Все думали, что после разгона "Молнии" Алеша уйдет в священники... А он устроился врачом на "скорой помощи", поскольку имел медицинское образование и в спецподразделении, кроме всего остального, исполнял обязанности доктора.
Капеллан сразу же заметил нездоровый вид Глеба и посоветовал ему посмотреться в зеркало. Головеров посмотрелся: похмельная рожа всколыхнула слабое сопротивление своему состоянию, и он рассказал Алеше о своих сновидениях, при этом умолчав об их истинной причине, произошедшей наяву. О случае в Бендерах и о снайпере-наемнице Марите, приехавшей воевать на стороне "румын", никто в "Молнии" не знал. Капеллану можно было поведать тайну, однако Головеров не в силах был решиться на это сейчас.
- Сказать могу одно - кончай пить, - заявил Алеша и дал какого-то порошка от похмелья. - Придешь в себя, поговорим. И наведи порядок в доме. Посмотри, что творится! Вывези всю грязь, сходи в баню, держи себя в форме.
Глеб послушался и целый день вяло занимался приборкой, распихал по углам пустую посуду, кое-как промел ковровое покрытие в комнате, вымыл пол на кухне и в коридоре, однако от этого не полегчало. Он, может быть, лучше Капеллана знал, как избавиться от навязчивых сновидений и больной памяти: клин следовало вышибать клином. Выйти сейчас в "свет", познакомиться с очаровательной телочкой, недели на две все как рукой снимет. Или уж позвонить кому-нибудь из знакомых девушек и позвать в гости на тот же срок. Только не быть одному!
На "свет" и на разговоры требовалась хоть какая-нибудь душевная энергия, эмоциональный всплеск или простое желание женщины. Ему же ничего не хотелось, и потому он поплелся в ванную мыться. Отмывшись, Глеб увидел вокруг себя невероятную грязь и начал убирать в ванной. Возился долго, намеренно не спешил, и все равно была уже ночь и надо ложиться спать. Он лег, не расстилая постели и не раздеваясь, и сразу понял, что снова станет сниться Марита. В глубине сознания медленно вызревал непривычный и неведомый ранее страх. Головеров понимал, что он вызван алкогольным психозом, однако сладить с ним не мог. Хотелось, чтобы рядом кто-то был, чтоб слышался чей-то голос, шаги, движение, чтобы ощущалось время. Телевизор уже не работал, молчало радио, телефон отключили за неуплату месяц назад. Он спасся тем, что включил краны в ванной и на кухне. Звук бегущей воды постепенно снял страх и напряжение. Глеб уснул на кухонном табурете, положив голову на стол, причем так крепко и сладко, что, как в детстве, пустил слюнки.
А проснулся от звонков и резкого стука в дверь. Головеров открыл: за порогом оказался разгневанный юноша-участковый и молодая женщина в каком-то фирменном халате-униформе.
- Вы затопили мою квартиру! - в ужасе и сквозь слезы выкрикнула она. - Как вы посмели!.. Как вы могли!..
Глеб побежал в ванную: вода была на полу, стекала из переполненной ванны и искристо поблескивала, будто в солнечных бликах.
- Любоваться будем или воду убирать? - Участковый постучал дубинкой по стене. - Живо тряпку в руки!
Спросонья Головеров несколько утратил бдительность, потерял над собой контроль и на мгновение "распустил руки", как позже будет записано в протоколе. Провокатор укатился к порогу, и хорошо, что ничего себе не повредил. Он быстро вскочил, призвал женщину быть свидетелем сопротивления, оказанного работнику милиции, и куда-то умчался, - наверное, за подмогой в отделение или сразу за ОМОНом - смотря какие у него инструкции. А Головеров взял половую тряпку и, как-то невнятно сокрушаясь о содеянном, принялся собирать воду. В сточную горловину попали куски поролоновой губки, вероятно, забились туда, когда ночью отмывал ванну. Стоило проткнуть отверстие пальцем, как вода лихой воронкой с гулом устремилась в канализацию. Женщина тихо вошла в коридор и попросила тряпку.
- Сам, - буркнул Головеров. - Извините... Тогда она сняла рабочий халат, переложила что-то из кармана и начала помогать. Тряпка у Головерова была маленькая, к тому же из синтетической ткани и почти не держала воду. Халат же в руках женщины поднимал сразу около литра, и минут через десять пол в ванной лишь влажно поблескивал. Она тут же сполоснула халат под струёй воды, отжала его и взглянула на Головерова.
- Спасибо, - сказал он. - Простите, я не нарочно... Женщина была еще возбуждена от обиды и торопливой работы, в глазах поблескивала досада.
- Этого мало! Идемте, я покажу, что вы натворили в моей квартире!
Он послушно поплелся следом и по пути утешился тем, что жил на втором этаже и под ним была всего одна квартира. Потолки и стены коридора, кухни и ванной были напрочь испорчены грязными потеками, кое-где пластами отваливалась шпаклевка и обои со стен. На полу и мебели расплылись молочные лужицы, а сверху все еще капало.
- Вы знаете, сколько я потратила на ремонт? - с обидой спросила она, оглядывая жалкую картину. - И надо же, только осенью закончила...
- Я за все заплачу! - пообещал Головеров и вспомнил, что денег у него осталось на бутылку водки.
- Заплатите, да? А кто мне заплатит за то, что я месяц жила в грязи, пока был ремонт, и теперь еще месяц жить? А если вспучится паркет?
Квартира у нижней соседки была сделана по высшему классу и обставлена соответствующей мебелью.
- Рассчитаюсь за все, - тускло проговорил он, прикидывая, сколько и у кого можно занять денег.
- Не верю! Вы же алкоголик! Вы устроили у меня притон над головой, до утра не было покоя, а теперь еще и залили квартиру!
- Пожалуйтесь участковому, - пробурчал Головеров. - Впрочем, уже пожаловались...
- Что мне оставалось делать? - Она чуть не плакала. - Господи! Как было хорошо, надо мной жили такие хорошие люди...
- Жили? Кто над вами жил?
- Приличный молодой человек. Головерову вдруг стало обидно.
- Это я, я все время жил над вами! И был приличный молодой человек!
Она посмотрела недоверчиво, попыталась "узнать" - не узнала...
- Сколько же еще будет капать?
- Вода скопилась в перекрытиях, скоро выльется. - Что же делать? А если вспучится паркет?
- Надо все время его протирать насухо. Тогда не размокнет и не вспучится, - посоветовал Головеров.
- Мне сказали: ничего не делать, пока не придет комиссия из префектуры. Должны оценить ущерб.
- Ущерб? Опять ущерб...
- Вы знаете, сколько мне стоило настелить паркет? Полтора миллиона!
Головеров тоскливо огляделся, подставил ладонь под капель.
- Воевать - расходов меньше, чем жить...
- Что? - спросила она с испуганной настороженностью. - Что вы сказали?
- Говорю, стрелять и жечь дешевле обходится! - Глеб прикрыл за собой дверь и побежал по ступеням наверх.
Уходя, он забыл запереть квартиру и теперь, едва переступив порог, почувствовал, что в комнате кто-то есть. Он встал у косяка и осторожно толкнул створку...
В кресле, среди неубранных вчера книг, сидел человек лет сорока, спокойный, по-кошачьи ленивый и хорошо облысевший.
- Прошу прощения, - сказал он, не вставая. - У вас была открыта дверь, Глеб Алексеевич.
Он показал удостоверение начальника отдела по борьбе с организованной преступностью. Фамилия была невыразительная - Иванов. И вот этот Иванов вдруг открыл Глебу еще одну грань будущего, которое ожидает его очень скоро. Наглость участкового имела далеко идущий смысл, и сегодняшнее затопление нижней квартиры было как нельзя кстати для отделения милиции. Еще один "прокол" Головерова, и префектура через суд элементарно выбрасывает уволенного подполковника на улицу без предоставления жилья, квартира не приватизирована, квартплата не вносилась за последний год ни разу, как не оплачивались коммунальные услуги. Хозяин - пьяница, состоит на учете как содержатель притона, нанес материальный ущерб соседям, осталось совсем чуть-чуть, и Головеров - бомж. А отвоеванная таким образом квартира в престижном районе становится добычей милиции, куда она поселит своего работника, возможно, того же участкового, почему он так и старается.
- У меня ощущение, что я бежал из России и живу теперь в чужой стране, признался Головеров, выслушав Иванова.
- Примерно так, - согласился тот. - В первую очередь обработай нижнюю соседку, уговори, заплати ей хорошо сегодня же, наладь дружеские отношения. Все пьянки - побоку. В квартире - идеальная чистота. И больше никаких конфликтов, отделение милиции я возьму на себя.
Глеб посмотрел Иванову в лицо, усмехнулся:
- И все это - за красивые глазки?
- Нет, брат, повсюду рыночные отношения... Пойдешь ко мне заместителем по оперативной работе? С сохранением звания, выслуги лет и должностного оклада.
- А что ты знаешь обо мне?
- Кое-что знаю. Но возьму, несмотря ни на что. И в кадрах все утрясу, пойдут навстречу.
- Что конкретно?
- Был в "Альфе", уволен за дискредитацию после октябрьских событий.
- Не в "Альфе"... Впрочем, не имеет значения. - Что еще?
- Вы совершили подвиг, спасли тысячи русских людей, блестящих русских офицеров, которые пришли защищать Конституцию. Вы остановили кровавую бойню, которую провоцировало правительство вместе с президентом и так называемой передовой интеллигенцией. Вы показали всему миру, какой силой обладает профессиональный воин. И это со временем будет оценено.
