И похоже, мои проводящие пути органов чувств тоже перепутались, так что я считаю в цветах и вижу время картинками в голове. По правде говоря, цвета вторгаются в мои мысли в самые неожиданные моменты. Нас называют синестетиками. И вот я считаю в цвете, «вижу» время и — иногда — ассоциирую цвет с человеком или предметом.
Многие люди с синестезией страдают аутизмом или синдромом Аспергера. Не я. Но теперь я не люблю, когда меня трогают. И больше не понимаю шуток. Хотя, возможно, это потому, что я вряд ли буду когда-нибудь еще смеяться.
Когда-то я был нормальным, настолько, насколько это возможно для человека.
Но теперь это не так.
* * *
Его телефон зазвонил. Декер посмотрел на экран. Номер незнакомый, но это ничего не значит. Рекламируя свою работу частным детективом, он оставлял свой номер в самых разных местах. Сейчас ему не хотелось думать о работе, но, опять же, нельзя игнорировать платежеспособных клиентов. Если его вышвырнут из этой дыры за неуплату, он вернется в ящик. А зима уже близко. И пусть он накопил немного жира, который греет, прочная крыша над головой всегда лучше картона.
— Декер, — ответил он.
— Мистер Декер, я Александра Джеймисон из «Ньюс лидер». Могу я задать вам несколько вопросов относительно последних событий в расследовании, связанном с вашей семьей?
— Откуда у вас этот номер?
— Друг друга.
— Сегодня я уже второй раз слышу эту фразу. И в этот раз она ничуть не лучше первого.
— Мистер Декер, прошло шестнадцать месяцев. Вы должны что-то чувствовать, зная, что полиция наконец-то произвела арест.
— Откуда вы знаете об аресте?
— Я работаю с полицией. У меня есть контакты. Надежные контакты, которые сообщили мне, что подозреваемый находится под стражей. Вы что-нибудь еще об этом знаете? Если да, то…
Амос нажал кнопку отбоя, и ее голос исчез. Через секунду телефон вновь зазвонил, но Декер просто выключил его.
Он не любил прессу в бытность свою детективом, хотя иногда и журналюги приносили какую-то пользу. Но для частного детектива пользы от них не было вовсе. И они не получат от него никаких сведений или помощи по поводу расследования, «связанного» с его семьей.
Амос вышел из комнаты, сел на автобус на углу и доехал на нем до другого автобуса, на котором добрался до центра. Несколько небоскребов мешались с кучей других зданий, низеньких и средних, одни в хорошем состоянии, другие — не очень. Хорошо спланированные улицы лежали тесной сеткой прямых углов и ровных магистралей.
Он проводил мало времени в центре города. Преступления — по крайней мере серьезные — совершались либо в северной части, либо в пригородах. Но участок, где он работал и где находились камеры для арестованных, был именно здесь, в самом центре.
Декер стоял на улице и смотрел на здание напротив, в которое он входил каждый день в течение многих лет: Второй участок. На самом деле это был Первый участок, поскольку старый Первый сгорел. Но никто не озаботился сменой номера. Наверное, не было денег в бюджете.
Участок был назван в честь Уолтера Джеймса О’Мэлли, который возглавлял его лет сорок назад. О’Мэлли упал мертвым возле бара, когда шел под руку с любовницей. Но это никому не помешало назвать здание в его честь, что убедительно доказывало: адюльтер не особо вредит наследию человека. Даже если он убил тебя.
Старая берлога Декера была на третьем этаже. Отсюда виднелось то самое окно, в которое он таращился на улицу, когда не смотрел на Ланкастер, сидящую напротив в тесной комнатушке. Камеры предварительного заключения располагались в подвале, как раз со стороны этой улицы, так что сейчас от Себастьяна Леопольда его отделяло едва пятьдесят футов.
Амос никогда еще не был так близко к предполагаемому убийце своей семьи. Хотя, может, и был, когда, по-видимому, оскорбил этого парня в «Севен-илевен».
Декер отвернулся, когда увидел знакомых полицейских — двух в штатском и одного в форме. Хотя он здорово изменился с тех пор, как ушел из полиции, они вряд ли его пропустят. Амос шагнул в переулок и прислонился к стене. Уровень тревожности скакнул вверх. Головная боль пришла и ушла. Мозг уставал все сильнее, потому что никогда не прекращал работать. Даже во сне. Как будто его подсознание на самом деле стало сознанием. Для человека, который никогда ничего не забывал, ему было нелегко припомнить, кем он был. И как пришел к тому, кто он есть сейчас.
Декер закрыл глаза.
* * *
Этот «подарок» достался мне в двадцать два года. Я был второсортным футболистом из колледжа, который пришел в команду НФЛ[9] со средними способностями, но яростным ударом плечом. Я вышел на поле в первой игре сезона, сыграв в решающей встрече предсезонья и пережив финальный рывок. Я в спецкоманде. Моя работа проста: принести себя в жертву, чтобы создать неразбериху и дыры в возвращающей команде, и тогда другие парни смогут остановить соперника. Я вывожу свою задницу на поле. Я собираюсь устроить настоящее мясо. Я бегу так мощно, что из носа летят сопли, а изо рта — слюни. Никогда в жизни мне еще не платили столько денег. Я стремлюсь их отработать. Я собираюсь уложить какого-нибудь чувака на землю, уложить как следует.
И это все, что я помню. Дуэйн Лекруа, новичок из Луизианского университета, на пять дюймов ниже и пятьдесят фунтов легче, но сила, с которой нельзя не считаться, уложил меня на то поле ударом, которого я даже не заметил. Чувак взорвал меня, как говорили в НФЛ. Через четыре года он уйдет из лиги с поврежденными коленями, левым плечом, урезанным до кости, и перерасходом на банковском счету. Сейчас Лекруа проживает в тюрьме строгого режима в Шривпорте за преступления против своих сограждан. Там он и умрет рано или поздно. Но в тот день он шел, вскидывая кулак вверх, красуясь, как петух перед курицами, а я лежал на поле без сознания.
И после того удара ничто для меня не осталось прежним.
Ни черта.
Декер открыл глаза, когда услышал с улицы звуки какой-то суматохи. Хлопали двери. Визжала автомобильная резина, проскальзывая по асфальту. Выли сирены. Кричали люди, металл гремел о металл. По мостовой стучали каблуки.
Он встал так, чтобы видеть здание напротив. Патрульные машины, завывая сиренами, вылетали из подземного гаража участка. Полицейские в форме и в штатском выбегали из передней двери участка и мчались к своим патрульным или личным машинам, припаркованным вдоль улицы.
Декер продолжал смотреть. Из переулка, примыкающего к зданию участка, выбрался громоздкий фургон полицейского спецназа, вывернул на улицу, а потом водитель втопил педаль в пол, и железный носорог помчался прочь.
Декер неторопливо вышел на улицу и присоединился к группе горожан, которые высунулись из скорлупы своих жизней, чтобы последить за этим тревожащим представлением. Он прислушался к разговорам на случай, если кто-то знает, что происходит, но все были просто ошеломлены и растеряны.
Декер торопливо пересек улицу и увидел мужчину, выходящего из участка.
— Пит? — произнес Амос.
Мужчине, одетому в костюм с испачканным рукавом, было немного за шестьдесят, почти пенсия. Он слегка сутулился и зачесывал седые волосы назад. Мужчина остановился и взглянул на него. Декер заметил, что Пит Рурк держит в руках служебный пистолет и как раз проверяет магазин.
— Амос? Какого хрена ты тут делаешь?
— Просто шел мимо. Что происходит?
Пит побледнел и выглядел так, будто вот-вот упадет на тротуар.
— Какой-то псих в Мэнсфилдской средней школе. Пришел туда с охапкой «стволов» и начал расстреливать всех подряд. Декер, там куча трупов. В основном дети. Мне нужно идти… — Он захлебнулся. — Вот дерьмо, там мой внук. Только поступил. Я даже не знаю, жив ли он…
Пит повернулся и, спотыкаясь, пошел к своей машине, светло-коричневому «Малибу». Рухнул на водительское сиденье, включил зажигание и с визгом резины рванул с места.
Декер смотрел ему вслед. Армия копов мчится к месту стрельбы в средней школе. Мэнсфилдская средняя. Когда-то, тысячу лет назад, в ней учился и сам Декер.
Он огляделся. Вой сирен затихал. Люди напротив уже расходились, возвращаясь к своим делам. Многие смотрели в телефоны, проверяя новости. Декер последовал их примеру, но пока там ничего не было. Видимо, ничего еще не закончилось. Однако новости непременно подхватят эту тему — и уже не отпустят.
Пока не начнется следующая стрельба. Тогда они устремятся туда.
До следующей.
Декер уставился на дверь участка. Интересно, сколько сотрудников осталось в здании? Наверняка они кого-то оставили. Ведь у них в камере сидит резонансный заключенный.
Амос коснулся выпуклости пистолета на поясе. С этим будет проблема. Магнитометр сразу за передней дверью. Декер огляделся и заметил неподалеку от здания мусорный бак. Он подошел и приподнял крышку. Мусора едва на четверть объема. Декер припомнил, что мусоровоз не появится раньше конца недели. Сверху на куче мусора лежали какие-то лохмотья. Амос вытащил пистолет, завернул его в тряпки и засунул на дно бака.
