Мудролюбова В.П. Подпись.
P.S. Розыск моего мужа прошу прекратить, в связи с его возвращением.
Подпись.
***
– Мне пива, маленькую.
– А мне «Мартини», хотя…
Жора копается в недрах своего потрепанного бумажника, звеня мелочью, после надсадно вздыхает и уточняет.
– Тоже пиво.
Взяв по бокалу, присаживаемся под зонтик, установленный рядом с кабачком.
– Я окончательно разочаровался в людях, – заявляет Георгий, обмокнув усы в пену, – это больно признать, но, увы… Говеное пиво.
– Ты разочаровался во всех сразу? Или в конкретных персонах?
– Послушай… Что от меня требовалось? Найти Мордолюбова. Так?
– Так.
– Я его нашел. Так?
– Ну, в общем, так.
– Живого и здорового. А меня, вместо того, чтоб сказать спасибо, обвиняют в воровстве, будто я рецидивист какой! Двести тысяч баксов! Это справедливо?! Да я там копейки поганой не взял! Хату, да, попортил немножко, но опять таки, не со зла, а из-за этого очумельца Самоделкина! Его эта хренотень в коробочке все время зашкаливала! Но к брюликам и шубам собольим я пальцем не притрагивался!
– Лично тебя пока ни в чем не обвиняют. Она про маньяка пишет.
– Но был то там я! Значит это удар по моему имижду!
– Имиджу, – поправляю я.
Жора, судя по молниям во взгляде, действительно оскорблен до обиды. В том, что он прихватил на память Мудролюбовское барахлишко, я глубоко сомневаюсь. Иначе сейчас он все-таки заказал бы «Мартини». Но даже не по этому. Жора ментовской крови, пусть немного и разбавленной этиловым спиртом, но ментовской. Не возьмет рубль, не позарится и на миллиард. «Мартини» не в счет.
– А кстати, где муженек то был?
– Да пес его знает… Важен итог. Есть у меня, правда, мыслишка. У него срок по долгам подходил, вот он и нырнул под корягу, а женку заставил вой поднять, мол, пропал без вести.
– Да, но это не избавит от долгов. Не всю же жизнь потеряшкой считаться?
– А кто знает, что будет через год? Или ишак, или эмир…
– Тоже верно.
– А вдова, наверняка, как от нас вернулась, так ему и позвонила в подполье. Приезжай, у нас тут, хм… Нет, не сразу позвонила. Сначала барахлишко свое припрятала… Жили то они без любви, на булавки он ей лишний раз не давал, вот она и воспользовалась моментом, зараза. А на меня свалила.
– Она уже не вдова, – защищаю я Мудролюбову.
– Досадно, кстати. Такая красивая версия обломалась. А Михайло Андреич, как про беду услыхал, пулей примчался, забыл и про долги. Вахтерке по роже заехал, что проспала бандитов. Кстати, заяву с нее надо взять. Палочку срубим по хулиганству.
Жора двумя глотками осушает бокал.
– Дерьмовое пиво. Короче, вывод такой, чем больше людям добра делаешь, все равно – дурак.
Вывод очень правильный, если не грамматически, то, по крайней мере, лексически. Что, несомненно, важней. Особенно, если учесть, что в дураках остался не Жора, а ты. В смысле я. Дело даже не в потраченном на Валерию Павловну времени, не в потерянном при этом положительном образе сотрудника милиции и нервных клетках. На такие пустяки я давным-давно не обращаю внимания. Дело в «фомиче» – ломике, забытым дорогим Георгием в Мудролюбовских апартаментах. «Фомич», как я говорил, изъят у одного ворюги, изъят лично мной, изъят официально, с соблюдением всяких там формальностей. То есть на бирке, приклеенной к ломику именно моя родная фамилия и мой, не менее родной, автограф. И хотя, Жора божится, что фомка провалилась за батарею, и ее не найдут, чувствую я себя как-то неуютно. Опасаюсь за имижд, тьфу ты, имидж. Единственный выход – снова вызывать Мудролюбову, теперь уже с мужем, дактилоскопировать обоих, тырить ключи и бежать к ним в хату за «фомичом». А что делать? Ждать, когда ломик найдется? А он, блин, рано или поздно, найдется… Вывод ясен?
Как утверждал великий пролетарский писатель Горький, лицо – зеркало души. Но познакомься Алексей Максимович с Жорой, он бы подобного не заявил. Да, иногда состояние души Георгия по выражению лица угадать не сложно. Но бывают моменты, когда, посмотрев на моего друга, сразу и не поймешь, то ли женился, то ли зарезал кого. Такая, вот, в глазах бездонная глубина. Не донырнешь. Впрочем, для сыщика высокого класса, каковым Георгий является, это, несомненно, достоинство.
Вот с таким замутненным зеркалом души и заглядывает ко мне коллега в настоящую секунду. Времени – десять утра по Москве, только что закончилась сходка у Шишкина, где шеф ознакомил нас с происшествиями за прошедшие сутки и снял стружку за леность и нерадивость. Последнее он делает всегда, мы привыкли, не спорим и не оправдываемся. Жора плотно прикрывает за собой дверь, присаживается и, помявшись секунду-другую, задумчиво начинает:
– Слушай-ка, Андрюхин, тут такое дело…
– Сколько?
– Чего, сколько?
– Сколько надо? Имей в виду, у меня с собой червонец.
– Какой червонец? Не надо мне никакого червонца… Тут покруче делишки… Я посоветоваться хочу, как быть.
– Влип куда-то опять?
– Я никогда еще никуда не влипал, – обижается Жора, – внедрился позавчера. Нечаянно.
Это сурово. Серьезные люди годами внедриться не могут, а тут – нечаянно. Впрочем, послушаем.
– Я, короче, в вечер дежурил. По графику. Все спокойно было, ни одной заявки. Без пяти двенадцать, зашел в дежурку, пушку сдать, ну и откланяться. Мне, сам знаешь, на электричку, главное, успеть, иначе пешком по шпалам…
Жора обитает в пригороде, проблема с транспортом для него злобдневна.
– Пушку сдал, только на порог, как вдруг тетка лопоухая заявляется. Сумку, мол, рванули в парадной! С деньгами. Мелочовка, в общем, но пришлось остаться. И, самое обидное, опустили ее аж в прошлый понедельник! Она неделю терзалась, идти в ментуру, не идти, наконец, решилась. На ночь глядя, блин. Пока ее опросил, пока уговорил, что все ей померещилось, а сумку она потеряла, часа полтора прошло. Как домой добираться? В отделе оставаться? Нельзя, ты ж мою Ленку знаешь… Потом хрен отмажешься, она в последнее время меня к собственной тени ревнует. Михалыч дежурную тачку не дал, она одна на всю территорию, понять можно. Выхожу, короче, из отдела, под окнами джипарь стоит. Видел, гроб на колесах, десятиместный?
– Видел. Изъятый, что ли?
– Пока не изъятый, хозяина на десять суток прикрыли за какие-то грехи, но если выпустят – тачку вернуть придется. А пока возле отдела поставили, чтобы не угнали. Я и прикинул, чего вхолостую стоит?
– Ты на нем и укатил.
– Ну да. Ключ у Михалыча взял и погнал. Хороший агрегат, жрет, правда, многовато. Только из города выехал, смотрю, два орла на обочине голосуют. Тормознул. Лишняя сотня не помешает. А ночью можно и по двойному тарифу. Куда, спрашиваю? Отвечают, мол, груз надо перевезти. С полтонны где-то. Как раз в джипарь войдет. Рядом тут, километров десять. Пятьсот «рябчиков» предложили. Я накинул, сторговались за семьсот. Посадил их, поехали. А рожи-то у хлопцев, будь здоров, увидишь, не забудешь. Семейка Адамсов. Питекантропы отдыхают. Я, если честно, уже по дороге струхнул, а ну удавку накинут, а у меня ни ствола, ни дубины. На трассе кричи, не кричи, а ксиву им показывать, сам понимаешь, только дразнить… Лучше, думаю, упредить.
– А куда ехать то?
– Да по пути. Рядом с моим домом. В двух кварталах.
Жора взял с моего стола сигареты, прикурил и продолжил.
– Ну, и давай им байду грузить, дескать, я пацан крутой, в команде местной работаю, вот джипарь братва подарила на именины. Те сидят, слушают, не шевелятся. Я дальше. Команда у нас крутая, весь город держит, пахан авторитетный, чуть не по-нашему, сразу – пулю… А за своих пацанов врага из под земли достанет…
– Слышал бы Шишкин.
– Да мне не до чести мундира было. Кассетку вставил в маг, там блатота оказалась, песни про зону, как раз в тему. Так с музычкой до места и доехали. Они в адрес пошли и давай оттуда коробки какие-то выносить. Полный джип натолкали. Только странно как-то они грузили. Машину не у подъезда попросили поставить, а за углом, на пустыре. Минут двадцать бегали туда-сюда. Потом на другой конец города покатили. На самом деле, не так далеко, у нас городок то – за полчаса пешком обойти можно. Приехали, разгрузились. В обычный дом, на первый этаж таскали. Я не помогал, просто сидел курил, мол, нормальные пацаны такой туфтой не занимаются. Потом мне тонну отстегнули и отвалили. Я домой. Вот такие дела.
– То есть ты при деньгах?
– Деньги на долги ушли. Тебе, кстати, полтаху вернул вчера. Из этих.
– А при чем здесь внедрение?
– Да, при том…, – Жора смущенно трет подбородок, – ты сегодняшнюю информацию внимательно слушал?
Я, если честно, слушал невнимательно, поглощенный мыслями о женщинах и водке. Шутка. О Родине.
– Конечно… И что там такого?
– Склад в моем городке обнесли. Связали сторожа под стволом и оргтехнику вынесли на тысяч двести зеленых… Врубился?
Врубился. Тут и второклассник врубится.
