Ознакомительная версия.
А потом они стояли, прижавшись, друг к другу, не видя и не замечая ничего вокруг. Мимо проносились тележки с поклажей, проплывали дородные матроны, увешанные сумками, пробегали визжащие подростки, шествовали солидные джентльмены с кейсами, цокали каблучками длинноногие красотки. Шелестели страницы газет, шуршали обертки макдаков, плакали дети, звенели мобильники, голос диктора заглушался криками носильщиков… Но для этих двоих не существовало ничего. Только он и она, только музыка Штрауса и солнечный свет…
А потом они медленно шли к машине, шепча какие-то ничего не значащие глупости, очень важные и нужные именно для них…
А потом они долго ехали по забитой пробками Москве. А потом они поднялись к ней…
А потом… А потом…
* * *
Утром он, расслабленный и умиротворенный, сидел в мягком кресле, закутанный в огромное банное полотенце и думал о том, что скажет Наташе, когда она принесет кофе, аромат которого он запомнил с первого дня. Но все оказалось гораздо проще, чем он предполагал. Наталья сама заговорила о том, что ей пришлось пережить.
– …Они неслись со скоростью километров сто тридцать и даже не пытались тормозить или сворачивать… Жуткое зрелище, совсем не так, как в кино показывают. Я чуть сознание не потеряла. Прямо за рулем. Едва-едва затормозить смогла. Выскочила из машины, подбежала к обрыву… – Она нервно поежилась. – Ох, ты знаешь, я ведь раньше высоты совсем не боялась, а после этого случая все дни, что там прожила, на балкон выйти не могла. В общем, сижу на обочине, мокну, даже не знаю, сколько времени прошло. Тут какая-то машина затормозила, они полицию и вызвали. А я в таком шоке была, что даже не сразу поняла, на каком языке со мной полицейский разговаривает…
– Бедная моя девочка, – грустно сказал он, проводя рукой по ее густым шелковистым волосам. – Я за тебя волновался…
– Не очень-то. – Наталья упрямо тряхнула головой. – По телефону так разговаривал, будто каждое слово сквозь зубы цедил. Что я только не передумала!
– Я тоже.
– Что-то я не заметила. – Она обиженно отвернулась к окну.
За стеклами было скучное ноябрьское утро. Падал редкий снег, голые сучья деревьев мучительно тянулись к серому небу, будто надеясь прорваться сквозь плотные хмурые тучи к свету и солнцу.
– А ты с этим Борисом раньше была знакома? Или на этой вечеринке никого из знакомых не видела?
– А ты что, ревнуешь? – удивилась Наталья. – Может, ты на меня и обиделся из-за того, что я с Ксюшей поехала, потому и разговаривал так?
– Нет, милая, но ты не ответила. Ты встречала Бориса раньше?
Почему-то его тон заставил Наталью напрячься и обернуться. Она покачала головой.
– Нет, никогда.
Оттягивать роковой момент дальше не имело смысла. Володя посмотрел ей в глаза и четко произнес:
– У него в сейфе нашли твой акт экспертизы рисунков Модильяни.
– Ах, это… – успокоенно вздохнула она. – Да, месяц назад обратился ко мне один человек, пожелавший остаться неизвестным, – это нормально, в этом нет ничего особенного. Он мне написал, что в его руки попали рисунки, которые считались утраченными. И теперь он хочет их атрибутировать и выставить на аукцион. Я это сделала, он заплатил. Вот и все.
– Что, вот так просто? И тебе не пришло в голову, что эти рисунки могут быть, например, краденными?
– Не совсем так. Дело в том, что у этих рисунков есть история, хотя и очень загадочная. И очень романтичная.
* * *
Ахматова неохотно рассказывала о своей личной жизни, но в стихах она очень искренне говорила о своих чувствах к любимым мужчинам, а о ее романах довольно хорошо известно со слов друзей и близких знакомых. И лишь одна история осталась тайной, разгадать которую не удается до сих пор.
Анна Ахматова тщательно скрывала историю любви к Амедео Модильяни.
В далеком 1910 году Ахматова и Гумилев приехали в Париж, чтобы провести там медовый месяц. Они бродили по бульварам и Елисейским Полям, любовались Эйфелевой башней, слушали заунывное пение шарманки и сидели за столиком в знаменитых артистических бистро «Ротонда» и «Улей». Вот там, в одном из этих кафе, и встретились впервые начинающая русская поэтесса и неизвестный итальянский художник.
Что такое русская женщина в Париже начала двадцатого века? Это Елена Дьяконова[8] и Сальвадор Дали, Ольга Чегодаева и Хосе-Рауль Капабланка, Лидия Делекторская и Анри Матисс, Ольга Хохлова и Пабло Пикассо, Эльза Триоле и Луи Арагон.
Это Анна Ахматова и Амедео Модильяни.
Они не могли не встретиться, а встретившись, – не полюбить друг друга.
Она была очень красива: высокая, стройная, загадочно-печальная. Мужчины на улице заглядывались на нее в восхищении, женщины с завистью обмеривали глазами. Незнакомка в шляпе с большим страусовым пером.
Он был бездомным бродягой. Его неприкаянность бросалась в глаза – то ли непременный атрибут жизни художника, характерная черта богемы, то ли веление рока. Денди в красном шарфе с неизменным синим блокнотом.
В то первое лето их встречи были случайными, мимолетными. Модильяни был, вероятно, единственным непризнанным из великих художников Монмартра. Возможно, потому что не играл в модные кубистические игры, отдаваясь поискам гармонии и мистического глубинного смысла. Ахматова была всего лишь автором нескольких стихотворений, известных только благодаря стараниям мужа. Ее первый сборник, где прозвучали главные интонации всей ее будущей поэзии, вышел только два года спустя.
Их встреча – только мимолетный эпизод в круговерти парижской жизни, но после целый год он писал ей безумные письма: «Вы во мне как наваждение…» И совершил решительный поворот в творчестве.
А в ее поэзии взлет, и стихи – все о нем:
Дни томлений острых прожиты
Вместе с белою зимой.
Отчего же, отчего же ты
Лучше, чем избранник мой?
Да, ее брак с Гумилевым не был счастливым – слишком разные характеры и темпераменты. И вот уже через полгода муж мчится в Африку, Ахматова – в Париж к Модильяни.
И начинаются долгие прогулки по ночному Парижу, чтение стихов и рисунки…
Он рисовал ее при отблесках лампы, ночью и под утро, не спавший, уставший, счастливый. Она позировала послушно – надевала тяжелые африканские бусы, поднимала руки над головой, замирала в неподвижности, сложно изогнувшись в позе танцовщицы. А по вечерам ждала его и сама открывала входную дверь, чтобы не разбудить консьержку.
Всего лишь одно парижское лето. И разлука навсегда…
Всего лишь одно парижское лето. И разлука навсегда…
И сборник «Вечер»…
И рисунки, а в них – черты ее лица, линии ее тела, ее челка, ее глаза…
Расставаясь, она подарила Модильяни на память страусовое перо, украшавшее ее шляпу, в которой впервые встретила его, а он – шестнадцать ее портретов. Амедео просил Анну, чтобы эти работы украсили потом одну из ее комнат. Но этого не произошло. Ахматова говорила всем, что во время революции 1917 года портреты пропали, может быть сгорели, а может быть, пьяная революционная матросня делала из них самокрутки. Уцелел один-единственный, тот самый, канонический. Он всегда висел в изголовье ее постели.
А после смерти Модильяни в его мастерской нашли два этюда обнаженной женщины и увидели несомненное сходство модели со знаменитой русской поэтессой.
Спустя годы портреты Ахматовой стали обнаруживаться в частных коллекциях.
Пятнадцать лет назад ее изображения были атрибутированы как модильяниевские рисунки из коллекции доктора Поля Александра[9], через десятилетие стало ясно, что три рисунка в Еврейском музее также не оставляют сомнений в личности модели – это обнаженная Ахматова с ее неповторимым профилем. Кариатид и египтянок в музеях много, и рисунков – тоже. Большинство находятся в частных коллекциях, которые никогда не показываются даже на самых престижных и крупных выставках. А сколько еще рисунков пылится на чердаках и в подвалах старых парижских забегаловок? А сколько из них разбросано по домашним архивам?
И вот пятнадцать из них найдены.
Москва. Дом Натальи. Петровка.
– Но ты не объяснила, почему эти рисунки не могли украсть?
– У кого? В России, по данным экспертов, находятся пять или шесть произведений Модильяни. Кроме работ из музея Пушкина, два-три рисунка в частных коллекциях. Обнаружение подлинных рисунков – это мировая сенсация! А уж их кража, даже из частной коллекции – тем более. Об этом было бы известно всем специалистам.
– Но вот об этих-то не было известно!
– Именно! Потому что владелец и не думал, что у него целый клад шедевров! А тот, кто первым об этом подумал, и обратился за экспертизой. Ко мне.
– Но почему втайне?
– А кто захочет позориться, если сначала раззвонит на весь мир, что у него подлинный Модильяни, а потом окажется, что это подделки или просто никчемные штудии первокурсника?
Ознакомительная версия.
