– Наконец-то, – простонал Вермаст. Он за это время перерыл полшкафа. – Вот они.
Вермаст метнулся к комиссару с пыльной коробкой. Он положил ее между ними на диван и снял крышку. Коробка была набита в основном семейными любительскими снимками.
– Эти с прошлого года. – Вермаст сунул ему стопку блеклых поляроидных фото.
Ван-Ин внимательно их рассматривал. То, что речь шла об одной и той же территории, можно было догадаться по изгороди из боярышника и голому вязу. Вермаст не преувеличивал. Первоначальная постройка была не чем иным, как хибарой.
– Невероятно, господин Вермаст. Вы здесь совершили почти чудо.
Вермаст улыбнулся, как велогонщик-любитель, который только что выиграл свой первый велопробег. Комплимент польстил его самолюбию. Он направился к старомодному буфету, где за стопкой старых газет он хранил бутылку коньяка.
– Зять Лен хорошо знаком с риелтором, который и рассказал нам об этом варианте. Он также похлопотал обо всех разрешениях.
Ван-Ин поднял брови.
– Дом станет в три раза больше, чем прежде. – Вермаст заговорщически засмеялся. – Это земельное угодье, понимаете?
Ван-Ин не понимал. Вермаст украдкой взглянул на кухонную дверь, тайком налил две рюмки и поспешил спрятать бутылку в буфет.
– Согласно букве закона, мы можем расширять площадь застройки не более чем на тридцать процентов, – алчно произнес Вермаст. Он осушил рюмку коньяка одним залпом. – Но в такой компании не надо объяснять, как работает закон. Не так ли, комиссар?
Ван-Ин осторожно отхлебнул коньяк и был вынужден признать, что вкус оказался отменным.
– С деньгами, которые мы сэкономили на покупке дома, мы можем нет-нет да и позволить себе лишнее. В прошлом месяце мне удалось раздобыть партию бургундской плитки. Недешево, но великолепно подходит для гостиной. Еще коньяка?
Ван-Ин допил рюмку. После жестокого трехмесячного воздержания от алкоголя ему не стоило этого делать. Крепкий спиртной напиток горел в его желудке, но он посчитал это недостаточной причиной, чтобы отказываться от предложения.
– Еще рюмочку. – Это было сильнее его.
Вермаст подкрался к буфету, как непослушный школьник, и снова наполнил рюмки.
– Пульт для ворот кажется мне тоже удобной штучкой, – вскользь отметил Ван-Ин.
На кухне шум кухонного комбайна внезапно прекратился. Лен, должно быть, отжала несколько литров морковного сока.
– О нет, комиссар. На гаджеты я свои деньги не трачу. Пульт установил предыдущий хозяин.
– Наверняка современный фермер?
Вермаст покачал головой. Он быстро допил коньяк и умоляюще посмотрел на Ван-Ина. Тот вынужденно последовал примеру хозяина дома. Вермаст мигом схватил рюмки и немытыми поставил их в буфет.
– Раньше дом был собственностью некоммерческой организации. – Теперь, когда рюмки опять спокойно стояли в буфете, Вермаст снова почувствовал себя в своей тарелке. – Лен знает лучше. Я знаю только то, что это было как-то связано с благотворительностью.
В этот момент в гостиную влетела Тине. В руке она держала большой стакан морковного сока.
– Смотрите, что мама мне сделала! – кричала она торжествующе.
Девочка с криками бросилась на диван и пролила треть своего сока на свежевыстиранные джинсы Ван-Ина.
– Тине! – Вермаст сделал легкий выговор. Он подпрыгнул и чисто символически шлепнул ее.
Пигалица сразу же принялась истерично рыдать. На этот звук немедленно примчалась Лен.
– Что здесь снова случилось?
Вермаст объяснил ей, что произошло. Он знал, как отреагирует жена. Она утешила Тине и только потом вышла и затем вернулась с полотенцем.
– Не переживайте, комиссар. Морковный сок почти не оставляет пятен.
Лен присела на колени и начала бесцеремонно оттирать ему джинсы. Неприятным это назвать было нельзя. Она сидела в таком положении, что он не мог не заметить: на ней нет бюстгальтера. К счастью, Ханнелоре не было рядом.
– Некоммерческая организация «Собственная помощь» заботится о судьбе нуждающихся людей. Я даже думаю, что Бенедикт является членом совета правления.
– Бенедикт?
– Бенедикт Верворт – риелтор, у которого мы купили дом.
Лен упорно продолжала оттирать сок с джинсов Ван-Ина. То, что ей пришлось тереть их и в области паха, ее, очевидно, не беспокоило.
– Я даже помню, что раньше здесь организовывали лагерь для молодежных движений.
Лен с таким усердием оттирала морковный сок, что Ван-Ину было все труднее сдерживать возбуждение.
– Вы знаете, почему НКО продала этот загородный дом?
– По словам Бенедикта, они купили здание побольше. За прошедшие годы организация порядочно увеличилась, и им срочно потребовалось больше места.
Увеличилась! Ван-Ин не мог об этом и думать.
– Я думаю, что сойдет и так, госпожа Вермаст. – Он изо всех сил старался не застонать.
– Вы уверены? – обеспокоенно спросила она.
Ван-Ин посмотрел на Вермаста и подумал, что бы произошло, если бы ее мужа здесь не было.
Глава 3
Бенедикт Верворт руководил скромным агентством недвижимости в центре Ваардама. Над дверью и витриной висела световая реклама шириной с фасад. Ван-Ин прочитал надпись: «Административный офис ВерВорт». Заглавная буква «в» в середине названия уже говорила кое-что о владельце филиала.
Несмотря на то что на улице совсем не было машин, Ван-Ин припарковал свой «фольксваген-гольф» на офисной парковке, которая, согласно надписи на табличке, была зарезервирована исключительно для клиентов.
Офис располагался в доме родителей Бенедикта Верворта. Гостиную переделали в приемную – слишком громкое название для обнесенной решеткой конуры, в которой никто не сидел. Но тем не менее это была многофункциональная компания. Недвижимость – это лишь часть пакета услуг. Сюда мог обратиться среднестатистический фермер с наличными и ценными бумагами. Эту информацию Ван-Ин получил в различных написанных от руки плакатах, которые украшали офис.
Его встретила пожилая женщина – младший сотрудник, вылитая Одри Хепберн, только без макияжа.
– Господин Бенедикт вас ожидает, – объявила она официально, когда Ван-Ин представился. – Присаживайтесь.
Вдали пел петух. Ван-Ину не пригрезилось. Это была сельская местность на территории Западной Фландрии, где в обычных домах зарабатывались целые состояния и где у дверей стояли забрызганные грязью «мерседесы», являющие собой единственный видимый признак роскоши. Бенедикт Верворт даже не посчитал нужным заменить выцветшие обои в цветочек. Там, где раньше стояла печь, работающая на угле, сейчас в каминной полке зияла закопченная дыра – безмолвный свидетель прошлых лишений. Самый стойкий налоговый инспектор гарантированно поддастся на такой спектакль.
– Доброе утро, комиссар. – Бенедикт Верворт подошел к Ван-Ину, гостеприимно расставив руки. На нем был броский костюм, светло-желтая рубашка и травянисто-зеленый галстук. Даже на Сицилии большинство мафиози носят менее кричащие наряды.
Ван-Ин пожал ему руку. Толстые, обвитые кольцами пальцы молодого бизнесмена были влажными. Лосьон после бритья, которым он щедро побрызгался, вонял как «туалетный утенок» – запах, который Ван-Ин с трудом выносил.
– Приятно познакомиться, комиссар, – сказал Бенедикт на культурном западнофламандском. – Чем могу вам помочь?
Бенедикт сел в кресло руководителя из искусственной кожи. Казалось, что его голова состояла только из розовых губ и рыхлых щек. Ван-Ину было сложно скрыть свое отвращение.
– Вы ведь господин Верворт? – спросил он снисходительно.
– Собственной персоной, – довольно засмеялся желто-зеленый арлекин.
– Не возражаете, если я закурю? – Ван-Ин выудил сигарету из нагрудного кармана.
Бенедикт отрицательно замахал рукой. «Черт возьми!» – возмутился про себя Ван-Ин.
– Разрешите мне предложить вам сигару, комиссар. – С этими словами Верворт достал из выдвижного ящика плоскую коробку гаванских сигар. – Это еще моего покойного отца.
Ван-Ин вынужден был принять предложение. Сигара шуршала, как только что развернутый лист папируса.
– Вы не родственник Алоиса Верворта?
Кажется, этот вопрос Бенедикту понравился.
– Алоис – мой отец, – произнес он с нескрываемой гордостью.
– Правда?
В пятидесятых годах велогонщик Алоис Верворт был кумиром Фландрии. Он дважды занимал третье место на велогонке «Париж-Рубэ», а в 1956 году энергичный житель Ваардама выиграл этап в «Тур де Франс».
– Горе было тому, кто смел шуметь в воскресенье днем, когда транслировали велогонку, – заметил Ван-Ин.
Бенедикт засмеялся, как американский кандидат на пост президента в напряженной предвыборной гонке.
