелками. Я сразу догадалась, что пока сидела на допросе Таранова, Ольга откармливала освобожденного узника.
– Привет! – Я, не садясь, чмокнула Джамала в кудрявую макушку. – Смотрю, сытый, осталось отмыть? Как вы здесь оказались?
– Фирсов привел. Приказал ждать тебя, потом топать домой. Всем троим.
– Ко мне или к тебе, не уточнил? – рассмеялась я. – Ну, Фирсов, даже словечком не обмолвился, что Джамала отпустили!
– Ко мне, конечно, – Ольга вопросительно посмотрела на брата. – Возражений нет?
Тот лишь отрицательно покачал головой.
Он заснул в машине, мы же еще несколько минут рассматривали его через спинки передних сидений и наверняка думали об одном – что с ним будет дальше?
– Так-то он взрослый уже мужик, – с сомнением в голосе произнесла я, подумав, что отвечаю на невысказанный вслух вопрос Ольги.
– Ну да. Только с проблемами. Как думаешь, Фирсов поможет? – спросила она, заводя двигатель.
– Джамал что-нибудь о себе рассказывал? – ушла от ответа я.
– О, да… страшилки о детском доме. Хотя, по его словам, к нему не особо цеплялись. Но я как представлю… он же такой щуплый! Соврал, наверное, доставали по полной. Кстати, учился без троек. После одиннадцатого класса в институт на бюджет экзамены провалил, ушел в армию. Вернулся, дали квартиру, как сироте, в ней и живет. В машинах разбирается – в гараже детдомовском водитель натаскал. Он же его и пристроил к этому армянину в сервис.
– Осталось выяснить, кто Джамала так подставил.
– Я уверена, Фирсов знает. Наверняка держит связь с коллегами из Ставрополя, которые расследуют убийство владельца сервиса. Сказал, что для волнений нет причин. – Ольга уже сворачивала во двор – ехали мы минут пять от силы. – Все, выгружаемся. Буди парня.
Мы все-таки вытянули из Джамала содержание его последнего разговора с Фирсовым, хотя он и пообещал тому молчать. Да, парня подставили довольно грубо. Расчет бы на то, что тот докапываться до правды не станет, потому как бодаться с владельцем «Майбаха» дело пустое. «Короче, внук того араба, который нашего отца в подвале держал, жил тогда в Иране у каких-то родственников. Ему было лет пять. Бабка там старая была, она только недавно перед смертью ему о Коране рассказала, что, мол, семейная реликвия попала в руки неверного, то есть твоего, Ася, отчима. Дала фотографии самой книжки и ключа-змеи, Гиржеля и Бахметева, наказала реликвию в семью вернуть. Тот и рванул в Россию. „Майбах“ неновый купил, только на фига, я не понял, такая дорогая тачка ему? Посыпалась сразу, до сервиса на эвакуаторе дотащили с трассы. Тут он меня и увидел, обомлел, как на Гиржеля похож. Расспросил моего начальника Карлена, узнал, что я сирота, ну и решил сам не пачкаться, меня послать к вам. А тут у меня ничего не вышло, да еще и взяли тепленьким. Фирсов сказал, что сервис не внучок поджег, я не понял, кто и зачем. В общем, укатил уже этот араб обратно на родину. Без книжки. А я теперь свободен как птах. Если вы, конечно, заявление на меня не накатаете! – улыбнулся довольно Джамал. – Я спать пойду, в камере ни-фи-га не высыпался, храпел один мужик, как трактор!»
Мы с Ольгой только переглянулись, одновременно кивая на диван.
Забирал меня от сестры Фирсов поздним вечером, удивив Ольгу щедрым подношением –
