Сесилия полулежала на постели, и Эрик не мог отвести глаз от ее обнаженного тела. Большие темные соски на ее упругой груди снова набухли от прохладного воздуха в комнате. Он быстренько прикинул в уме. На самом деле на работе у него не было никаких срочных дел, и он ничего не имел против продолжения. Правда, теперь придется пуститься в уговоры, но возбуждение, уже возникшее в теле, подсказывало ему, что овчинка стоит выделки. Он присел на край кровати, смягчил голос и выражение лица, протянул руку и погладил Сесилию по щеке.
— Сесилия… — проговорил он, и далее с его языка стали легко срываться слова, которые он уже так много раз говорил ей раньше. Когда она в ответ крепко прижалась к нему, он почувствовал сквозь рубашку прикосновение ее груди и начал снова расстегивать пуговицы.
* * *
После запоздалого обеда в ресторанчике «Погребок» Патрик припарковал машину перед длинным белым зданием, которому явно не грозила победа в архитектурном конкурсе, и вошел в холл полицейского отделения Танумсхеде.
— К тебе посетительница, — сказала Анника, взглянув на него поверх очков.
— Кто?
— Не знаю, но она очень хороша собой. Правда, немного полновата. Но тебе она точно понравится.
— Ты о чем? — удивленно переспросил Патрик, недоумевая, с каких это пор Анника стала заниматься сводничеством.
— Да ты пойди посмотри сам, она сидит у тебя в кабинете, — сказала Анника и подмигнула ему.
Патрик подошел к двери своего кабинета и замер на пороге.
— Привет, моя дорогая! Что ты здесь делаешь?
Эрика сидела возле его стола на стуле для посетителей и рассеянно перелистывала журнал «Полиция».
— Как ты долго! — проговорила она, не отвечая на вопрос. — Стало быть, вот как выглядит напряженный рабочий день добросовестного полицейского?
Патрик лишь хмыкнул. Он прекрасно знал, что Эрика обожает над ним подтрунивать.
— Ну, так что привело тебя сюда? — спросил он, садясь на свое место.
Чуть подавшись вперед, он посмотрел на жену и в очередной раз осознал, какая же она красивая. Патрик помнил ее первый приход к нему в полицейский участок — тогда в связи с убийством ее подруги Александры Викнер, — но с тех пор Эрика только похорошела. В суете буден он иногда забывал об этом. Жизнь крутилась по заведенному кругу: отвезти дочку в садик, поехать на работу, забрать из садика, съездить в магазин за продуктами и под конец дня — поздние часы в усталости перед телевизором. И так дни складывались в месяцы, но иногда его снова поражало как громом, и он понимал, как возвышенна его любовь к жене. И теперь, когда она сидела перед ним в кабинете, храня в своем чреве двоих детей, а зимнее солнце, проникавшее через окно, золотило ее светлые волосы, чувства настолько переполняли его, что этих минут, казалось, хватит на всю жизнь.
Патрик осознал, что не слышал ответа Эрики, и попросил ее повторить.
— Я сказала, что была у Кристиана и разговаривала с ним.
— Ну и как он?
— Вроде бы ничего, хотя… — Она закусила губу.
— Хотя — что? Я подумал, что он просто немного перебрал вчера на нервной почве.
— Да нет, это еще не вся правда.
Эрика осторожно достала из сумочки полиэтиленовый пакет и протянула его Патрику.
— Карточку принесли вчера вместе с букетом цветов. А письмо — одно из тех, которые приходили ему в последние полтора года.
Патрик посмотрел на жену долгим взглядом и начал открывать пакет.
— Думаю, будет лучше, если ты попытаешься прочесть их, не вынимая. К ним уже прикасались и я, и Кристиан — новые отпечатки пальцев ни к чему.
Он снова кинул на нее многозначительный взгляд, однако последовал ее совету и прочел содержание писем через полиэтилен.
— Как бы ты это истолковал? — поинтересовалась Эрика, чуть подвинувшись вперед на сиденье, но тут же вынуждена была перераспределить свой вес по-другому, ибо стул чуть не перевернулся.
— Ну, звучит как угроза. Хотя и не прямая.
— Да, мне показалось именно так. И сам Кристиан точно воспринимает эти письма как угрозу, хотя и утверждает, что все это ерунда. Он категорически не хотел показывать письма полиции.
— Так, значит, это?.. — Патрик поднес пакет к лицу Эрики.
— Ай-ай-ай, они случайно завалились ко мне в сумку. Какая неуклюжесть с моей стороны!
Она склонила голову набок и напустила на себя самый невинный вид, но ее мужа не так легко было сбить с толку.
— Стало быть, ты украла их у Кристиана?
— Что значит — украла? Я их ненадолго одолжила.
— И как, по твоему мнению, я должен теперь поступать с этими… одолженными материалами? — спросил Патрик, прекрасно понимая, каков будет ответ.
— Кто-то угрожает Кристиану, и тот боится — я заметила это сегодня по его поведению. Для него все это очень серьезно. Почему он не желает обращаться в полицию, я до конца не понимаю, но, может быть, ты сможешь осторожно выяснить, нет ли на карточке и письме отпечатков пальцев?
Голос Эрики звучал умоляюще, и Патрик уже понимал, что ему придется капитулировать. Когда Эрика в таком настроении, ее невозможно переспорить — в этом он уже не раз имел возможность убедиться.
— Ну ладно, ладно, — проговорил он и поднял руки вверх. — Сдаюсь. Посмотрим, можно ли там что-нибудь найти. Но это не первый приоритет.
Эрика улыбнулась.
— Спасибо, мой дорогой!
— А теперь отправляйся домой отдыхать! — скомандовал Патрик и, не удержавшись, наклонился к жене и поцеловал ее.
Когда она ушла, он стал в растерянности вертеть в руках пакет с угрожающими письмами. Мозг работал туго, однако какие-то мысли в нем зашевелились. Кристиан и Магнус дружили. А вдруг?.. Он немедленно отогнал от себя эту мысль, но она тут же снова возвратилась, и он посмотрел на фотографию на стене. А что, если связь все же существует?
* * *
Бертиль Мелльберг толкал впереди себя коляску. Лео, как обычно, сидел в коляске, довольный жизнью, и время от времени улыбался, обнажая два зубика на нижней челюсти. Эрнсту пришлось сегодня остаться в участке, хотя обычно он тоже послушно трусил рядом с коляской, охраняя от малейшей угрозы того, кто и для него стал центром вселенной. Для Мелльберга это было именно так.
Бертиль и не подозревал, что в состоянии испытывать такие сильные чувства. С тех пор, как ему довелось присутствовать при родах и первым взять в руки крошечное существо, Лео крепко держал его за сердце своей маленькой ручкой. Ну, строго говоря, бабушка Лео тоже вполне успешно проложила путь к сердцу Мелльберга, но в его списке значимых людей Лео, вне всяких сомнений, занимал сейчас первое место.
Мелльберг неохотно направился в сторону полицейского участка. На самом деле в обеденный перерыв за малышом должна была присмотреть Паула, чтобы дать возможность подруге Юханне отправится по своим делам. Но Пауле пришлось срочно выехать на дом к одной женщине, к которой собрался в гости бывший муж с целью «выбить из нее всю дурь», и Мелльберг тут же с готовностью вызвался погулять с Лео. А теперь ему так не хотелось возвращать малыша назад. Бертиль ужасно завидовал Пауле, которая скоро возьмет отпуск по уходу за ребенком. Он и сам с удовольствием сократил бы свое пребывание на работе, чтобы проводить больше времени с Лео. Кстати, неплохая идея — как начальник и руководитель он должен дать своим подчиненным возможность развиваться. Кроме того, маленькому Лео с самого начала нужен мужской образец для подражания. С двумя мамами и полным отсутствием папы следовало бы подумать о благе ребенка и дать ему возможность пообщаться с настоящим мужчиной. Например, с таким, как он — Мелльберг.
Придержав бедром тяжелую дверь участка, Бертиль втянул за собой коляску. Анника просияла, увидев их, а Мелльберг буквально раздулся от гордости.
— А, я смотрю, у вас была небольшая прогулка, — сказала Анника и поднялась, чтобы помочь Мелльбергу с коляской.
— Да, девочкам понадобилась моя помощь, — ответил Мелльберг и стал осторожно снимать с малыша верхнюю одежду. Анника с улыбкой наблюдала за ним. Кто сказал, что чудес не бывает?
— Ну пошли, малыш, посмотрим, здесь ли мамочка, — ласково проговорил Мелльберг и взял Лео на руки.
— Паула еще не вернулась, — сказала Анника, возвращаясь за свой стол.
— Ай-ай, как жаль! Значит, придется тебе еще некоторое время пообщаться с дедушкой, — с удовольствием произнес он и направился в сторону кухни, неся Лео на руках. Девочки сами это предложили, когда он пару месяцев назад переехал к Рите — называть его дедушкой Бертилем. И теперь он пользовался всяким удобным случаем, чтобы произнести это слово, привыкнуть к нему, насладиться им. Дедушка Бертиль.
* * *
Людвигу исполнилось тринадцать, и Сия изо всех сил старалась делать вид, что это самый обычный день рождения. Тринадцать лет. Столько лет прошло с того дня, когда она еще в роддоме со смехом отметила невероятное сходство между отцом и сыном. За все эти годы оно не исчезло, а даже усилилось. И вот теперь из-за этого сходства она в самые тяжелые минуты едва могла заставить себя поднять глаза на Людвига. Снова и снова увидеть эти карие глаза с чуть заметным зеленоватым оттенком, светлые волосы, которые уже в начале лета выгорали и становились почти белыми. И фигурой, и движениями Людвиг напоминал Магнуса. Высокий, жилистый, а его ладони, когда он клал их ей на плечи, были такими же, как у отца.
