Слива подчинился, сел и спросил:
- Ну и че тебе надо?
- Мне лично ничего от тебя не надо! Я хочу только выполнить просьбу твоей же родной матери – дать ей взглянуть на тебя, ее родного сына, до того как она умрет, понял? Только посмотреть на тебя живого она хочет и все на этом. Сам ты можешь верить в то, что я тебе рассказал, можешь не верить, но для умирающей старой женщины это последнее, о чем она меня просила!
Антон Сергеевич сказал эту фразу настолько убедительно, что Слива даже растерялся.
- Ты это… - неуверенно спросил он. - В натуре, что ли не гонишь?
- Не гоню, - ответил Антон Сергеевич.
Слива почесал стриженую макушку, сел на стул, обхватил голову руками, некоторое время молчал, а потом спросил негромко:
- И что ты сам думаешь, что все что ты мне рассказал об этой подмене в роддоме, это на самом деле правда? Какие есть доказательства, улики там?
- Мать сейчас умирает от рака, - ответил Антон Сергеевич, - и я думаю, что ей совершенно ни к чему врать и что-то придумывать. Зачем ей это нужно, скажи?
- В общем-то незачем, - ответил Слива, - тут у нас один подыхал от туберкулеза, так раскололся еще в двух убийствах перед тем как «озяб». Чтобы, типа, грех снять с души…
- Вот именно, - подтвердил Антон Сергеевич.
- Так, значит, ты говоришь, что тебя поменяли на меня в роддоме? – переспросил Слива. – А поподробнее можно об этом узнать?
Антон Сергеевич сел напротив него и пересказал ему слово в слово то, что рассказала ему в больнице тетя Маша. Слива слушал внимательно, куря сигареты из пачки одну за другой пока они не закончились. Когда Антон закончил свой рассказ, Слива сидел не шелохнувшись и низко опустив голову. Пепел его сигареты, зажатой между пальцами обвалился и упал на пол, но Слива даже этого не заметил.
- Ну вот и все, - сказал Антон Сергеевич.
- А ты знаешь, ведь мне всегда казалось, что они относятся ко мне как-то не так, - сказал Слива, - как будто чувствовали что-то чужое.
- Кто «они»? – спросил Антон.
- Мои отец и мать, - ответил тот, - они никогда не любили меня. Ольга всегда была для них на первом месте. Ей было и внимание, и забота, и лучшие игрушки. Думаешь я случайно на зоне оказался? Нет, братан, все закономерно.
- Кто это Ольга? – заинтересованно спросил Антон Сергеевич, отметив, что Слива переменил тон и назвал его братаном.
Возможно, это было обычное «зоновское» выражение, а может быть, в этом слове скрывалось нечто большее. А кем они были друг другу, если не братьями?
- Ольга? – переспросил Слива. – Это моя младшая сестра. Извини, братан, я так понимаю, что теперь это твоя младшая сестра. Она родилась через пять лет после моего рождения и сразу же обо мне все вокруг просто позабыли. Нет, не подумай, что я уж так был брошен - у меня были деньги, вещи из-за бугра, я ни в чем не знал отказа. Не было у меня единственного – родительской любви!
- У меня тоже не было родительской любви, - хмуро ответил Антон, - я воспитывался в детском доме с пяти лет.
Слива глянул на него исподлобья и сказал:
- Одно дело, когда предки далеко и ты их не видишь, а другое, когда рядом, но их словно и нет. Теперь-то мне понятно почему отец всегда говорил мне, что я им словно не родной. Потому что я не родной им и был. А ты говоришь, что моя родная мать еще жива?
- Да, пока жива, но у нее серьезная форма рака, - ответил Антон, - и она очень хочет тебя увидеть.
Слива неожиданно закрыл лицо ладонями и всхлипнул. Антон Сергеевич с удивлением для себя заметил, что Слива плачет. Он не ожидал такого проявления сентиментальности от показавшегося ему вначале их знакомства весьма циничным Сливы. Поэтому он спросил с некоторым удивлением:
- Ты чего, плачешь что ли?
- Не-а, - ответил Слива, утирая мокрые глаза жестким рукавом робы, - не обращай внимания, так, накатило. Сам понимаешь, здесь на зоне житье не сахар, волки кругом – того и гляди сцапают. Нервы на пределе, да еще тут проблемы кое-какие. Так чего ты говорил насчет матери?
- Увидеть тебя она хочет.
- А ты в курсе сколько мне еще здесь «парится»?
- Я в курсе. Четыре с половиной года.
- Думаешь мать проживет еще четыре с половиной года? Дождется меня?
- Этот вопрос я попробую решить, - со своей непоколебимой уверенностью пообещал Антон Сергеевич, - у меня есть хороший адвокат именно по уголовным делам, он завтра же займется этим вопросом…
- Хорошо, поставим вопрос по-другому, - перебил его Слива, он словно бы и не слушал что ему говорит Антон, - а ты в курсе сколько мне самому жить осталось?
Антон Сергеевич с недоумение посмотрел на собеседника.
- А что такое? – спросил он. – Ты тоже болен, что ли?
Слива ответил не сразу, заглянул в пустую пачку сигарет в поисках мало-мальски приемлемого для курения окурка, не нашел и спросил:
- У тебя еще пачечки сигарет нету?
- Нету, - ответил Антон, - но я тебе передам блок завтра.
- Завтра меня уже не будет на свете, - с грустной усмешкой сказал Слива.
- Да в чем дело-то? – спросил Антон. – Ты можешь объяснить?
Слива опять выдержал паузу, вздохнул и сказал:
- Я вообще-то в карты не играю никогда. А тут чего-то позавчера тоска такая накатила, подошел парень с последнего этапа, говорит, давай, мол, перекинемся в буру от тоски. Слушай, сам не пойму отчего повелся, да только потом мне объяснили, что он профессиональный катала…
- И много проиграл?
- Тысячу долларов, - ответил Слива, - но сегодня за просрочку мне блатные выкатили проценты еще штуку, теперь я две должен.
- Это поэтому ты у меня в долг попросил в начале нашего разговора?
- А что было делать, видишь шею вчера порезали, - и Слива ткнул пальцем в царапанную ранку с запекшейся кровью, - ты пришел, сказал, что родственник, я и подумал, а вдруг ты мне поможешь? Я же когда-то выйду отсюда, я отработаю эти бабки под любые проценты.
- Ладно, не суетись из-за двух тысяч, - махнул рукой Антон Сергеевич, - этот вопрос вообще не вопрос. Кому ты должен?
- Должен я катале, но на меня блатные насели, - ответил Слива, - Жупел и Дохлый. Ты не подумай, что я жалуюсь тебе или прошу деньги без отдачи. Дай мне в долг, проценты назначь, я освобожусь, отработаю все до копейки!
Антон Сергеевич жестом руки прервал поток обещаний Сливы, показав ему тем самым, что дело на самом деле выеденного яйца не стоит и в это время вошел надзиратель, многозначительно позвякивая ключами. Слива встал с места, привычно закинул руки за спину и сказал напоследок:
- Если до отбоя у тебя не получится – то мне край.
И Слива многозначительно провел ребром ладони себе по горлу. Антон Сергеевич кивнул и Сливу увели.
4
Вечером этого же дня блатные Сливу «трясти» за долг не пришли, не появились они и ночью. А наутро сразу после завтрака у столовой Жупел подозвал к себе Сливу.
- А ты, Слива, меня, в натуре, удивил, - сказал он, покуривая сигарету, - я-то думал ты мне мозги втираешь по поводу денег с воли. Теперь, звездюк, можешь расслабиться – мы в расчете. Можешь снова садиться в буру резаться, если в натуре есть кому за тебя заслать бобы за колючку.
Слива только усмехнулся, не стал ничего отвечать. А про себя отметил, что не обманул его Антон Сергеевич – деньги, его долг, он блатным передал. Хороший родственник у него вдруг объявился, побольше бы таких. Подбежал вездесущий Моча.
- Ну, че, Слива? – засуетился он. – Че он тебе сказал?
- Извинился, - усмехнулся Слива.
- Ну-у, - протянул Моча, - гонишь…
Слива только усмехнулся и сплюнул, отчего Моча очарованно приоткрыл рот. Не успел Слива получить распределение на работу, как его снова вызвали на свидание.
- Мне завтра нужно уже быть в Москве по делам, - сказал Антон Сергеевич, нервно ступая по камере, - я попытался поговорить с администрацией, чтобы тебя отпустили на недельку для свидания с матерью. Но оказалось, что у нас это не принято – давать отпуск заключенным.
- Благодарю, братан, за деньги, которые ты передал блатным, - сказал Слива, вытаскивая пачку «Marlboro» из принесенных Антоном двух блоков сигарет, - они от меня отстали. Гадом буду, освобожусь, все отдам.
- Что? – переспросил Антон Сергеевич, он думал совершенно о другом и поэтому сразу даже и не понял о каких деньгах говорит Слива. – Ах, это… ерунда. Ты главное больше не садись с шулерами играть.
- Да что ж я совсем дурной, - ответил Слива, затягиваясь ароматным дымом сигареты.
- Понимаешь, если бы Мария Ивановна, моя мать, то есть твоя мать, была бы по документам официально тебе матерью, то можно было бы как-то договориться, чтобы тебя отпустили ненадолго. Но ведь она тебе формально совсем чужой человек!
- Да, это вопрос, - ответил Слива, покуривая, - а у тебя вообще денег много?
Антон Сергеевич, не готовый к такому прямому вопросу, внимательно посмотрел на Сливу и спросил:
- Мне хватает на жизнь. А что?
